Метаморфозы ледяного дома
Романтическая свадебная церемония в День святого Валентина – основная изюминка, которую предлагают петербуржцам и гостям города устроители Ледяного дома на Дворцовой площади. Дома, который является точной копией того, что описан в романах Лажечникова и Пикуля. Ледяного дома, который был затеян в лютую стужу февраля 1740-го, чтобы порадовать скучающую и больную императрицу Анну Иоанновну. В честь победы над турками и 10-летия правления императрицы, память о которой оставляет желать лучшего...
Парадоксы исторической преемственности
«Ледяная студия», без сомнения, осуществила любопытный проект. Подобные ледяные строения возводятся во всей Европе, – а здесь к тому же скрупулезно скопированное историческое (пусть и недолговременное) сооружение. Мастерство, изобретательность – всегда привлекательны, и публика всех времен и народов на разного рода диковинки падка. Так что нормальный коммерческий ход, и нет сомнения, что студия пошла на риск расходов с расчетом их окупить.
Городские же власти, судя по тому, как освещается это событие, искренне считают, что ледяное великолепие приумножает туристическую славу города на Неве и заодно напоминает о блистательных имперских временах. И по законам постмодернизма странным образом включает в контекст события день католического святого, воспринятого нашим обществом сравнительно недавно (и даже порой громогласно осуждаемого – как противоречие православной традиции).
Получается, однако, парадокс. Как известно, ледяной дворец был построен действительно для проведения свадебной церемонии. А именно – свадьбы придворного шута Михаила Голицына по прозвищу Квасник с карлицей-калмычкой Авдотьей, прозванной Бужениновой. Голицын был княжеского звания, но сильно провинился перед Анной. После смерти жены, в солидном уже пятидесятилетнем возрасте, он в чужих краях принял католичество, дабы жениться на итальянской барышне. Но тайное, как водится, стало явным. Его вернули в отеческую веру. Следы новобрачной затерялись после общения пары с Тайной канцелярией. А князя сделали шутом.
В отличие от шутов из пьес Шекспира, люди этой профессии в России отнюдь не обладали привилегией независимости суждений и нелицеприятных высказываний в адрес высоких особ. Совсем даже наоборот – свой хлеб они ели за то, что их можно было совершенно безнаказанно унижать (ну такая потребность была у людей двора, где каждый мог быть сегодня вознесен, а завтра низложен и подвержен усекновению головы, – надо же было снимать ежедневный стресс). С Голицыным вышло еще пикантнее – ведь он был потомком некогда всевластного фаворита правительницы Софьи Василия Голицына. И чтобы довести это унижение до апогея, его вдругорядь женили – на уродливой Бужениновой. Венцом веселья было, когда молодых оставили на ночь в ледяной спальне и не разрешали выйти. Чудом остались живы.
Пиит Тредьяковский, который был в немилости и под арестом, по высочайшему приказу написал эпиталаму на это бракосочетание, начинавшуюся словами: «Здравствуйте ж, женившись, дурак и дурка». Мне вот интересно, пары, которые собираются отметить счастливый для себя день «как было у царицы», – хотели бы они, чтобы тамада прочел в их честь строки из этого вошедшего в анналы произведения? (Простите уж за цитирование, но XVIII век вместе с имперским роскошеством был славен и некоторой, мягко говоря, грубоватостью.)
Юные невесты в белых нарядах и взволнованные женихи в строгих костюмах, собирающиеся в День всех влюбленных на романтическую свадьбу, – представляют ли они себе, кто был их предшественником и какую забаву устроили тогда, больше двух с половиной веков назад, из священного обряда?
А ко всему прочему эта свадьба и впрямь была призвана подчеркнуть мощь империи. Поскольку, по свидетельству современника, «для которой свадьбы собраны были всего государства разночинцы и разноязычники самаго подлаго народа, то есть вотяки, мордва, черемиса, татары, калмыки, самоеды и их жены, и прочие народы... а ехали мимо дворца: жених с невестою сидел в сделанной нарочно клетке, поставленной на слоне, а прочей свадебной поезд вышеписанных народов, с принадлежащей каждому роду музыкалиею и разными игрушками, следовал на оленях, на собаках, на свиньях». Такое же уважение к народам и племенам, как и к несчастным «дураку и дурке»...
История эта, конечно, давняя. Что было, то было. Сейчас смягчение нравов.
Но все-таки, демонстрируя преемственность и корни, следовало бы быть повнимательнее, что ли. Потому что невнимательность приводит к странным казусам. И не только с Ледяным домом. Вот недавно генпрокурор Устинов с пафосом прочел из Некрасова (как призыв ко всем):
Трудись, покамест служат руки,
Не сетуй, не ленись,не трусь,
Спасибо скажут наши внуки,
Когда разбогатеет Русь!
Только вот стихи эти озаглавлены... «Песня преступников» (имеются в виду каторжники в кандалах), и дальше там такие строки:
У ней, родимой, требы много:
Бедна по милости воров!
