Похоронный марш-бросок
Контр-адмирал Иван Паргамон
Сын легендарного моряка-подводника Виктор Паргамон рассказал «Новой» о последних месяцах жизни своего отца
«Пепел отца стучит в мое сердце»
– Как минимум две ошибки есть во всем, что говорят и пишут сегодня об отце, – расстраивается Виктор Иванович. – Во-первых, папа еще не похоронен – не было траурной церемонии. А во-вторых, я не снимаю, конечно, вины с Министерства обороны. Но если и виновен в случившемся военкомат – то косвенно.
Мы встретились с сыном погибшего в том доме на Театральной площади, где жил Иван Паргамон последние двадцать восемь лет. Сегодня здесь в комнате на столе – лишь урна с его прахом.
– В земле отец лежать не хотел. Ему надо было – «по-цивильному», – объясняет Виктор, – и чтобы рядом с женой. Маму пришлось кремировать в силу обстоятельств. Она осенью умерла. Слякоть. Грязь. Отвратительная погода… После кремации отец сказал: «Я тоже так хочу…»
Иван Николаевич и Лидия Леонидовна прожили вместе почти шестьдесят лет. Многие близкие и друзья сегодня уверены, что именно смерть супруги подкосила Ивана Николаевича.
– Было видно, как Иван похудел, осунулся весь за время болезни жены, – рассказывает бывший сослуживец Паргамона-старшего, ныне директор музея «Крейсер Аврора» Лев Чернавин, – Лидия долго болела. За три-четыре минувших года у нее случилось несколько инсультов. Иван Паргамон сам ухаживал за ней.
– Мамы не стало в октябре 2006 года, – вспоминает Виктор. – Отец перед похоронами хотел надеть ей обручальное кольцо. Весь дом перевернул – не смог найти...
Тогда впервые в душу пробралась недобрая тревога: где кольцо? Впервые сбилось с такта и начало неровно стучать сердце…
Но главный удар Ивану Паргамону был нанесен чуть позже. Собираясь надеть свои награды на поминки жены, контр-адмирал их вдруг не обнаружил…
Он стал искать, но так и не нашел самые дорогие для него наградные знаки. С привычного места исчезли медаль «За победу над Германией» (он получил ее еще 18-летним мальчишкой в 1945 году) и врученная Ивану Николаевичу в 1954 году медаль «За боевые заслуги» (из чистого серебра).
– Пропали только те медали, которые имели ценность, – боевые, – подчеркивает Виктор Паргамон. – «Цацки» (так среди военных называют многотиражные юбилейные медали) остались на месте. Вместе с медалями «ушли» номерной отцовский кортик, полученный им в 1948 году, и наградной именной бинокль (немецкого производства, с превосходной оптикой), врученный папе командующим Северного флота в 1968 году.
– Это была трагедия для отца, – оценивает последствия случившегося Виктор. – Хуже всего, что пропажа обнаружилась сразу после смерти матери. Тогда я первый и единственный раз в жизни видел, как отец схватился за сердце. Долго не мог отойти от шока. И потом, когда вспоминал о пропавших наградах, все время плакал. Всё, что осталось у него от прежней, неординарно прожитой жизни, враз пропало…
Отец мне тогда сказал: «Витя, у меня не память – у меня, по сути, отняли жизнь…»
Я этого простить не мог. Еще при жизни я пообещал отцу – вернуть награды во что бы то ни стало. Живому – не успел.
Однако чувство долга перед отцом и собственной совестью сегодня мучает Виктора больше, чем прежде. Вот почему не захороненный прах Ивана Паргамона до сих пор находится в его квартире – как напоминание о данном обещании.
– Помните «Легенду о Тиле»? «Пепел отца стучит в мое сердце», – говорит Паргамон-младший. – Так будет до тех пор, пока я не найду медали, кортик и бинокль. Не выполню свой последний долг перед отцом.
