Нештандартная история — 2
В последнее время много говорят о недавнем морском символе Петербурга — фрегате «Штандарт». Но статья в «Новой газете» о нелегкой судьбе известного парусника меня, как бывшего участника его строительства, особенно взволновала…
Эта блестяще выполненная копия петровского корабля XVIII века ныне стала заложником собственной уникальности: по словам «чиновников от моря» — она не попадает ни под какой регистр. Но не надо забывать, что легендарный плот «Кон-Тики» Хейердала тоже не попадал под регистр. И «Брендан» Тима Северина — тоже. Однако позже эти суда стали национальными святынями, и сейчас выставлены в музеях… А «Санта-Мария» Колумба, открывшая Америку, имела 17 метров в длину против 30 «Штандарта». И это не помешало ей сходить за океан и благополучно вернуться... Свои самые великие открытия Джеймс Кук сделал на корабле-угольщике, который знаменитый капитан приказал немного перестроить для океанского плавания. А наши инспекторы исключили «Штандарт» из речного регистра на основании того, что он, мол, «утратил качества судна в результате перестройки»…
Большому кораблю — большие проблемы
Не знаю почему, но большинство морских инспекторов, которые сами «прописаны» на чужих яхтах, испытывают неприязнь к красивым деревянным парусникам. Для них последние — словно аномалия, крейсирующая среди четких и догматических правил Морского судоходства. И, наверное, прав уважаемый Александр Городницкий, высказавший на страницах «Новой» догадку, что мы не знаем всех нюансов этой истории… Однако в первую очередь страдает Петербург, наш город, лишенный одного из ее красивых символов. («Штандарт», как известно, фактически под арестом и не имеет права даже войти в Неву). Трудно сказать, кто прав или виноват во всей этой истории. Но одного не отнимешь: капитан фрегата Владимир Мартусь — настоящий энтузиаст своего дела, каких еще поискать надо. Благодаря ему не только в Петербурге, но и в Европе оживились воспоминания о Петре I и о его величественном флоте. Вспомнили и о русско-голландских связях: ведь «Штандарт» строил корабельный мастер на русской службе голландец Выбе Геренс. И это было за 300 лет до эпохи Адвоката и Хиддиника!
И глядя на последние события, развивающиеся вокруг «Штандарта», складывается впечатление, что многие не знают, как все начиналось, с каким трудом шло строительство копии петровского парусника. Давайте вспомним… Кто знает, быть может, последующий рассказ о начале славного корабля благополучно повлияет на дальнейшую судьбу «Штандарта».
Ты помнишь, как все начиналось?..
Однажды мне сообщили, что в городе есть место, где строят копии старинных судов и теперь хотят воссоздать трехмачтовый фрегат. Я, честно говоря, поверил в это не сразу. Мне было трудно представить, что в тридцати минутах ходьбы от моего дома есть настоящая верфь, где, как в петровские времена, стучат топоры, поднимаются шпангоуты, и есть люди, увлеченные строительством парусников. И всем этим уже десять лет занимается морской исторический клуб «Штандарт».
Трехэтажный рубленый дом на берегу Невы, окруженный высоким забором, очень походил на форт в духе героев Стивенсона. Бревенчатые стены первого этажа были увешаны различными инструментами. Чего здесь только не было: топоры, рубанки, внушительные молотки, бухты веревок. У печки чернел обитый железом сундук, рядом — чугунная пушка без лафета. Деревянный трап вел на второй этаж. Здесь стоял дубовый стол с длинными лавками, полки с книгами, а в углу — образ Николая Угодника, покровителя мореплавателей.
Мое внимание привлекли чертежи, висевшие на стене. На них в разных сечениях и плоскостях был изображен трехмачтовый парусник Петровской эпохи. Рядом висела старая картинка этого фрегата и подпись внизу: «Корабль «Штандарт». Первый корабль Балтийского флота по голландской гравюре того времени».
Я уже знал, что здесь будет воссоздаваться копия одного из российских фрегатов. Руководил этим проектом Владимир Мартусь, выпускник нашей Корабелки.
Прошел месяц. Я несколько раз забегал в клуб, но не мог застать капитана Мартуся. Тем временем работы над фрегатом продвигались: шесть могучих дубов, сваленных друг на друга и покрытых снегом, — таков был первый материал для «Штандарта».
Через неделю, придя на верфь, я с изумлением увидел выложенный 22-метровый киль. Около него стоял широкоплечий молодой человек и листал какие-то схемы.
— Вы корабль строите? — спросил я неуверенно.
— Фрегат… Но для начала меня зовут Володя. — Он улыбнулся и протянул мне руку.
Владимир показал на чертеже расположение палуб и пушечных портов будущего корабля. Острие его карандаша легко бегало по бесчисленным линиям и цифрам.
