Топорная работа «лесных братков»
Лесов в Ленинградской области становится все меньше. Особенно страдают приграничные территории, расположенные «на галерке» края. Например, Кингисеппский район. Всякого рода заготовители там настолько увлеклись, что умудряются вторгаться даже в особо охраняемые природные территории (ООПТ), где вырубки в принципе запрещены. Так, в заказнике Кургальский в результате сплошных санитарных рубок выкошено с полсотни гектаров. На очереди, по данным Кингисеппского лесничества, еще 150.
Санитарные рубки поставили Кургальский заказник на грань исчезновения
Полуостров Кургальский расположен на западной оконечности Ленинградской области. С побережья, ни в чем не уступающего знаменитому Рижскому взморью, — белоснежно-песчаные пляжи, поросшие сосновыми борами дюны — хорошо видна Эстония. Вот они, трубы Нарвской ГРЭС, крыши Усть-Нарвы…
Хотя сравнивать свой берег с курортным местечком западного соседа жители Кургальского теперь не могут. Год назад на живописные дюны взобралась лесозаготовительная техника. Мощные трелевщики и форвадеры обрили окаймляющую Нарвский залив красоту. Ушли, оставив после себя искореженную лесную подстилку, торчащие из песка бревна. Такого экстрима дюны не выдержали — под воздействием дождей и ветров древние исполины начали потихонечку сыпаться и расползаться.
Впрочем, с начала года пилы работают чуть ли не во всех концах Кургальского. Местные жители с нескрываемым ужасом видят, как прямо на их глазах уничтожается лес-кормилец с черничниками, брусничниками, грибными местами. Картина бескрайних пустошей пугает даже больше, чем пожар, разгулявшийся знойным прошлогодним летом, когда дымился почти весь полуостров. С божьей помощью пронесло — на Кургальском почвы песчаные, торфа нет, огонь прошел по мху, едва затронув стволы. Короче, лес выжил, даже ягодники весной зазеленели.
Откуда взялся красный петух? С одной стороны, конечно, туристы, костры, мусорные свалки. С другой — говорят, были и поджоги.
— Мы тут все друг друга знаем, в местных деревнях народу немного, — говорит заместитель МО «Куземкинское сельское поселение» Вера Смирнова. — Так вот, выяснилось, что лес поджигали парнишки из деревни Струппово. Вызывали ребят. Им какие-то дяденьки заплатили по 500 рублей. За последние годы мы много чего видели, но с таким цинизмом еще не встречались.
Кургальский заказник — не просто рядовая ООПТ. Это истинная жемчужина всего Балтийского побережья. На его сухопутной территории в 20700 гектаров обитает 220 видов птиц, 750 видов растений, 110 высших мхов. В лесах живет более полусотни лосей, стадо в 60 пятнистых оленей — их в начале 70-х завезли с Дальнего Востока, с полтысячи кабанов, пара медведей. А на береговой зоне и прибрежных островах располагаются лежбища «краснокнижного» балтийского тюленя.
Еще в 30-е годы полуостров был определен как место охоты партхозактива Ленинграда и Ленинградской области. А после войны, став погранзоной, еще более укрепил статус закрытого уголка. Сюда был запрещен доступ для всех, кто не имел прописки в местных деревнях. Собственно, благодаря погранзоне и сохранилась дикая природа Кургальского.
Пропускной режим продержался до середины 90-х годов, хотя и сегодня погранзона не упразднена — Эстония-то под боком. С 2000 года бывший охотничий заказник преобразовали в комплексный. А в 1994 году взяли под охрану международной Рамсарской конвенции. Таким образом, масштабные рубки на Кургальском не велись более 80 лет.
