Подрывающий устои
Сегодня в Нижнем Тагиле районный суд вновь вернется к рассмотрению адвокатских жалоб экс-полковника ФСБ Михаила Трепашкина. Жалуются защитники на нечеловеческие условия содержания, бывшего офицера спецслужб, страдающего к тому же тяжелой бронхиальной астмой. Хотя никто всерьез, похоже, и не надеется на снисходительность и милосердие властей, чьим оппонентом заключенный Трепашкин остается даже в тюрьме.
Если верить официальным данным, из органов Михаил Трепашкин уволился еще в 1997 году. А в 1999-м, после взрывов жилых домов в Москве, он уже выступал адвокатом пострадавших и отстаивал версию, согласно которой к терактам могли быть причастны российские спецслужбы.
Взрывы 1999 года – тема по-прежнему крайне болезненная для Кремля. В атмосфере, воцарившейся после терактов, уже содержалось в зародыше все будущее правление Путина: и страх перед нависшей над каждым бедой, и вспыхнувшая ненависть к «инородцам», особенно – выходцам из Чечни, и растерянность, и упование на героя, который придет и спасет… И он пришел и спас: мало кому известный прежде петербургский клерк, выходец из той же системы, что и Трепашкин. Его рейтинги на фоне царившей истерии сказочно выросли с нулевой отметки. Он легко разделил прежде разноцветный мир на черное и белое. Страна увидела в нем своего спасителя, а в тех, кто противостоял ему, – «врагов русского народа».
Голоса тех, кто в свое время высказывал сомнение по поводу официальной версии о взрывах домов, больше почти не слышны. Давно разогнано старое НТВ, убит думский депутат Сергей Юшенков, Александр Литвиненко умер от полония в Англии. Из тех, кто тогда пытался самостоятельно расследовал теракты, остался, пожалуй, только Михаил Трепашкин. Его письмо, которое мы сегодня публикуем, написано в колонии и адресовано Ольге Конской, продюсеру фильма петербургского режиссера Андрея Некрасова «Недоверие» (эта документальная лента как раз рассказывает о взрывах 1999 года, за что ее автор получил от журналистов титул российского Майкла Мура). В письме Трепашкин еще раз пытается напомнить о том, что ему удалось узнать в ходе собственного расследования. Одновременно «Новая» размещает на своих страницах открытое письмо режиссера Андрея Некрасова президенту России.
Виктория РАБОТНОВА
Фото Александра БАНЬКОВА
Президенту Российской Федерации Путину В.В.
от гражданина России, кинорежиссера Андрея Некрасова
Открытое письмо
Господин Президент,
в конце прошлого года были убиты два наших соотечественника, два моих друга. Многие считали их Вашими врагами, и по этой причине Вас обвинили в организации, прямой или косвенной, этих убийств. Объективных оснований для таких обвинений сегодня нет. Озабоченность, однако, вызывает то, как Вы отреагировали на оба эти убийства. Ваше желание умалить значение и Политковской, и Литвиненко было так же заметно, как и несправедливо.
Вопросы, связанные с этими убийствами, возможно, неудобны для власти, но представляют законный интерес для общества. Демократия отличается от авторитаризма тем, что не позволяет отдельным людям, даже президенту, подавлять в обществе стремление удовлетворять свое разностороннее любопытство. Трагедия, которая, по Вашему мнению, должна была бы, видимо, оставаться в пределах личной жизни семьи Литвиненко, а не «использоваться для политических провокаций», для самих близких погибшего – событие большого политического масштаба. Ибо Александр умер не от рака, а от полония-210, и не случайно, а в связи с тем, что он говорил и писал. В свободном мире, к которому хотелось бы причислять и Россию, ненормальным является не повышенное внимание к тому, что «в теле одного человека нашли яд» (по выражению одного российского чиновника), а попытка преуменьшить значение и этого беспрецедентно жестокого убийства, и самого Литвиненко. Это вопрос не пиара, а человеческих ценностей. Уверяю Вас, что не только узкий круг политэмигрантов, а вся далеко не наивная общественность Британии вибрировала от шока и возмущения при виде человека, умирающего за свои взгляды.