— Вот киль, который мы выложили, здесь — каюты, а здесь, — он очертил карандашом, — будет носовая фигура, но какая — мы еще решаем.
Я слушал Мартуся и пытался осознать грандиозность, а в некоторой степени и авантюрность задуманного им проекта. При Петре I строительство кораблей было государственным делом и финансировалось царской казной и богатыми землевладельцами. Сотни работных людей, приписанных к верфям, заготавливали лес для фрегатов. В одной губернии отливали пушки, в другой — шили паруса… На что, думал я, можно рассчитывать теперь, когда даже десяток досок стоят немалых денег, не говоря уже об их транспортировке. А сколько нужно людей для строительства фрегата…
Однако Мартусь был уверен — построить большой деревянный парусник в принципе возможно. В пример он приводил строительство 66-метровой копии торгового судна «Батавия», которое недавно завершилось в Голландии. Да и за плечами у Владимира был порядочный опыт хождения под парусами на копиях средневековых судов.
Какое же судно стоит воссоздавать — вопросов не возникало: конечно же, фрегат «Штандарт», первый корабль Балтийского флота, имеющий непосредственное отношение к Петербургу и его основателю. Такой корабль мог бы стать своеобразной визитной карточкой Петербурга, его представителем на международных фестивалях и регатах.
Однако, приступив вплотную к проекту, имея на руках начальные средства и удобное для постройки место, Володя столкнулся с главной проблемой: чертежей «Штандарта» ни в архивах, ни в музейных коллекциях не сохранилось. Приведенные в анналах морской истории описания его конструкции далеко не полны. До обидного мало дошло до нашего времени изображений «Штандарта». Это, в общем-то, очень схематичная гравюра и план с расположением русского и шведского флотов у острова Котлин в 1705 году.
Старые чертежи
Помощь пришла, как всегда, неожиданно. Оказалось, что в Военно-морском музее уже несколько лет хранятся чертежи легендарного фрегата, выполненные морским историком Виктором Крайнюковым.
«О главных измерениях фрегата, — пишет Крайнюков, — можно судить по двум корабельным документам первой четверти XVIII века — «Книги корабельного строения Олонецкой верфи» и «Списка судов, построенных на Олонце». Из них следует, что длина корпуса по палубе составляет 90 голландских футов (25,47 м), а глубина трюма — 9 футов (2,55 м). Фрегат имел три мачты с тремя ярусами парусов, сшитыми из голландского канифаса. Артиллерийское вооружение «Штандарта» составляло от 22 до 28 пушек. При работе над чертежами Крайнюков использовал методику построения корпусов кораблей, приведенных в трудах голландцев Ван Эйка (1697 г.) и Клауса Аллярда (1705 г.). В результате кропотливой работы историку удалось восстановить близкий к достоверности образ первого корабля Балтийского флота.
Прежде чем использовать эти чертежи для строительства настоящего фрегата, Мартусь внес в них изменения в соответствии с регистром безопасности Ллойда. Чтобы «Штандарт» имел неограниченную акваторию плавания и даже мог ходить в кругосветные путешествия, в чертежах отвели место под двигатели. Подпалубное пространство разделили на четыре водонепроницаемых отсека. В каждом из них — водоотливная и противопожарная системы. Следуя тому же регистру, пришлось добавить и число шпангоутов (ребер корабля). Теперь они должны стоять ближе друг к другу, чем это было в петровские времена.
Постепенно вокруг проекта собрались люди, увлеченные парусом, поверившие в реальность Володиной идеи. В основном это были ребята из клуба «Штандарт». В свободное время они съезжались сюда с разных концов города, чтобы поучаствовать в «народном» строительстве. Со временем наша верфь стала напоминать настоящий островок Петровской эпохи, отгороженной от XX века деревянным забором. Все было здесь необычно: и звон колокола, призывающий строителей на обед, и пальба из пушки в честь праздника, и сам фрегат — плод человеческого воображения и труда.
Признаюсь, я до прихода на верфь умел только заколачивать гвозди, здесь же приходилось осваивать самые различные инструменты — от бензопилы до потеса. Ошибки в работе обходились дорого: неудачно сделаешь распил — считай, строительство отодвинуто на два дня.
Особенно запомнились первые два года строительства, когда на верфи работало около десяти энтузиастов. Постоянный недостаток средств чувствовался во всем: у нас не хватало добротных инструментов, приходилось работать в буквальном смысле с помощью лома и топора. Мы не могли приобрести даже тент, столь необходимый для укрытия остова корабля от дождя и снега. Зимними вечерами работы велись при единственном прожекторе, который высвечивал из темноты гигантские ребра «Штандарта». Зато как все радовались, когда очередной шпангоут с помощью веревок и блоков поднимался на свое место.
