Алексей девотченко: «правда всегда на стороне меньшинства»

– Что вас, благополучного артиста, лауреата всевозможных премий, привело на Пионерскую площадь?
– Пожалуй, то, что я увидел 3 марта на Невском проспекте, во время первого петербургского Марша несогласных. В этот день у меня была репетиция, после которой мы с друзьями поехали на студию, да так и не доехали, потому что в центре города все было перекрыто – шли массовые зачистки и задержания. Наглядевшись на то, каким образом это происходило, я принял решение, что обязательно приму участие в следующем Марше несогласных.
Я понял для себя, что я не могу, грубо говоря, не выйти на площадь. Никакого страха у меня по этому поводу нет, как нет и опасения, что меня как «маргинала» осудит пресловутое общественное мнение. К сожалению, никакого мнения не существует, народ в наших исторических пьесах безмолвствует, а то, что выдается за настроения общества, – полностью подконтрольно и создается известными структурами. Зато для меня дорого мнение моих друзей, и с этим все в порядке: телефон 15 апреля у меня буквально разрывался, мне выражали поддержку и благодарность, говорили, что тоже обязательно придут на следующий марш. То есть в моем кругу (а он достаточно большой) я не встречал резкого неприятия своей позиции. Хотя одна журналистка мне сказала: «Какой вы наивный! Ну и чего вы добьетесь?» Что на это можно ответить? Что семь человек, вышедших в 1968 году на Красную площадь, тоже были наивны? Но во многом те, кто сейчас находится у власти, обязаны этим обстоятельством тем семи психам. Правда всегда оказывается на стороне меньшинства – это исторический парадокс…
– И, кстати, парадокс, противоречащий классической шкале демократических ценностей…
– Да, но я уверен, через какое-то количество лет скажут, что и на этот раз правда была на стороне людей, которые 15 апреля вышли к ТЮЗу, а не тех, что шатались по Невскому, попивая дешевое пойло и радуясь воскресному солнцу.
– Несогласных теперь часто спрашивают: а с чем именно вы не согласны? Страна, дескать, стабильно развивается…
– О стабильности говорить не стоит – ее на самом деле нет. Падающие башенные краны – это не стабильность, вешающиеся в привокзальных туалетах солдаты российской армии – это не стабильность, нищие на улицах – это не стабильность. Может быть, в обывательском понимании стабильность – это продовольственные корзины, Ленты и О`кеи, но все это есть и в Белоруссии, однако стабильности там нет.
– Между прочим, у белорусской политической модели в России много поклонников.
– Ну да, хорошо бы президентом Союзного государства сделать Лукашенко, а еще лучше – диктатора Венесуэлы Уго Чавеса, это как раз соответствует текущему моменту. А с чем я не согласен? Я уже говорил об этом на митинге: с тем, что власть распоряжается моим правом на выбор, с тем, что на телевидении введена жесточайшая цензура и я не имею закрепленного в Конституции права на информацию. Я не был согласен с выдавливанием партии «Яблока», за которую я всегда голосовал, из избирательных списков в ЗакС.
На Пионерской площади мне запомнились интеллигентные петербургские лица, которых, как я думал, уже не встретишь, но, оказывается, они есть. Они очень напомнили мне лица тех, кто выходил на улицу в восьмидесятые – девяностые годы. Еще меня поразило, что на марше были люди с иконами, по всему видно – искренне верующие, но ни один из представителей официальной православной церкви почему-то не возмутился тем, что их тоже задерживали и избивали. Для меня такая позиция церкви представляется более чем странной. Массовое избиение соотечественников, возможно православных прихожан, – разве это согласно с христианской моралью?
– Хрестоматийный пример – Кровавое воскресенье 9 января, когда в людей с иконами стреляли солдаты. Но что-то я не припомню, чтобы православная церковь выступала по этому поводу с протестом и призывала Николая Второго к ответу. Это даже сложно себе представить.
– Да, но в той России церковь не была отделена от государства, а сейчас у нас государство светское. По идее, церковь могла бы что-то сказать.
– У вас существует моноспектакль по произведениям Эдуарда Лимонова. Его еще не пробовали запретить?
– Спектакль называется «Эпитафия» и сделан не только по произведениям Лимонова, но и по поэме Кибирова «Сквозь прощальные слезы». В 1993 году я задумывал этот спектакль как прощание с «совком», со всем этим миром советского зазеркалья, но оказалось, что с «совком» мы не прощаемся, а говорим ему: «Здрасте!» К счастью, имя Лимонова с афиш пока не убирают – это было бы полным бредом.
– Скажите, вы воспринимаете Лимонова как политика?
– Я его воспринимаю прежде всего как художника. Но лидером цветной революции он может быть вряд ли. У меня достаточно скептическое отношение к нему как к политическому деятелю. Точно такое же отношение у меня к возможному кандидату в президенты Касьянову – если попытаться представить, что его выберут в президенты, это будет «шило на мыло». Касьянов – это номенклатурщик, Геращенко, которого также выдвигают в кандидаты от оппозиции, – еще больший номенклатурщик. В принципе, это беда нашей оппозиции: она не может между собой договориться, в ее среде постоянно возникают какие-то склоки, разборки. Мне лично симпатичен Владимир Рыжков – как здравомыслящий, интеллигентный, образованный человек. Именно он потребовал провести парламентское расследование по Маршам несогласных в Москве и Петербурге. Если бы оппозиция выдвинула его в качестве своего кандидата в президенты, это было бы для меня понятно и приемлемо.