Один за всех
У Министерства обороны РФ тоже был долг перед Паргамоном. За ним он и шел утром 24 января, как и десятки тысяч других стариков. Но, как рассказывает сын, поход в военкомат для Ивана Николаевича являлся прежде всего делом справедливости, а не личной выгоды. Недаром, когда контр-адмирал впервые услышал про выплаты и судебные тяжбы, сразу бросился обзванивать старых товарищей, разъяснять, как правильнее поступить, чтобы получить свои деньги..
«Новая» уже рассказывала об этом: в 1995–1998 годах, увеличив оклады военнослужащим на 25%, правительство забыло о пенсионерах. Теперь пенсионеры сами вынуждены наверстывать министерскую забывчивость, отсуживая недополученные суммы через суд. Военные – люди строгого порядка. И нет у них закона, чтобы начислять пенсионерам 25% автоматически. В итоге еженедельно тысячи стариков стоят в очередях за справками из военкомата, чтобы официально подтвердить отказ государства в выплате денег. И еще больше – чтобы подать документы в суд.
Контр-адмирал так и не узнал, что, отправившись в то утро в военкомат, он тем самым упростил последующий путь сюда для тысяч военных пенсионеров. Ивану Паргамону Министерство обороны ничего не успело вернуть. Зато сегодня в городском военкомате Петербурга разве что чай-кофе не подают и лифты не установили (не так это просто в бывшем здании царской конюшни). Поэтому за справкой нужно по-прежнему идти пешком на четвертый этаж. А в остальном…
– Тут каждое утро очередь, но мы с ней справляемся за час. У нас прием посетителя – 45 секунд! – рапортует Михаил Лободин, начальник центра социального обеспечения городского военкомата («главный по отказам», как прозвали его старики). – Для этого надо лишь, чтобы пенсионер отдал заявление и предъявил свое пенсионное удостоверение. Наш работник в готовый бланк (пустых справок об отказе здесь заготовили тысячи) вписывает фамилию, имя, отчество – и все!
Объявлений с разъяснениями (когда и куда обращаться по «вопросу 25%») в военкомате сегодня больше, чем дверей: на каждой из них – 2–3 таких листочка. В выдаче справок задействовано девять сотрудников учреждения. Еще «своим волевым решением» (так он выразился) Михаил Лободин установил рабочий день в учреждении с 8.30. Кроме того, на втором этаже дежурит врач, а у вахтерши на входе – медицинская аптечка, в которой нашатырный спирт, валерьянка, корвалол, валидол…
«А что, вам 30 тысяч лишние?..»
Кстати, тут очень радушные начальники. Мне, например, в военкомате тоже предложили оформить отцу (военный пенсионер) выплату недополученных за три года средств. Я отмахнулась.
– А что, вам тридцать тысяч лишние? – спросил Лободин.
Ну, может, и не лишние. Но мой папа (по счастью, и моложе, и здоровее многих очередников) не пойдет сюда: ему проще заработать, а не мучиться, не унижаться… Здесь не появится, по его собственным словам, и Виктор Паргамон (тоже военный пенсионер, в прошлом – офицер-подводник). И Лев Давыдович Чернавин… И многие еще.
Но есть и те, кому никак не обойтись без государственных денег. Как правило, они-то самые нуждающиеся и беспомощные.
– А почему они идут? Почему стоят в такой мороз на улице – немолодые, нездоровые люди? – недоумевает Михаил Лободин.
Ни в военкомате, ни в суде не вникают: зачем старики ждут в очередях часами и сутками? Для чего вычерчивают жирной синей ручкой на запястье номер очереди? Ночуют с термосами горячего чая и сухариками в пакетах на Главпочтамте возле здания суда? Все это порой наводит ужас даже на бывших блокадников… Но там, по другую сторону двери, в этой бесконечной очереди, никак не могут постичь логику чиновников.
