Иногда они возвращаются
Что павших за Родину надо чтить, вслух никто не отрицает. Но одно дело – соглашаться на словах, и другое... Мудрено ли, что чиновники без особого энтузиазма принимают заявления граждан, которые обнаружили на месте того или иного будущего строительства не погребенные останки. Ведь последние нужно: а) найти и собрать, б) по возможности идентифицировать, в) предать земле как подобает, и при этом еще соблюсти кучу формальностей... Вот и получается дилемма: тратить деньги на раскопки импровизированных могил 60-летней давности, устраивать еще одно мемориальное кладбище, или строить на костях – что обойдется дороже?
«Балтийскую жемчужину» построят на костях?
Летом на Юго-Западе, на месте будущей «Балтийской жемчужины», торжественно заложили первый камень.
– И руководители города осушили здесь бокалы с шампанским, – рассказывает Георгий Стрелец, руководитель поисковой организации «Возвращение». – А в конце ноября грейдер вывернул из грунта, в 50–70 метрах от этого места, остатки обмундирования и человеческие кости
Здесь, за Южноприморским парком, между Петергофским шоссе и заливом, проходила передовая линия окопов. На месте нынешних улиц Партизана Германа, Доблести, Авангардной когда-то был пригород Ленинграда Урицк. Немцы подошли сюда уже в начале сентября, и в боях 1941–42 годов эта местность несколько раз переходила из рук в руки. Оборону держала 21-я дивизия НКВД, понесшая большие потери, и 8-й полк 42-й армии, который и вовсе полег чуть ли не весь. А еще в октябре 41-го за Дудергофским каналом был стрельнинский десант – безуспешная попытка отбить побережье Финского залива и поддержать контрнаступление. Моряки погибли почти сразу, при высадке, – в отличие от петергофского десанта из Кронштадта (там обреченный отряд бился еще три дня).
«Давно смолкли залпы орудий, над нами лишь солнечный свет. На чем проверяются люди, если войны уже нет?» В числе прочего – на способности помнить. Впрочем, судя по свастикам, украшающим ленинградско-петербургские стены, каждый помнит то, что ему ближе.
Но почему нужно спохватываться и кричать о необходимости поисковых работ лишь сейчас, за несколько дней до начала полномасштабного строительства? В администрации Красносельского района выражают удивление: о необходимости раскопок функционеры узнали лишь в последний момент.
Однако, по словам поисковиков из «Возвращения», все обстоит несколько иначе. Они обращались к властям сразу после обнаружения останков, причем местные активисты собрали 8 тысяч подписей. И получили от замглавы района вежливую отписку: мол, если здесь раньше не установили мемориала – значит, ничего памятного и ценного на этом участке не было и нет.
– Есть, – возражает Стрелец. – Есть карта и документы, и восстановить при желании картину боевых действий вполне возможно. Аппаратчики, упрощая себе жизнь, сводят линию обороны к некой черте, вне которой искать ничего не надо. А ведь это была глубоко эшелонированная система, три линии окопов, которые несколько раз оставляли – и занимали снова, которые до самого снятия блокады утюжились артиллерией и бомбардировщиками...
Региональный закон «О похоронном деле», разработанный ЗакСом 2-го созыва, распространяется на территорию и окрестности Петербурга и на акваторию залива. И требует от административных и муниципальных органов проводить «обследование местности в целях выявления неизвестных возможных захоронений», «при обнаружении... обозначить места захоронений, а в необходимых случаях организовать перезахоронение останков». С воинскими почестями.
«Шанхайский проект» и есть такой необходимый случай: на участке может покоиться от нескольких сотен до нескольких тысяч защитников города на Неве. Если не извлечь – их не сегодня завтра попросту распашут бульдозером. Как в 2001 году, в деловой зоне Пулково-3, где коммерсанты приостановили строительные работы лишь после вмешательства прокуратуры.
Местное руководство в таких случаях должно пригласить поисковиков – и лишь после того как они изучат архивы, проверят грунт спецоборудованием и подпишут соответствующие бумаги, можно давать стройке зеленый свет. Не опасаясь обвинений в надругательстве (это, кстати, не из административного кодекса, а из уголовного).