– К сожалению, перманентный раскол в стане оппозиции не дает надежду, что в 2008 году что-нибудь получится…
– В 2008 году, конечно, ничего не получится. Но значит, получится в 18-м или 28-м. А сейчас до президентских выборов осталось меньше года.
– Но после 2008 года власть, очевидно, еще туже затянет гайки.
– Я думаю, тогда и начнется самое интересное. Тогда народ и начнет просыпаться. Потому что сейчас народ – в полусне. Общее полусонное впечатление – происходит что-то не то, хотя вроде бы все хорошо: достаточно чисто, достаточно сытно. Продовольственные корзины, Ленты и О`кеи для большинства пока важнее, чем гражданские права. Отними у людей продовольственные корзины, и тогда они выйдут под любые знамена. Но «зачищать» Ленты и О`кеи, конечно, не будут, и развлекательные программы на телевидении останутся – это власти как раз на руку. Именно это создает электорат, который считает, что в стране «все хорошо»: строятся новые дома и небоскребы, станции метро и бизнес-центры.
– Пресловутое строительство, развернутое сейчас в Петербурге, напоминает мне какой-то платоновский котлован. Неистовая вера в светлое капиталистическое завтра рядом с абсолютным пренебрежением к жизни сегодня. Между тем именно на ударные капиталистические стройки власть указывает как на доказательство своей способности к созиданию.
– Люди, находящиеся сейчас у власти, не способны ничего создать. Они способны только разрушать. Лишь наивные люди способны к созиданию, а циничные, прожженные, «умудренные опытом» партхозработники не способны к творчеству. Это парадоксально, но это так: именно при этих прагматических людях закрываются дома творчества, библиотеки, поликлиники, детские сады...
– Как мне кажется, символ этого бесконечного разрушения (и саморазрушения) власти – омоновец. Именно его правительство делегирует для общения со своим народом.
– Во всем мире полиция вызывает чувство покоя: к полицейскому на улице можно подойти, спокойно пообщаться. У нас же, в том числе и у меня, возникает чудовищное напряжение при виде человека в милицейской форме. Почему ни в одной стране мира полиция на улице не проверяет документы у всех подряд? Трудно вообразить, чтобы в Лондоне ко мне подошел с дубиной какой-то мордоворот и потребовал паспорт… У меня такое впечатление, что наши омоновцы проходят какую специальную психологическую обработку и даже получают психотропные препараты, потому что нормальный человек никогда не бросится на старушку с иконой и не начнет ее избивать... Впрочем, может быть, это и есть поколение Путина? Такую «новую расу» пытается создать нынешняя власть?
– Я думаю, омоновцам и не нужно никаких стимулирующих препаратов. Армия, через которую все они проходят, – превосходная школа насилия и унижения. Именно армия воспитывает граждан для этого государства – там они принимают отечественные правила игры: унижаться и унижать. Или не принимают, и тогда остаются без ног, стреляются и вешаются.
– Я прошел армию еще в 1980-е годы, но уже тогда мне было понятно, что это – модель советского общества. Человек, не служивший в отечественной армии, более свободен, более уверен в себе. Но такие люди не нужны нашему государству. Выгоднее всех еще в нежном возрасте отдавать сержантам – на воспитание.
– Вы поддерживаете призыв правозащитников запретить Матвиенко и Лужкову въезд в страны ЕС и США?
– Вряд ли высокопоставленные российские чиновники станут изгоями в европейском мире – наши энергоносители, газ, нефть и полезные ископаемые обеспечивают им надежный кредит доверия. Пока Запад экономически зависит от России, он не пойдет на жесткую конфронтацию с нашим авторитарным режимом. Хотя мне бы, наверное, хотелось, чтобы это было так – чтобы наши чиновники стали персонами нон грата в европейских странах. Но, к сожалению, Запад может оказывать оппозиции лишь моральную поддержку, делать сочувственные жесты, но по-настоящему помочь не сможет. Помочь себе мы сможем только сами.

Беседовал Валерий БЕРЕСНЕВ
Фото автора

Досье «Новой»:
Алексей Девотченко, актер театра и кино. Заслуженный артист России. Дважды лауреат Государственной премии России (2000, 2004), Театральной премии имени Станиславского (1995), высшей петербургской театральной премии «Золотой софит» (1995, 1998) и ряда других театральных премий.
Получил актерское образование в ЛГИТМиК имени Черкасова. Работал в Государственном драматическом Театре сказки на Неве, в Театре имени Ленсовета, Малом драматическом театре. В настоящее время артист Александринского театра. Снимался в кинофильмах: «Бандитский Петербург» (реж. В. Бортко), «Барак» (реж. В. Огородников), «Красное небо. Черный снег» (реж. В. Огородников), «Последний поезд» (реж. А. Герман-младший), «Золотой теленок» (реж. У. Шилкина), «Столыпин... Невыученные уроки» (реж. Ю. Кузин) и других картинах.