В ней пышны барские чертоги,
Но жалки избы мужиков.
Уж не знаю, какой книгочей подсунул эту цитату генпрокурору, не сообщив о контексте...
Странная, однако, преемственность порой получается.
Вот такой он, ледяной дворец на Дворцовой площади
«Ледяная студия», без сомнения, осуществила любопытный проект. Подобные ледяные строения возводятся во всей Европе, – а здесь к тому же скрупулезно скопированное историческое (пусть и недолговременное) сооружение. Мастерство, изобретательность – всегда привлекательны, и публика всех времен и народов на разного рода диковинки падка. Так что нормальный коммерческий ход, и нет сомнения, что студия пошла на риск расходов с расчетом их окупить.
Городские же власти, судя по тому, как освещается это событие, искренне считают, что ледяное великолепие приумножает туристическую славу города на Неве и заодно напоминает о блистательных имперских временах. И по законам постмодернизма странным образом включает в контекст события день католического святого, воспринятого нашим обществом сравнительно недавно (и даже порой громогласно осуждаемого – как противоречие православной традиции).
Получается, однако, парадокс. Как известно, ледяной дворец был построен действительно для проведения свадебной церемонии. А именно – свадьбы придворного шута Михаила Голицына по прозвищу Квасник с карлицей-калмычкой Авдотьей, прозванной Бужениновой. Голицын был княжеского звания, но сильно провинился перед Анной. После смерти жены, в солидном уже пятидесятилетнем возрасте, он в чужих краях принял католичество, дабы жениться на итальянской барышне. Но тайное, как водится, стало явным. Его вернули в отеческую веру. Следы новобрачной затерялись после общения пары с Тайной канцелярией. А князя сделали шутом.
В отличие от шутов из пьес Шекспира, люди этой профессии в России отнюдь не обладали привилегией независимости суждений и нелицеприятных высказываний в адрес высоких особ. Совсем даже наоборот – свой хлеб они ели за то, что их можно было совершенно безнаказанно унижать (ну такая потребность была у людей двора, где каждый мог быть сегодня вознесен, а завтра низложен и подвержен усекновению головы, – надо же было снимать ежедневный стресс). С Голицыным вышло еще пикантнее – ведь он был потомком некогда всевластного фаворита правительницы Софьи Василия Голицына. И чтобы довести это унижение до апогея, его вдругорядь женили – на уродливой Бужениновой. Венцом веселья было, когда молодых оставили на ночь в ледяной спальне и не разрешали выйти. Чудом остались живы.
Пиит Тредьяковский, который был в немилости и под арестом, по высочайшему приказу написал эпиталаму на это бракосочетание, начинавшуюся словами: «Здравствуйте ж, женившись, дурак и дурка». Мне вот интересно, пары, которые собираются отметить счастливый для себя день «как было у царицы», – хотели бы они, чтобы тамада прочел в их честь строки из этого вошедшего в анналы произведения? (Простите уж за цитирование, но XVIII век вместе с имперским роскошеством был славен и некоторой, мягко говоря, грубоватостью.)
Юные невесты в белых нарядах и взволнованные женихи в строгих костюмах, собирающиеся в День всех влюбленных на романтическую свадьбу, – представляют ли они себе, кто был их предшественником и какую забаву устроили тогда, больше двух с половиной веков назад, из священного обряда?
А ко всему прочему эта свадьба и впрямь была призвана подчеркнуть мощь империи. Поскольку, по свидетельству современника, «для которой свадьбы собраны были всего государства разночинцы и разноязычники самаго подлаго народа, то есть вотяки, мордва, черемиса, татары, калмыки, самоеды и их жены, и прочие народы... а ехали мимо дворца: жених с невестою сидел в сделанной нарочно клетке, поставленной на слоне, а прочей свадебной поезд вышеписанных народов, с принадлежащей каждому роду музыкалиею и разными игрушками, следовал на оленях, на собаках, на свиньях». Такое же уважение к народам и племенам, как и к несчастным «дураку и дурке»...
История эта, конечно, давняя. Что было, то было. Сейчас смягчение нравов.
Но все-таки, демонстрируя преемственность и корни, следовало бы быть повнимательнее, что ли. Потому что невнимательность приводит к странным казусам. И не только с Ледяным домом. Вот недавно генпрокурор Устинов с пафосом прочел из Некрасова (как призыв ко всем):
Трудись, покамест служат руки,
Не сетуй, не ленись,не трусь,
Спасибо скажут наши внуки,
Когда разбогатеет Русь!
Только вот стихи эти озаглавлены... «Песня преступников» (имеются в виду каторжники в кандалах), и дальше там такие строки:
У ней, родимой, требы много:
Бедна по милости воров!
В ней пышны барские чертоги,
Но жалки избы мужиков.
Уж не знаю, какой книгочей подсунул эту цитату генпрокурору, не сообщив о контексте...
Странная, однако, преемственность порой получается.
Светлана ГАВРИЛИНА
Фото ИНТЕРПРЕСС