Нет, закон не предписывает в любом случае и во что бы то ни стало провести раскопки. Но... Если этого не сделано, здесь можно лишь парк разбить. Что и собирались сделать в советское время: этот участок мыслили как продолжение парка Ленина (теперь Южноприморского).
А теперь приоритеты другие. Морока с последними почестями не способствует решению экономических и жилищных проблем. Если каждый раз перед возведением объекта обращаться к поисковикам, дело затормозится, а себестоимость квадратного метра подскочит.
К тому же в случае с «жемчужиной» все многократно сложнее, чем, скажем, в Пулкове. Мало того, что начинать поиск фактически поздно (да и невозможно по вполне очевидным и ощутимым сезонно-погодным условиям), так ведь останки еще и погребены под слоем грунта, намытого в 1970-х из Дудергофского канала – в среднем метра полтора, а ближе к заливу и два с половиной.
Бывали, впрочем, другие времена и другое отношение – и не так уж давно: Ленинградский исполком в 1989–90 годах основательно помог активистам «Возвращения» с проведением вахты памяти на усеянном костями Невском пятачке. Тогда земле предали прах 574 погибших. Для организации это стало началом работы, незавершенной и поныне.
Еще есть безвестные захоронения в Колпине (см. НГ № 45 за прошлый год), Горелове, Старопанове... И на вопрос, что делать, нет однозначного ответа. Точнее, у прагматично мыслящих личностей ответ висит на кончике языка, но произносить его не очень удобно. Опять же городу нужно жилье, желательно без дополнительных проволочек и ценовых накруток. Может, проще отделаться еще одним памятником неизвестному солдату?
Инициативная группа настаивает на своем: достойные похороны фронтовикам. И не только приличия ради, это еще и вопрос правовой культуры.
Что до приличий... Конечно, живым эти участки нужнее, чем мертвым. Жизненное пространство превыше всего (кстати, так говорили в Третьем рейхе: лебенс раум юбер аллес).
...Лейбл «Возвращение» кое-что напоминает: так назывался роман Ремарка о ветеранах Первой мировой. Заключительная сцена – конец двадцатых, герои бессильно созерцают националистический угар, фашизацию немецкой молодежи; дело идет к новой бойне: растет поколение, напрочь забывшее недавний урок.
Обычный день поисковиков
Летом на Юго-Западе, на месте будущей «Балтийской жемчужины», торжественно заложили первый камень.
– И руководители города осушили здесь бокалы с шампанским, – рассказывает Георгий Стрелец, руководитель поисковой организации «Возвращение». – А в конце ноября грейдер вывернул из грунта, в 50–70 метрах от этого места, остатки обмундирования и человеческие кости
Здесь, за Южноприморским парком, между Петергофским шоссе и заливом, проходила передовая линия окопов. На месте нынешних улиц Партизана Германа, Доблести, Авангардной когда-то был пригород Ленинграда Урицк. Немцы подошли сюда уже в начале сентября, и в боях 1941–42 годов эта местность несколько раз переходила из рук в руки. Оборону держала 21-я дивизия НКВД, понесшая большие потери, и 8-й полк 42-й армии, который и вовсе полег чуть ли не весь. А еще в октябре 41-го за Дудергофским каналом был стрельнинский десант – безуспешная попытка отбить побережье Финского залива и поддержать контрнаступление. Моряки погибли почти сразу, при высадке, – в отличие от петергофского десанта из Кронштадта (там обреченный отряд бился еще три дня).
«Давно смолкли залпы орудий, над нами лишь солнечный свет. На чем проверяются люди, если войны уже нет?» В числе прочего – на способности помнить. Впрочем, судя по свастикам, украшающим ленинградско-петербургские стены, каждый помнит то, что ему ближе.
Но почему нужно спохватываться и кричать о необходимости поисковых работ лишь сейчас, за несколько дней до начала полномасштабного строительства? В администрации Красносельского района выражают удивление: о необходимости раскопок функционеры узнали лишь в последний момент.