Что и оценили браконьеры. «Серьезные люди» пришли сюда три года назад, когда в устье реки Луга в полную мощь заработало ОАО «Лесной терминал «Фактор». Именно тогда местные впервые заприметили бригады лесных мародеров — хорошо экипированные, с современной техникой, на джипах, с мобильной связью, оружием…
Хотя справедливости ради надо сказать, что до них безобразничали и деревенские жители. Кто ходил в лес по дрова, кто за материалом для починки крыши или сарая, кто-то даже умудрялся продавать спиленное налево. И все-таки «шалости» деревенских по сравнению с размахом «лесных братков» выглядели сущей мелочью.
Разумеется, жители Кургальского не решились переходить дорогу браконьерам. Уже по самому размаху дела было видно, что деньги за черным промыслом стоят немалые. Так, по данным главы Кингисеппского лесничества Петра Гузовского, только в 2005 году на территории Усть-Лужского лесхоза черными лесорубами было вырублено около тысячи гектаров леса. Ради любопытства прикинем, сколько могли бы получить «бригадиры» с этого участка по нынешним расценкам. Учитывая, что с 1 июля куб древесины стоит 2 800 рублей, доходы могли бы составить от 4 до 8 миллионов евро. А ну-ка, попробуй сунься!
Не решилось вмешаться и местное муниципальное образование.
— А что можем сделать мы? — плохо сдерживая возмущение, говорит Вера Смирнова. — Ну соберемся втроем, возьмем в руки вилы? ...Даже милиция «лесных братьев» не ловит, лесовозы на дороге не останавливает.
Судя по всему, за браконьерством на Кургальском стоят весьма влиятельные персоны, а возможно, и целые структуры. Например, при слове «милиция» лица местных жителей вообще мрачнеют. На полуострове ходят упорные слухи, что браконьеров крышует кингисеппская ГАИ.
Такой случай. В 2005 году, когда инспекторы фонда «Леноблприрода» (учрежден правительством Ленобласти) задержали лесовоз с незаконно заготовленной древесиной, аресту «черного» груза препятствовала машина ГАИ (!), сопровождавшая браконьерский лесовоз (!!!). Мало того, к месту конфликта начали подтягиваться неизвестные, спортивного вида личности. Только присутствие среди инспекторов пограничников с оружием помогло разрешить ситуацию. Лесовоз был арестован.
А вот какую историю рассказал на днях житель деревни Саркюля Лев Вульфович Миньков: «Каждый год саркюльцы вместе с представителями погранзаставы отмечают 9 мая у могил воинов, павших в 1918 и в 1944 годах. Самый торжественный момент — трехкратный салют холостыми из оружия пограничников. Но последние два года пограничники не приходят — стесняются, поскольку огнестрельное оружие у них изъяли»…
В данном контексте вопрос — куда все это время смотрел Усть-Лужский лесхоз, по закону отвечавший за благополучие заказника, — и вовсе теряет смысл. «Государево око» в виде лесника с парой-тройкой помощников, разбитым газиком и нищенскими зарплатами — фигура скорее комическая.
— Усть-Лужский лесхоз прикрывал браконьерские рубки, — не собирается скрывать главный лесничий Кингисеппского района Петр Гузовский. — Вина ряда наших бывших сотрудников доказана прокуратурой. Они уволены.
И все-таки местные жители в надежде на справедливость потихоньку жаловались, писали, капали. Кроме того, с начала нынешнего года региональные заказники перешли в подчинение субъектов Федерации. В данном случае Кургальский — под крыло правительства Ленинградской области.
Какие обстоятельства сыграли свою роль, мы с вами уже никогда не узнаем. Но на Кургальском именно накануне такого перевода была применена схема, давно отработанная в других регионах страны. Расчет, по-видимому, был таков: в суете, связанной со сменой юрисдикции ООПТ, возиться с вопросом «кто виноват?» будет просто некогда.
Схема проста, как гвоздь: лес поджигается, а затем подвергается сплошной рубке. Если почвы подходящие, песчаные, основная часть древостоя остается невредимой, то есть вполне пригодной для дальнейшей реализации. К браконьерскому счастью, сплошные санитарные рубки в заказниках регионального значения законом разрешены. (Для сравнения: в федеральных заповедниках запрещены любые виды рубок, так что и сами поджоги там не имеют смысла.)