К лету 1996 года «Штандарт» стал похож на скелет кита, выброшенного на берег. Было в его конструкции что-то мистическое… Я часто забирался внутрь этого чудовища и расхаживал по деревянным шпангоутам, осматривая будущее расположение кают, палуб, оснований мачт. Я представлял себе «Штандарт» затерянным в океане: его потемневший бушприт нацелен в пустынный горизонт, наполненные ветром паруса хлопают над головой, скрипят натянутые снасти, палуба уходит из-под ног: начинается бортовая качка. В тесной каюте капитан склонился над картой и водит по ней карандашом: «Где мы? Куда плывем? Знают ли о нас?» А вокруг бескрайний океан и чайки, грациозно парящие над фрегатом.
Нарекаю тебя «Штандарт»!
Мои знакомые часто спрашивали меня: «Когда же будет спущен «Штандарт»?» Я обычно отшучивался: «Приходите помогать — вот и будет быстрее». В самом деле, первоначально спуск фрегата на воду планировалось провести в 1996 году — к 300-летию русского флота. Затем — в 97-98 году... Наконец, Мартусь назвал точную дату, когда это грандиозное событие должно произойти — 4 сентября 1999 года. Словом, на верфи начался аврал. Каждое утро строители собирались в кают-компании, где капитан распределял задачи на текущий день. Разговор был далек от морской романтики:
— Сереж, почему еще не готов транец? Что мешает закончить? Вот тебе два бойца — занимайтесь.
— Паша, насчет балласта договорился? Газорезка не работает? Хорошо, я позвоню, решим этот вопрос.
— Лида, что у тебя с мачтами? Бушприт надо перевернуть? Пять человек хватит?.. Миша, выдели Лиде пятерку покрепче.
— Где у нас Дима? Когда думаешь винты ставить? Есть проблема? Сейчас спустимся — посмотрим.
— Да, самое главное, после работы не расходиться — придет машина с канатами.
Лето 1999 года строители «Штандарта» вряд ли забудут. Они действительно сделали все возможное и в сжатые сроки подготовили корабль к спуску на воду. В первую очередь днище и борта фрегата до ватерлинии были покрыты водостойким составом. Затем к килю притянули чугунные блоки балласта. Были завершены работы над пушечными портами, проконопачена палуба, свое место заняли две мачты — фок и бизань (33-метровый грот был установлен уже после спуска корабля). Особую гордость наших мастеров составила резная корма с двуглавым орлом и Посейдоном на колеснице. В центре кормы красовался герб Санкт-Петербурга с многозначительной датой «1703».
Впереди у нас оставался самый ответственный момент проекта — спуск фрегата на воду. В Петровскую эпоху это осуществлялось простым дедовским способом: под судно подкладывали два мощных бревна, которые обильно поливали свиным растопленным салом. Непосредственно перед самым спуском из-под днища выбивались подпорки, и корабль буквально соскальзывал по бревнам на воду. Мы тоже хотели спустить фрегат «по-настоящему». Но нашим планам помешало строительство гранитной набережной, которая фактически отрезала верфь от Невы. Пришлось воспользоваться услугами плавкрана «Богатырь», поднимающего до 300 тонн.
…До спуска остается два часа. Пока наши ребята заводят под днище фрегата стальные тросы, я решаюсь отключиться от суеты — поднимаюсь на верхнюю площадку крана. Порывы ветра здесь более чувствительны, и поэтому я не снимаю рук с холодных поручней. Отсюда хорошо видно, как по аллее, ведущей к верфи, движется людской поток. Я не верю своим глазам — сотни, тысячи петербуржцев. Те, кто уже подошли раньше, пытаются протиснуться поближе к кораблю, но их не пропускает милиция. Расставив ограждения, она сдерживает толпу. На бетонном заборе гроздьями повисла ребятня, закрыв ногами рекламные щиты спонсоров.
Всех строителей приглашают на борт фрегата. Священник служит молебен, как подобает перед спуском каждого корабля. Я стою позади товарищей, и до меня доносятся лишь отдельные фразы певучей молитвы: «Вовеки будет непотопляем…»
Пришло время спуска. Мы просим журналистов и фотографов покинуть «Штандарт». Капитан Мартусь по радиотелефону переговаривается с оператором крана… Несколько минут томительного ожидания… Я смотрю в небо — редкие облака проходят над свинцовой Невой. Напряженная тишина нарастает. Только слышно, как трепещет российский флаг, установленный на корме «Штандарта».
— Есть! — раздается голос Мартуся. — Нам дают добро.