В Вашем последнем высказывании по поводу Литвиненко Вы заявили, что он не обладал никакими секретами. Это прозвучало в доказательство того, что спецслужбы России не были замешаны в убийстве; значит ли это, что они могли бы быть замешаны, обладай Литвиненко секретами? Известно, что многие считают, что в интересах государства позволено все, даже убийство. Но известно также и то, что вредным для государства может считаться не только разглашение секретов, но и оглашение крамольных взглядов. Граница между этими двумя областями часто оказывается размытой. Что делал Литвиненко на своей знаменитой пресс-конференции 98-го года: критиковал руководство ФСБ или разглашал секреты? Я готов подтвердить Ваши слова о том, что Литвиненко не обладал секретами, он сам так считал и говорил мне об этом. В этом он был с Вами согласен. Вот только с Вами не согласны те, кого он критиковал. Они называли его «сквозняком» и предателем. С их точки зрения, Литвиненко безусловно был посвящен в некие тайны, которые он не имел права выносить за пределы тайной организации. Вопрос в том, насколько эти тайны можно считать государственными.
Так получается, что здоровью, а может быть, и жизни еще одного моего друга сегодня угрожает опасность. Его зовут Михаил Трепашкин. Он-то как раз был официально обвинен в разглашении государственных тайн. А говорили и Литвиненко, и Трепашкин об одном и том же. О гиперкоррупции в высших эшелонах ФСБ, о «нестыковках» в официальных версиях взрывов домов 99-го года в Москве и минирования дома в Рязани. Если бы Вы, по аналогии с Литвиненко, хотя бы из пренебрежения сказали о Трепашкине, что он не обладает никакими секретами, то тяжело больной и доведенный до отчаяния человек был бы, вероятно, избавлен от ежедневных мучений, которым он подвергается в Нижнетагильской колонии. Что Вам стоит так поступить? Я не следователь, но как документалист я хорошо осведомлен о том, что делал и говорил Трепашкин в последние годы. Он Ваш политический оппонент, а не преступник.
Как человек и гражданин, Вы имеете право на жесткость взглядов, и даже на ненависть к тем, кого Вы считаете врагами России. Но как президент Вы не можете не замечать того, что ненависть к врагам России сплошь и рядом используется сегодня как алиби многоликим монстром российской коррупции. Наша коррупция состоит не только из многомиллиардных взяток, «откатов» и «отмывов». Коррупция дотронулась до самой души нации, позволяя проституировать любовью к Родине на панели политиканства и бизнеса. Такая профанация патриотизма прямо противоречит интересам России и, хочется верить, Вашим собственным. Ответьте, пожалуйста, народу и самому себе: что патриотично – стараться прояснить все обстоятельства гибели невинных сограждан или их засекречивать? Обличать коррупционеров в ФСБ или покрывать их, оберегая «честь» мундира?
В глазах всего мира Вас дискредитируют не только те, кто убивает Вашего оппонента в Ваш день рождения, но и те, кто от Вашего имени заявляет, что подозревать власть в том, что она может взрывать своих граждан, – плод больного воображения. Власть и взрывала, и сжигала, и отравляла, и расстреливала. Отмахиваться от конкретных вопросов демагогией о теоретической невозможности террора против сограждан неправомерно, нелогично и недальновидно. Увы, именно так, с холодным высокомерием, поступаете Вы, взирая «свысока» на «теорию заговора» (по Вашему выражению), а на самом деле – на «практику» жизни и смерти людей. Видимо, это властное «свысока» Вы вместе с Вашими идеологами и называете «суверенной демократией». К настоящему народовластию это не имеет никакого отношения. Но вы ошибаетесь еще и в другом. Такая государственность не только не демократична, но и не устойчива. Ибо количество лицемерия и цинизма в нашем обществе, при дешевизне индульгенции псевдопатриотизма, начинает угрожать национальной безопасности и уже не на шутку компрометирует президентскую власть. Между тем совесть России живет в таких людях, как Трепашкин. Удивите Ваших критиков. Спасите Трепашкина!
Андрей НЕКРАСОВ, Санкт-Петербург, 11.02.2007
Г-же Ольге Конской
От Трепашкина Михаила Ивановича, адвоката, незаконно осужденного по сфабрикованным обвинениям и содержащегося под охраной в ФГУ ИК-13 гор. Нижнего Тагила (Урал).
Уважаемая Ольга! Вы, наверное, обращали внимание на заявления Саши Литвиненко, что в ходе суда по подрывам домов в Москве, от участия в котором меня отстранили путем заключения под стражу, я намеревался представить дополнительные доказательства о причастности спецслужб к этим подрывам. Это действительно так.
