Бюджет-реликварий
Петербургская казна будет прирастать ежиками.
Обидно, когда что-то где-то устроили умно, правильно, человеколюбиво, а тебе остается лишь облизываться: вот, мол, нам бы так. Скажем, финны в климате еще и похуже петербургского исхитряются содержать свои дороги ровными и чистыми (что особенно заметно, когда въезжаешь на них после чудовищных рытвин-ухабов и непролазной грязи на подъезде к пограничному переходу в Светогорске). Но еще обидней, ежели нечто умное и правильное завелось у нас – завелось, да не развилось, инновационная затея заглохла, поросла бурьяном… Тут уж тем более горько вздохнешь: можем же, если захотим – так ведь не хотим!
Вот, к примеру, Валентина Матвиенко некогда, а именно под Новый, 2007 год, запечатлела на холсте Ёжика под ёлкой. Каковое произведение губернаторского изобразительного искусства прикупил на аукционе директор "Максидома" за баснословные два лимона двести десять тыщ рублей. Пошедшие, как сообщали, на детские больницы, сама же живопись теперь украшает кабинет благотворителя. Потом, уже в году нынешнем, примеру градоначальницы последовали местные депутаты – и к 8 Марта какие-то тоже нарисовали каляки-маляки, на которые, однако, тоже сыскались покупатели (или были специально найдены – бизнес у нас, всяк знает, нынче прямо-таки сочится социальной ответственностью).
Все это прекрасно – но почему означенные акции носят разовый характер? Почему столь эффективный способ извлекать деньги буквально из воздуха – и притом публично, прозрачно, чинно-благородно, безо всяких там откатов и рейдерских захватов – не стал системой? Тем более что у таких аукционов солидный исторический бэкграунд, и тут все резоны попиариться насчет восстановления добрых традиций. Весь позапрошлый век и начало прошлого дворянские дамы и девицы непрерывно вышивали кисеты, платочки и прочие милые пустяки для продажи их на благотворительных базарах в пользу всевозможных недостаточных студентов, сирот-бесприданниц и раненых солдат. Считалось, что эти вещицы, не имеющие никакой товарной цены и не приносящие никакой пользы, приобретали ценность метафизическую: как изделия ручной работы. И здесь Валентина Ивановна, которая к тому же отменно умеет вышивать крестиком, вполне соответствует тренду hand made.
Однако пресловутый Ёжик вписывается и в более древний тренд. Это, конечно же, поклонение мощам и прочим реликвиям.
Реликвии (от латинского reliquiae – остатки, останки), напомню, есть: 1) предметы религиозного поклонения; 2) вещи, свято хранимые как память о прошлом. Как образуются реликвии? Возьмем любой совершенно незначащий предмет обихода – чашку, полотенце, табуретку, дуршлаг et cetera. Никакой ценностью, кроме буквальной прикладной, потребительской, он не обладает – дуршлаг ценен лишь тем, что на него можно откинуть вермишель, и хорош, пока служит этой цели, а когда он прохудится – его, не раздумывая, выбрасывают. Но вот к дуршлагу прикасается своей божественной дланью некое священное существо: праведник, угодник, ангел или, тем паче, сам Иисус Христос – и все, дело сделано! Наш дуршлаг – уже никакой не дуршлаг, но святыня, на него молятся, к нему припадают устами, пред ним падают ниц, он исцеляет расслабленных и врачует бесноватых, и некоторые даже видят исходящее от дуршлага сияние. Такие чудеса творит одно лишь прикосновение – что же говорить о частях тела священного существа и произведенных им продуктах жизнедеятельности? Конечно, его волосы, ногти, косточки, его кровь, слезы, пот… и так далее, не будем увлекаться, становятся чудодейственными субстанциями и буквально сокровищами. За обладание которыми бьются, хранением которых гордятся и торжественно возят их на гастроли, многие ради возможности глянуть на них одним глазком согласны пересекать значительные расстояния и платить немалые деньги.
Известно, что в XX веке место священных существ заняли знаменитости: звезды кино, шоу-бизнеса, спорта и политики. И теперь люди готовы отваливать огромные суммы за бюстгальтер, вмещавший в себя божественную грудь Мерилин Монро, за старый лимузин – потому лишь, что его сиденье продавливал мощным задом Муссолини, за галстуки Миттерана, за попугайские наряды Элтона Джона и за поместье Майкла Джексона оттого только, что оно – Майкла Джексона.
Собственно, зачем приводить импортные примеры, когда есть отечественные. Однажды, еще при глубокой советской власти, знакомая показала мне дамский костюм, который ей принесли на предмет покупки. Костюм был новый, но надеванный разок-другой, о чем свидетельствовала полуоторванная пуговица на жакете и жирное пятно на юбке. Впрочем, хорошее качество и заграничная этикетка все же не объясняли немилосердную цену, по которой костюм продавался. Оказалось, что происходит вещь вовсе не от банальных фарцовщиков, а из одного знаменитого в Ленинграде дома, хозяйка которого имела неограниченную возможность сколь угодно часто обновлять гардероб импортными вещами. Но вещь "от самой…" не может ведь стоить как просто анонимная в комиссионке, известный закон арт-рынка: увесистый провенанс (происхождение) всегда существенно удорожает картину.
А вот еще был случай, уже в недалеком прошлом. Когда все та же Матвиенко купила две квартиры в строящемся доме на Тверской, девелопер капитально на этом приподнялся: желающих иметь уголок в одном строении с губернатором оказалось столько, что последние метры улетели по цене, много превышавшей стоимость первых.
Предлагаю извлечь из этого практический смысл не только для частного девелопера (до которого нам дела нету), но – для города в целом.
Нужно организовать промышленное производство реликвий, поставить дело на поток, придать ему организованный плановый характер. Нет сомнения, что недостатка в желающих иметь вещь "от Матвиенко" не будет – одних только жен номенклатуры сколько! Наряды, впрочем, не каждой придутся по фигуре, но зато губернатор заметно неравнодушна к дорогим украшениям. Значит, делаем так. Торговцы ювелиркой по воскресеньям дарят Валентине Ивановне те или иные брюлики, брошки-сережки или, там, диадему – получая за это право выставить в витрине фото с подписью. Типа: "Наш перстень был на руке Валентины Ивановны, которой она подписывала исторический документ о строительстве "Охта-центра". Валентина Ивановна неделю перстенек носит, после чего эту драгоценную реликвию втридорога выкупает Газпром для будущего музея или просто бабе своей. А денежки идут в бюджет. Затем в следующее воскресенье… – и т. д.
Скажите, здорово придумано? Абсолютно всем звеньям процесса приятно и, главное, делать в общем-то ничего не надо, а городская казна знай себе пополняется. И, возможно, пополнится настолько, что Матвиенко сможет утереть нос областному Сердюкову и наладить дорогу до Светогорска. Которая принадлежит как раз области – но с Сердюкова-то что продать, кроме разве паркера да ролекса: на костюм его вряд ли кто позарится. Или на трусы, пусть бы даже они оказались красными.