Последние годы большая часть военных пенсионеров непостижимыми арифметическими усилиями сводила концы с концами. Корреспондент «Новой» знала бабушек-блокадниц, которые в булочной просили купить им полбуханки хлеба, а в метрополитене (в период удорожания проезда) продавали жетончики, на каждом зарабатывая два рубля…
Тех денег, которые им померещились сейчас, они и в руках никогда не держали. А тут их – подразнили.
В военкомате поделились: напряженная ситуация с выплатами 25% сложилась с конца 2006 года. После того, как по суду отсудил недополученную пенсию 77-летний петербуржец Борис Иванович Егоров. Причитающиеся ему деньги начислили 13 декабря прошлого года. И по проторенной тропе пошли тысячи пенсионеров
Многие, кстати, не скрывают что для них эти деньги – «похоронные». С горечью усмехаются: «Последний подарок государства».
Последние дни жизни известный подводник-североморец Иван Паргамон прожил так же, как доживают сейчас его товарищи по службе. Неотличимо от того, как они жили раньше: в испытаниях и сражениях. Правда, не за родину и не с враждебными государствами – а за себя и со своей же страной.
Смерть контр-адмирала Иван Паргамона по пути в военкомат за недополученной пенсией (см. «Новую» № 9 за этот год) многое изменила в отношении власти к военным пенсионерам. Теперь в военном комиссариате стариков встречают если не хлебом-солью, то уж точно с валерьянкой и карвалолом.
Между тем младший сын контр-адмирала Виктор Паргамон считает, что сердечный приступ отца был вызван не только несправедливостью и равнодушием Министерства обороны. Незадолго до смерти у Ивана Николаевича загадочным образом пропали некоторые из его медалей, наградной именной бинокль и кортик. После этого у бывшего подводника впервые стало пошаливать сердце.
– На гибели отца сегодня делают пиар, – говорит Паргамон-младший. – А за ней была трагедия, о которой мало кто знает. Но я устал от полуправды. Слушайте…
«Пепел отца стучит в мое сердце»
– Как минимум две ошибки есть во всем, что говорят и пишут сегодня об отце, – расстраивается Виктор Иванович. – Во-первых, папа еще не похоронен – не было траурной церемонии. А во-вторых, я не снимаю, конечно, вины с Министерства обороны. Но если и виновен в случившемся военкомат – то косвенно.
Мы встретились с сыном погибшего в том доме на Театральной площади, где жил Иван Паргамон последние двадцать восемь лет. Сегодня здесь в комнате на столе – лишь урна с его прахом.
– В земле отец лежать не хотел. Ему надо было – «по-цивильному», – объясняет Виктор, – и чтобы рядом с женой. Маму пришлось кремировать в силу обстоятельств. Она осенью умерла. Слякоть. Грязь. Отвратительная погода… После кремации отец сказал: «Я тоже так хочу…»
Иван Николаевич и Лидия Леонидовна прожили вместе почти шестьдесят лет. Многие близкие и друзья сегодня уверены, что именно смерть супруги подкосила Ивана Николаевича.
– Было видно, как Иван похудел, осунулся весь за время болезни жены, – рассказывает бывший сослуживец Паргамона-старшего, ныне директор музея «Крейсер Аврора» Лев Чернавин, – Лидия долго болела. За три-четыре минувших года у нее случилось несколько инсультов. Иван Паргамон сам ухаживал за ней.
– Мамы не стало в октябре 2006 года, – вспоминает Виктор. – Отец перед похоронами хотел надеть ей обручальное кольцо. Весь дом перевернул – не смог найти...
Тогда впервые в душу пробралась недобрая тревога: где кольцо? Впервые сбилось с такта и начало неровно стучать сердце…
Но главный удар Ивану Паргамону был нанесен чуть позже. Собираясь надеть свои награды на поминки жены, контр-адмирал их вдруг не обнаружил…
Он стал искать, но так и не нашел самые дорогие для него наградные знаки. С привычного места исчезли медаль «За победу над Германией» (он получил ее еще 18-летним мальчишкой в 1945 году) и врученная Ивану Николаевичу в 1954 году медаль «За боевые заслуги» (из чистого серебра).