— После пожара 2006 года Усть-Лужский лесхоз счел пораженными около десятка кварталов заповедного леса, — говорит директор фонда «Леноблприрода» Александр Лисицин. — Этот вывод был подтвержден лесопатологом, которого нанял опять-таки Усть-Лужский лесхоз. Добро дал и Росприроднадзор. Словом, все необходимые разрешения были получены еще в прошлом году, когда Комитет по природопользованию правительства Ленобласти не мог вмешаться в ситуацию. Формально рубки легитимны. А по сути происходит катастрофа.
Фонд «Леноблприрода» сумел защитить лишь кварталы военного лесничества, также пройденные пожаром. Здесь виза чиновников субъекта Федерации как раз требовалась.
Вместе с местным жителем Николаем находимся на уходящей к горизонту вырубленной делянке. Неподалеку от нас двое работяг разделывают поваленную сосну.
— Есть ли у вас порубочный билет? — спрашиваем их.
Те вполне дружелюбно протягивают документ. В бумаге говорится, что фирме «Фактор» (той самой, что владеет лесным терминалом) разрешено вести сплошные санитарные рубки в кварталах Усть-Лужского лесхоза. С печатями и подписями — все чин чинарем. Но одна строчка в графе «Вид работ» показалась нам странной: «Уборка бурелома и ветровала». При этом мужички валили вполне живой, крепко стоящий на ногах лес.
— А где же бурелом? — обращаемся к ним.
— Нам указали делянку, на ней и работаем, — по-солдатски отрапортовали они.
И то правда, какой спрос с исполнителей?
— Скажу по секрету, — делится на обратном пути Николай. — Местные жители все с большей надеждой смотрят в сторону Эстонии. А что если она примет Кургальский под свою юрисдикцию? Тогда и леса, и зверье, и люди точно были бы спасены…
Так выглядит сегодня заповедная зона
Полуостров Кургальский расположен на западной оконечности Ленинградской области. С побережья, ни в чем не уступающего знаменитому Рижскому взморью, — белоснежно-песчаные пляжи, поросшие сосновыми борами дюны — хорошо видна Эстония. Вот они, трубы Нарвской ГРЭС, крыши Усть-Нарвы…
Хотя сравнивать свой берег с курортным местечком западного соседа жители Кургальского теперь не могут. Год назад на живописные дюны взобралась лесозаготовительная техника. Мощные трелевщики и форвадеры обрили окаймляющую Нарвский залив красоту. Ушли, оставив после себя искореженную лесную подстилку, торчащие из песка бревна. Такого экстрима дюны не выдержали — под воздействием дождей и ветров древние исполины начали потихонечку сыпаться и расползаться.
Впрочем, с начала года пилы работают чуть ли не во всех концах Кургальского. Местные жители с нескрываемым ужасом видят, как прямо на их глазах уничтожается лес-кормилец с черничниками, брусничниками, грибными местами. Картина бескрайних пустошей пугает даже больше, чем пожар, разгулявшийся знойным прошлогодним летом, когда дымился почти весь полуостров. С божьей помощью пронесло — на Кургальском почвы песчаные, торфа нет, огонь прошел по мху, едва затронув стволы. Короче, лес выжил, даже ягодники весной зазеленели.
Откуда взялся красный петух? С одной стороны, конечно, туристы, костры, мусорные свалки. С другой — говорят, были и поджоги.
— Мы тут все друг друга знаем, в местных деревнях народу немного, — говорит заместитель МО «Куземкинское сельское поселение» Вера Смирнова. — Так вот, выяснилось, что лес поджигали парнишки из деревни Струппово. Вызывали ребят. Им какие-то дяденьки заплатили по 500 рублей. За последние годы мы много чего видели, но с таким цинизмом еще не встречались.