Толпа оживает. Начинается небольшая давка. Всем интересно увидеть, как киль корабля оторвется от земли… Наша команда занята тем, что держит внатяг четыре каната, заведенные к фрегату: два с кормы и два с носовой части. При подъеме очень важно контролировать раскачивание корабля… Слышу, как кто-то кричит: «Крепче держи! Сейчас будет подъем!»… И точно — дощечки, подложенные под тросы, начинают жалобно скрипеть. Несколько секунд фрегат остается неподвижным, но вот его корпус вздрагивает, и полторы сотни тонн дерева и металла идут вверх. Между землей и килем появляется узкий просвет… Корабль поднимается все выше и наконец изящно зависает над Невой… Народ устремляется на деревянный причал. Фотографы ждут момент, когда пузатое днище «Штандарта» коснется водной поверхности… Поскрипывая на стальных тросах, фрегат начинает быстро опускаться, его черный корпус уверенно входит в невские воды. Раздается пушечный выстрел. «Виват!» — как сказал бы царь Петр. 40-тысячная толпа шумит и ликует. В небо взлетают ракеты…
«Смотри, качается», — слышу я за спиной восторженный крик. Ловлю себя на мысли, что фрегат действительно качается на волнах. Это звучит непривычно, даже несколько странно. Пять лет мы шли к этому дню. Пять лет жизни отдано строительству парусника, который только что спущен на воду.
Крестная мама фрегата англичанка Энн Палмер берет в руку бутылку шампанского.
— Нарекаю тебя «Штандарт!» — короткий женский взмах, и хлопок битого стекла возвещает о том, что корабль обрел свое законное имя.
Виват! Оркестры играют марш. Народ проталкивается к фрегату. Меня оттесняют в сторону. Мимо меня проходят сотни, тысячи петербуржцев. Я выбираюсь из плотного кольца и оглядываюсь на высокие мачты. Мне вспоминаются слова из церковной службы, сказанные сегодня: «Вовеки будет непотопляем»… А больше ничего и не надо…
Андрей ЕПАТКО,
Фото автора
Историческая справка
Возвращаясь из беломорского похода 1702 года, Петр I обратил внимание на огромные сосновые леса по берегам реки Свирь, и в особенности близ деревни Мокришвицы, где теперь стоит город Лодейное Поле. Петр приказал основать здесь корабельную верфь и назвал ее по имени губернии Олонецкой. Закладку первого Балтийского фрегата царь поручил голландскому мастеру Выбею Геренсу и русскому корабельному подмастерью Ивану Немцову. Кроме них в строительстве фрегата участвовали 50 олонецких плотников, 120 работных людей (из них 60 с лошадьми) и 20 кузнецов.
Строительство парусника шло очень быстро, и через пять месяцев основные работы были закончены. В августе 1703 года царь прибыл на Олонецкую верфь, где руководил спуском корабля на воду, а в сентябре под именем капитана Петра Михайлова привел фрегат в Шлиссельбург. Первое боевое крещение «Штандарт» получил в 1705 году, когда шведский флот предпринял попытку прорваться к молодой столице. Как видно из «росписи кораблям, которые были в баталии со шведами при Кроншлоте», «Штандарт», усиленный 6-фунтовой артиллерией, под командованием капитана де-Ланга отважно держал оборону… В последующие военные кампании фрегат охранял Невское устье, но уже в 1709 году адмирал Крюйс признал его ветхим и с согласия Петра определил в ремонт.
Весной 1712 года обновленный «Штандарт» начал свою вторичную службу на Балтийском флоте, но уже через семь лет его поместили на почетную стоянку у Петропавловской крепости. Здесь по указу царя он должен был «храниться вечно как первенец флота и памятник отечественного кораблестроительного искусства»… Однако благородным намерениям Петра не суждено было сбыться: к царствованию Екатерины I корабль настолько обветшал, что его пришлось разобрать. В 1727 году императрица предоставила Коллегии следующий указ: «В память его имени, какое Его Величество Петром I было дано, заложить и сделать новый. Но смерть Екатерины и последующая эпоха дворцовых переворотов помешали построить копию легендарного фрегата…
И вот спустя 270 лет нашелся человек, который взялся выполнить забытый указ императрицы. «Я хочу вернуть городу частицу его былой красы, — говорил Владимир Мартусь. — Во многих морских столицах мира: Амстердаме, Лондоне, Стокгольме — есть старинные парусники, а в Питере почему-то нет… Создавая копию фрегата, мы преследовали несколько целей. Во-первых, «Штандарт» мог стать своеобразным музеем, так как все, что находится на верхней палубе: мачты, паруса, пушки — исторически достоверно. При этом корабль начинен самым новейшим навигационным оборудованием. Чтобы окупить расходы по содержанию фрегата, «Штандарт» можно использовать как комфортабельное круизное судно, сочетающее в себе современные удобства кают с романтикой деревянной палубы и льняных парусов…
А. Е.