– Пропали только те медали, которые имели ценность, – боевые, – подчеркивает Виктор Паргамон. – «Цацки» (так среди военных называют многотиражные юбилейные медали) остались на месте. Вместе с медалями «ушли» номерной отцовский кортик, полученный им в 1948 году, и наградной именной бинокль (немецкого производства, с превосходной оптикой), врученный папе командующим Северного флота в 1968 году.
– Это была трагедия для отца, – оценивает последствия случившегося Виктор. – Хуже всего, что пропажа обнаружилась сразу после смерти матери. Тогда я первый и единственный раз в жизни видел, как отец схватился за сердце. Долго не мог отойти от шока. И потом, когда вспоминал о пропавших наградах, все время плакал. Всё, что осталось у него от прежней, неординарно прожитой жизни, враз пропало…
Отец мне тогда сказал: «Витя, у меня не память – у меня, по сути, отняли жизнь…»
Я этого простить не мог. Еще при жизни я пообещал отцу – вернуть награды во что бы то ни стало. Живому – не успел.
Однако чувство долга перед отцом и собственной совестью сегодня мучает Виктора больше, чем прежде. Вот почему не захороненный прах Ивана Паргамона до сих пор находится в его квартире – как напоминание о данном обещании.
– Помните «Легенду о Тиле»? «Пепел отца стучит в мое сердце», – говорит Паргамон-младший. – Так будет до тех пор, пока я не найду медали, кортик и бинокль. Не выполню свой последний долг перед отцом.
Военкомат по-прежнему в осаде. Но стремится обеспечить комфорт осаждающим
Один за всех
У Министерства обороны РФ тоже был долг перед Паргамоном. За ним он и шел утром 24 января, как и десятки тысяч других стариков. Но, как рассказывает сын, поход в военкомат для Ивана Николаевича являлся прежде всего делом справедливости, а не личной выгоды. Недаром, когда контр-адмирал впервые услышал про выплаты и судебные тяжбы, сразу бросился обзванивать старых товарищей, разъяснять, как правильнее поступить, чтобы получить свои деньги..
«Новая» уже рассказывала об этом: в 1995–1998 годах, увеличив оклады военнослужащим на 25%, правительство забыло о пенсионерах. Теперь пенсионеры сами вынуждены наверстывать министерскую забывчивость, отсуживая недополученные суммы через суд. Военные – люди строгого порядка. И нет у них закона, чтобы начислять пенсионерам 25% автоматически. В итоге еженедельно тысячи стариков стоят в очередях за справками из военкомата, чтобы официально подтвердить отказ государства в выплате денег. И еще больше – чтобы подать документы в суд.
Контр-адмирал так и не узнал, что, отправившись в то утро в военкомат, он тем самым упростил последующий путь сюда для тысяч военных пенсионеров. Ивану Паргамону Министерство обороны ничего не успело вернуть. Зато сегодня в городском военкомате Петербурга разве что чай-кофе не подают и лифты не установили (не так это просто в бывшем здании царской конюшни). Поэтому за справкой нужно по-прежнему идти пешком на четвертый этаж. А в остальном…
– Тут каждое утро очередь, но мы с ней справляемся за час. У нас прием посетителя – 45 секунд! – рапортует Михаил Лободин, начальник центра социального обеспечения городского военкомата («главный по отказам», как прозвали его старики). – Для этого надо лишь, чтобы пенсионер отдал заявление и предъявил свое пенсионное удостоверение. Наш работник в готовый бланк (пустых справок об отказе здесь заготовили тысячи) вписывает фамилию, имя, отчество – и все!
