Реконструкция синода: восстановим чего не было

Сочинение на заданную тему
Старожилы, как говорится, не упомнят, чтобы в оригинальном проекте Росси был гараж и остекленный дворовый корпус со сплошными перекрытиями по уровням первого и вторых этажей — был просто двор, который теперь застраивается. Это — «восстановление исторического облика»?
«Все утверждения о том, что стеклянный купол здания Синода будет возвышаться над самим зданием — это чистые выдумки», — негодует Кожин.
Из мастерски сложенной им фразы, правда, вовсе не следует, что нечто подобное не будет возвышаться пусть не «над самим зданием», но над новым внутренним корпусом.
Собственно «выдумка» — попавшие в руки журналистов листы эскизного проекта с той самой остекленной мансардой — плод трудов мастерской Евгения Меркурьева. Той самой «частной фирмы», что, по версии управделами, поначалу действительно сочинила вариант стеклянной надстройки, вылезающей над историческим коньком здания, — но, получив по этому поводу замечание от Росохранкультуры, от первоначальных планов отказалась. (Как будто мастерская Меркурьева творила, выдумывала и пробовала, исходя из собственных представлений о прекрасном, а вовсе не следуя заданию заказчика — Управления делами президента РФ.)
Заявление же Кожина о том, что исторические интерьеры Синода «на момент начала реконструкции были на 90 процентов утеряны или уничтожены», знающие этот объект специалисты характеризуют как, извините, «чушь собачью». По их мнению, можно говорить об обратном — а именно о том, что близкий указанному чиновником процент скорее соответствует объему сохранявшихся до этого времени исторических интерьеров, нежели утраченных.

Завхоз в законе
Управделами заверяет, что все работы на объекте ведутся «в строгом соответствии с требованиями российского законодательства по охране памятников истории и культуры, все работы согласуются с Россвязьохранкультурой». Подчеркивая при этом, что «перед реставраторами и строителями поставлена цель провести полную реконструкцию зданий».
Между тем реконструкция в отношении памятника категорически запрещена законом, равно как и новое строительство в охранной зоне (а возведение нового корпуса во дворе — это именно новое строительство, и нечто иное). В чем может без труда удостовериться управляющий делами президента, если вдруг захочет освежить в памяти содержание статей 34 и 35 федерального закона об объектах культурного наследия народов РФ. Если же вздумается классифицировать производимые в Синоде работы как «приспособление» памятника под современные нужды, то на это есть статья 44 того же закона, категорически запрещающая какие-либо изменения в облике «приспосабливаемого» охраняемого объекта.
Как прямое нарушение закона следует рассматривать и то, что положенное археологическое исследование культурного слоя не предшествовало строительным работам, а шло, как говорится, следом за экскаваторами. Именно такую очередность подтверждают и слова Кожина, признавшего:
«Во дворе Синода действительно были найдены часть старого фундамента и кирпичная кладка. После этого все работы внутри двора были приостановлены».
Можно еще вспомнить статью 7, гарантирующую гражданам право на беспрепятственное получение информации об объекте культурного наследия. С этим совсем плохо: полная проектная документация по «реконструируемому» (или, по другим версиям управделами, «ремонтируемому», «приспосабливаемому», «капитально ремонтируемому») Синоду так и не представлена до сих пор ни широкой общественности, ни специалистам-экспертам из того же Совета по сохранению культурного наследия. Представители ведомства Владимира Кожина отказались принять участие в организованном недавно ИА «Росбалт» обсуждении проекта реконструкции Синода и не велели давать комментарии работающим с ними проектным организациям. Воспоследовавшая за этим встреча главы Дирекции по строительству и реконструкции объектов в Северо-Западном федеральном округе управделами президента Николая Таскина с руководителями некоторых СМИ прошла в формате «доверительной беседы» (очевидно, подразумевавшем, что надо просто поверить на слово чиновничьим заверениям в том, что «все будет хорошо») — и тут никаких документов или чертежей так и не показали.
Удивительное дело — руководитель регионального управления Россвязьохранкультуры Виталий Калинин классифицирует представленные его ведомству материалы мастерской Евгения Меркурьева как «проектные решения по сохранению объекта культурного наследия Сенат и Синод». Именно так они названы в письме Виталия Калинина, полученном нами в ответ на запрос «Новой». Отвечая на наш вопрос о том, считает ли руководитель управления Россвязьохранкультуры по СЗФО законным реализацию данного проекта, предусматривающего фактически новое строительство в охранной зоне и на территории памятника, Виталий Анатольевич написал, что данные проектные решения «не предусматривают изменение внешнего облика и внутренней исторической планировки».

Др. и пр. культур-мультур
Еще мы интересовались, согласован ли Россвязьохранкультурой проект в полном объеме (как нам представлялось, данный этап должен предшествовать работам на памятнике), и тот ли это проект, что предусматривает остекленную надстройку, изменение уклона кровли и прочая. Ни да ни нет — Калинин лишь сообщает о согласованных его управлением «более 160 томов рабочей документации, в соответствии с которой ведутся работы на объекте» и о согласовании «концепции приспособления». Напоминая при этом, что ведомство господина Кожина «установило сжатые сроки сдачи объекта» (сурдопереводу этой фразы могли бы, видимо, соответствовать разведенные в стороны руки).
Далее мы спрашивали — если проект полностью не согласован Россвязьохранкультурой, то не намерена ли она принять меры для приостановки работ, которые ведутся непонятно на каком основании, обратиться в прокуратуру или, может, в суд? Следующим пунктом был вопрос о том, выдавалось ли Россвязьохранкультурой заказчику предписание о необходимости проведения полноценного археологического обследования до начала строительных работ?
Виталий Анатольевич предпочел слить две темы в одну, дав общий ответ: «Разрешение, выданное Управлением на подготовительные работы, включает требование по ведению археологического надзора».
Еще «Новая» попыталась пролить свет на судьбу 250 предметов исторической мебели, что пришлась не по вкусу новым хозяевам Сената и Синода (мы с занудством напоминали — ранее специальная экспертная комиссия, в которую вошли представители Министерства культуры, управления делами президента и Росохранкультуры, пришла к выводу, что ценную меблировку необходимо отреставрировать за счет средств федерального бюджета и вернуть в исторические здания). Нам ответили:
«В отношении части мебели было принято решение о передаче на временное хранение в государственные музеи Санкт-Петербурга (Эрмитаж, Екатерининский дворец и др.). Часть мебели, не относящаяся к предметам охраны, была передана по актам в государственные учреждения (библиотеки, архивы), а также в действующие монастыри, которые располагаются в объектах культурного наследия».
Хотелось бы, конечно, оглашения всего списка и конкретизации — какой именно «части», в какие такие «др.»?..
Впрочем, это уже сущие мелочи. В сравнении с вопросом глобальным: а есть ли в нашем расчудесном государстве хоть одно ведомство, способное дать по рукам нарушителям закона и не на словах, а на деле отстаивать интересы культурного наследия?

Татьяна ЛИХАНОВА

Кстати
Как сообщил газете «КоммерсантЪ» генпроектировщик архитектор Евгений Меркурьев, исторические интерьеры Синода восстановят лишь частично. Так, не подлежат реставрации занимающие две трети здания Синода арочные и сводчатые помещения, в которых хранился архив соседнего Сената. Отреставрирована будет лишь «красная зона» исторических интерьеров, расположенных в анфиладе второго этажа.