Я коротко расскажу, о чем речь. Об этом знает лишь ограниченный круг лиц. Я об этом молчал, ибо боялся за судьбу свидетелей. В ФСБ РФ знают о том, что я эти материалы собирался обнародовать, в том числе с вызовом свидетелей и просмотром видеозаписей. Поэтому решили – во что бы то ни стало, но меня к делу не допускать.
К сожалению, подробно об этих материалах я написать не могу. Коротко это выглядит так:
В период расследования взрывов домов сотрудники РУОП ГУВД гор. Москвы задержали с гексогеном группу лиц. Они предлагали купить партию гексогена. Им сделали «подставу», и процесс купли-продажи засняли на видеокамеру. Однако вскоре после их задержания в здание РУОП по ул. Шаболовка примчались люди от директора ФСБ РФ Патрушева Н. П. и забрали все материалы, вещественные доказательства – гексоген, а лиц, производивших задержание, было приказано уволить.
У меня в 2000 году была встреча с несколькими высокопоставленными офицерами РУОП, которые рассказали мне эту историю, предлагали взять видеокассету и заявили о том, что многие сотрудники могут выступить свидетелями. Так как я видел, что спецслужбы готовы пойти на любой беспредел, чтобы скрыть свои «уши» в деле о подрыве домов, в том числе могли уничтожить всех свидетелей (а у них маленькие дети), то я не стал обнародовать этот эпизод даже на Общественной комиссии Госдумы РФ, возглавляемой С. А. Ковалевым.
Саша Литвиненко знал об этом и даже предлагал выкупить видеокассету. Я ему пояснил, что эти действия грозят тяжелыми последствиями для свидетелей и их семей (я уже не говорил о себе). Я Саше сказал, что намерен этих свидетелей вызвать в суд и официально задокументировать в присутствии всех участников процесса. Там же собирались просмотреть видеокассету. Но сотрудники ФСБ РФ оказались изворотливее. Власть в их руках! Да и опасность разоблачений подхлестывала. В экстренном порядке по бандитскому беспределу мне бросили в автомашину «чеченский» пистолет с семью патронами, ложно объявили, что я готовил покушение на президента России Путина В. В., и заперли под стражу в гор. Дмитрове. Процесс прошел без меня. Доверить кому-либо судьбы свидетелей я не мог. Они были бы в реальной опасности. Да и процесс сделали закрытым. Люди бы не узнали ничего.
Откуда узнали о данном факте (что я собираюсь рассказать в суде о причастности к гексогену сотрудников ФСБ РФ и вызвать свидетелей, а также показать видеоматериалы) в ФСБ РФ?
После всех гонений на меня и убийства Саши Литвиненко вряд ли рискнут всё показать свидетели. Надо выжидать изменений в стране, чтобы раскрыть эту тайну.
Я решил рассказать тезисно о тайнах своей адвокатской работы по защите потерпевших от подрыва домов, так как после смерти Саши Литвиненко вокруг меня тоже сжимается кольцо спецслужб (Вы это наглядно наблюдаете и видите по реакции генпрокурора России и других представителей властей), и я готов уже ко всему. Я не надеюсь на реальную помощь российских и международных правозащитников, ибо слишком долго сижу в тюрьме и зоне, а сдвигов нет. Вранье властей России сильнее действует на мозги руководителей государств Европы, которые могли бы повлиять на беспредел, на пересмотр моего дела и освобождение из плена преступных чинуш.
Замечу, что еще ряд материалов был у меня в компьютере (по взрывам домов, специальным ядам и т. д.). ФСБ РФ долго охотилась за этим компьютером, и в январе 2002 года его у меня забрали. Главная военная прокуратура и ФСБ РФ не смогли обнаружить все материалы, они зашифрованы, но они приняли решение об уничтожении компьютера, хотя он к моему приговору отношения не имеет и должны были его возвратить. Ведь он – мой адвокатский рабочий инструмент, на нем мои адвокатские досье по работе с клиентами, т. е. конфиденциальная информация. Об этих материалах я тоже молчал, ибо боялся, что документы найдут и уничтожат. Была надежда, что компьютер вернут. Похоже, что его уже уничтожили.
Эту информацию вложите в копилку дела по взрывам домов! Даст Бог, добавится что-то еще.
Если сможете добиться встречи со мной, то я расскажу об изложенном подробнее. Есть и еще информация, которую пока озвучить не могу.
С уважением, М. И. Трепашкин, 10 декабря 2006 года