Кургальский заказник — не просто рядовая ООПТ. Это истинная жемчужина всего Балтийского побережья. На его сухопутной территории в 20700 гектаров обитает 220 видов птиц, 750 видов растений, 110 высших мхов. В лесах живет более полусотни лосей, стадо в 60 пятнистых оленей — их в начале 70-х завезли с Дальнего Востока, с полтысячи кабанов, пара медведей. А на береговой зоне и прибрежных островах располагаются лежбища «краснокнижного» балтийского тюленя.
Еще в 30-е годы полуостров был определен как место охоты партхозактива Ленинграда и Ленинградской области. А после войны, став погранзоной, еще более укрепил статус закрытого уголка. Сюда был запрещен доступ для всех, кто не имел прописки в местных деревнях. Собственно, благодаря погранзоне и сохранилась дикая природа Кургальского.
Пропускной режим продержался до середины 90-х годов, хотя и сегодня погранзона не упразднена — Эстония-то под боком. С 2000 года бывший охотничий заказник преобразовали в комплексный. А в 1994 году взяли под охрану международной Рамсарской конвенции. Таким образом, масштабные рубки на Кургальском не велись более 80 лет.
Что и оценили браконьеры. «Серьезные люди» пришли сюда три года назад, когда в устье реки Луга в полную мощь заработало ОАО «Лесной терминал «Фактор». Именно тогда местные впервые заприметили бригады лесных мародеров — хорошо экипированные, с современной техникой, на джипах, с мобильной связью, оружием…
Хотя справедливости ради надо сказать, что до них безобразничали и деревенские жители. Кто ходил в лес по дрова, кто за материалом для починки крыши или сарая, кто-то даже умудрялся продавать спиленное налево. И все-таки «шалости» деревенских по сравнению с размахом «лесных братков» выглядели сущей мелочью.
Разумеется, жители Кургальского не решились переходить дорогу браконьерам. Уже по самому размаху дела было видно, что деньги за черным промыслом стоят немалые. Так, по данным главы Кингисеппского лесничества Петра Гузовского, только в 2005 году на территории Усть-Лужского лесхоза черными лесорубами было вырублено около тысячи гектаров леса. Ради любопытства прикинем, сколько могли бы получить «бригадиры» с этого участка по нынешним расценкам. Учитывая, что с 1 июля куб древесины стоит 2 800 рублей, доходы могли бы составить от 4 до 8 миллионов евро. А ну-ка, попробуй сунься!
Не решилось вмешаться и местное муниципальное образование.
— А что можем сделать мы? — плохо сдерживая возмущение, говорит Вера Смирнова. — Ну соберемся втроем, возьмем в руки вилы? ...Даже милиция «лесных братьев» не ловит, лесовозы на дороге не останавливает.
Судя по всему, за браконьерством на Кургальском стоят весьма влиятельные персоны, а возможно, и целые структуры. Например, при слове «милиция» лица местных жителей вообще мрачнеют. На полуострове ходят упорные слухи, что браконьеров крышует кингисеппская ГАИ.
Такой случай. В 2005 году, когда инспекторы фонда «Леноблприрода» (учрежден правительством Ленобласти) задержали лесовоз с незаконно заготовленной древесиной, аресту «черного» груза препятствовала машина ГАИ (!), сопровождавшая браконьерский лесовоз (!!!). Мало того, к месту конфликта начали подтягиваться неизвестные, спортивного вида личности. Только присутствие среди инспекторов пограничников с оружием помогло разрешить ситуацию. Лесовоз был арестован.