Однако, по словам поисковиков из «Возвращения», все обстоит несколько иначе. Они обращались к властям сразу после обнаружения останков, причем местные активисты собрали 8 тысяч подписей. И получили от замглавы района вежливую отписку: мол, если здесь раньше не установили мемориала – значит, ничего памятного и ценного на этом участке не было и нет.
– Есть, – возражает Стрелец. – Есть карта и документы, и восстановить при желании картину боевых действий вполне возможно. Аппаратчики, упрощая себе жизнь, сводят линию обороны к некой черте, вне которой искать ничего не надо. А ведь это была глубоко эшелонированная система, три линии окопов, которые несколько раз оставляли – и занимали снова, которые до самого снятия блокады утюжились артиллерией и бомбардировщиками...
Региональный закон «О похоронном деле», разработанный ЗакСом 2-го созыва, распространяется на территорию и окрестности Петербурга и на акваторию залива. И требует от административных и муниципальных органов проводить «обследование местности в целях выявления неизвестных возможных захоронений», «при обнаружении... обозначить места захоронений, а в необходимых случаях организовать перезахоронение останков». С воинскими почестями.
«Шанхайский проект» и есть такой необходимый случай: на участке может покоиться от нескольких сотен до нескольких тысяч защитников города на Неве. Если не извлечь – их не сегодня завтра попросту распашут бульдозером. Как в 2001 году, в деловой зоне Пулково-3, где коммерсанты приостановили строительные работы лишь после вмешательства прокуратуры.
Местное руководство в таких случаях должно пригласить поисковиков – и лишь после того как они изучат архивы, проверят грунт спецоборудованием и подпишут соответствующие бумаги, можно давать стройке зеленый свет. Не опасаясь обвинений в надругательстве (это, кстати, не из административного кодекса, а из уголовного).
Нет, закон не предписывает в любом случае и во что бы то ни стало провести раскопки. Но... Если этого не сделано, здесь можно лишь парк разбить. Что и собирались сделать в советское время: этот участок мыслили как продолжение парка Ленина (теперь Южноприморского).
А теперь приоритеты другие. Морока с последними почестями не способствует решению экономических и жилищных проблем. Если каждый раз перед возведением объекта обращаться к поисковикам, дело затормозится, а себестоимость квадратного метра подскочит.
К тому же в случае с «жемчужиной» все многократно сложнее, чем, скажем, в Пулкове. Мало того, что начинать поиск фактически поздно (да и невозможно по вполне очевидным и ощутимым сезонно-погодным условиям), так ведь останки еще и погребены под слоем грунта, намытого в 1970-х из Дудергофского канала – в среднем метра полтора, а ближе к заливу и два с половиной.
Бывали, впрочем, другие времена и другое отношение – и не так уж давно: Ленинградский исполком в 1989–90 годах основательно помог активистам «Возвращения» с проведением вахты памяти на усеянном костями Невском пятачке. Тогда земле предали прах 574 погибших. Для организации это стало началом работы, незавершенной и поныне.
Еще есть безвестные захоронения в Колпине (см. НГ № 45 за прошлый год), Горелове, Старопанове... И на вопрос, что делать, нет однозначного ответа. Точнее, у прагматично мыслящих личностей ответ висит на кончике языка, но произносить его не очень удобно. Опять же городу нужно жилье, желательно без дополнительных проволочек и ценовых накруток. Может, проще отделаться еще одним памятником неизвестному солдату?
Инициативная группа настаивает на своем: достойные похороны фронтовикам. И не только приличия ради, это еще и вопрос правовой культуры.
Что до приличий... Конечно, живым эти участки нужнее, чем мертвым. Жизненное пространство превыше всего (кстати, так говорили в Третьем рейхе: лебенс раум юбер аллес).
...Лейбл «Возвращение» кое-что напоминает: так назывался роман Ремарка о ветеранах Первой мировой. Заключительная сцена – конец двадцатых, герои бессильно созерцают националистический угар, фашизацию немецкой молодежи; дело идет к новой бойне: растет поколение, напрочь забывшее недавний урок.
Дмитрий ПОЛЯНСКИЙ
Фото из архива