Объявлений с разъяснениями (когда и куда обращаться по «вопросу 25%») в военкомате сегодня больше, чем дверей: на каждой из них – 2–3 таких листочка. В выдаче справок задействовано девять сотрудников учреждения. Еще «своим волевым решением» (так он выразился) Михаил Лободин установил рабочий день в учреждении с 8.30. Кроме того, на втором этаже дежурит врач, а у вахтерши на входе – медицинская аптечка, в которой нашатырный спирт, валерьянка, корвалол, валидол…
«А что, вам 30 тысяч лишние?..»
Кстати, тут очень радушные начальники. Мне, например, в военкомате тоже предложили оформить отцу (военный пенсионер) выплату недополученных за три года средств. Я отмахнулась.
– А что, вам тридцать тысяч лишние? – спросил Лободин.
Ну, может, и не лишние. Но мой папа (по счастью, и моложе, и здоровее многих очередников) не пойдет сюда: ему проще заработать, а не мучиться, не унижаться… Здесь не появится, по его собственным словам, и Виктор Паргамон (тоже военный пенсионер, в прошлом – офицер-подводник). И Лев Давыдович Чернавин… И многие еще.
Но есть и те, кому никак не обойтись без государственных денег. Как правило, они-то самые нуждающиеся и беспомощные.
– А почему они идут? Почему стоят в такой мороз на улице – немолодые, нездоровые люди? – недоумевает Михаил Лободин.
Ни в военкомате, ни в суде не вникают: зачем старики ждут в очередях часами и сутками? Для чего вычерчивают жирной синей ручкой на запястье номер очереди? Ночуют с термосами горячего чая и сухариками в пакетах на Главпочтамте возле здания суда? Все это порой наводит ужас даже на бывших блокадников… Но там, по другую сторону двери, в этой бесконечной очереди, никак не могут постичь логику чиновников.
Последние годы большая часть военных пенсионеров непостижимыми арифметическими усилиями сводила концы с концами. Корреспондент «Новой» знала бабушек-блокадниц, которые в булочной просили купить им полбуханки хлеба, а в метрополитене (в период удорожания проезда) продавали жетончики, на каждом зарабатывая два рубля…
Тех денег, которые им померещились сейчас, они и в руках никогда не держали. А тут их – подразнили.
В военкомате поделились: напряженная ситуация с выплатами 25% сложилась с конца 2006 года. После того, как по суду отсудил недополученную пенсию 77-летний петербуржец Борис Иванович Егоров. Причитающиеся ему деньги начислили 13 декабря прошлого года. И по проторенной тропе пошли тысячи пенсионеров
Многие, кстати, не скрывают что для них эти деньги – «похоронные». С горечью усмехаются: «Последний подарок государства».
Последние дни жизни известный подводник-североморец Иван Паргамон прожил так же, как доживают сейчас его товарищи по службе. Неотличимо от того, как они жили раньше: в испытаниях и сражениях. Правда, не за родину и не с враждебными государствами – а за себя и со своей же страной.
Нина ПЕТЛЯНОВА
Фото Сергея ЕРМОХИНА
Справка «Новой»:
С 1 января 2007 года по сегодняшний день в Петербурге вынесено 369 судебных решений о выплате военным пенсионерам недополученной пенсии. Всего, по официальным данным городского военкомата, в северной столице на нее могут претендовать не менее 57 тысяч человек (из 80 тысяч петербургских военных пенсионеров). Ежедневно в городской военкомат по этому вопросу обращается до 800 человек.
Резонанс
На прошлой неделе губернатор Петербурга Валентина Матвиенко призвала к ответу председателя Комитета по труду и социальной политике Александра Ржаненкова и военного комиссара Петербурга и Ленинградской области Игоря Бескровного – за создавшуюся «социальную напряженность» в городе в связи с выплатой 25%-ной надбавки. К сожалению, исполнительная власть не может решить проблему с пенсиями на своем уровне, но какие-то рычаги воздействия у губернатора Петербурга есть. Сработают ли они – другой вопрос…