А вот какую историю рассказал на днях житель деревни Саркюля Лев Вульфович Миньков: «Каждый год саркюльцы вместе с представителями погранзаставы отмечают 9 мая у могил воинов, павших в 1918 и в 1944 годах. Самый торжественный момент — трехкратный салют холостыми из оружия пограничников. Но последние два года пограничники не приходят — стесняются, поскольку огнестрельное оружие у них изъяли»…
В данном контексте вопрос — куда все это время смотрел Усть-Лужский лесхоз, по закону отвечавший за благополучие заказника, — и вовсе теряет смысл. «Государево око» в виде лесника с парой-тройкой помощников, разбитым газиком и нищенскими зарплатами — фигура скорее комическая.
— Усть-Лужский лесхоз прикрывал браконьерские рубки, — не собирается скрывать главный лесничий Кингисеппского района Петр Гузовский. — Вина ряда наших бывших сотрудников доказана прокуратурой. Они уволены.
И все-таки местные жители в надежде на справедливость потихоньку жаловались, писали, капали. Кроме того, с начала нынешнего года региональные заказники перешли в подчинение субъектов Федерации. В данном случае Кургальский — под крыло правительства Ленинградской области.
Какие обстоятельства сыграли свою роль, мы с вами уже никогда не узнаем. Но на Кургальском именно накануне такого перевода была применена схема, давно отработанная в других регионах страны. Расчет, по-видимому, был таков: в суете, связанной со сменой юрисдикции ООПТ, возиться с вопросом «кто виноват?» будет просто некогда.
Схема проста, как гвоздь: лес поджигается, а затем подвергается сплошной рубке. Если почвы подходящие, песчаные, основная часть древостоя остается невредимой, то есть вполне пригодной для дальнейшей реализации. К браконьерскому счастью, сплошные санитарные рубки в заказниках регионального значения законом разрешены. (Для сравнения: в федеральных заповедниках запрещены любые виды рубок, так что и сами поджоги там не имеют смысла.)
— После пожара 2006 года Усть-Лужский лесхоз счел пораженными около десятка кварталов заповедного леса, — говорит директор фонда «Леноблприрода» Александр Лисицин. — Этот вывод был подтвержден лесопатологом, которого нанял опять-таки Усть-Лужский лесхоз. Добро дал и Росприроднадзор. Словом, все необходимые разрешения были получены еще в прошлом году, когда Комитет по природопользованию правительства Ленобласти не мог вмешаться в ситуацию. Формально рубки легитимны. А по сути происходит катастрофа.
Фонд «Леноблприрода» сумел защитить лишь кварталы военного лесничества, также пройденные пожаром. Здесь виза чиновников субъекта Федерации как раз требовалась.
Вместе с местным жителем Николаем находимся на уходящей к горизонту вырубленной делянке. Неподалеку от нас двое работяг разделывают поваленную сосну.
— Есть ли у вас порубочный билет? — спрашиваем их.
Те вполне дружелюбно протягивают документ. В бумаге говорится, что фирме «Фактор» (той самой, что владеет лесным терминалом) разрешено вести сплошные санитарные рубки в кварталах Усть-Лужского лесхоза. С печатями и подписями — все чин чинарем. Но одна строчка в графе «Вид работ» показалась нам странной: «Уборка бурелома и ветровала». При этом мужички валили вполне живой, крепко стоящий на ногах лес.
— А где же бурелом? — обращаемся к ним.
— Нам указали делянку, на ней и работаем, — по-солдатски отрапортовали они.
И то правда, какой спрос с исполнителей?
— Скажу по секрету, — делится на обратном пути Николай. — Местные жители все с большей надеждой смотрят в сторону Эстонии. А что если она примет Кургальский под свою юрисдикцию? Тогда и леса, и зверье, и люди точно были бы спасены…
Лина ЗЕРНОВА,
Фото автора
P. S. Как сообщили корреспонденту «Новой» в Комитете по природопользованию правительства Ленинградской области, губернатор Ленинградской области Валерий Сердюков лично распорядился провести проверку положения дел в Кургальском заказнике. На днях с поста главы Кингисеппского лесничества снят Петр Гузовский.