Владимир лукин: омбудсмен — не супермен

— Владимир Петрович, почему так странно ведет себя прокуратура? А ведь Юрий Чайка на конференции — это мы оба с вами слышали — уверял, что именно прокуратура и есть сегодня самый главный защитник прав человека в России…
— Генеральный прокурор справедливо говорит, что уголовные дела теперь возбуждает Следственный комитет. Но он существует при прокуратуре, и у прокуратуры никто не отнимал права следить за законностью его действий. Пусть выполняет эту свою обязанность.
— А как вы выполняете свою? В вашем аппарате расследуются жалобы пострадавших от действий милиции?
— Мы расследуем все жалобы, которые к нам поступили. Но в процессе их рассмотрения мы столкнулись с одной серьезной проблемой. Многие люди, которые жалуются на то, что подверглись насилию во время массовых акций, после этого отправлялись в медицинские учреждения, чтобы получить справки о телесных повреждениях. А им отказали, прозрачно намекнув, что была проведена на этот счет какая-то работа.
— Ваши действия?
— Я считаю, что это совершенно недопустимо и несовместимо с медицинской этикой. В любом случае справка, если человек ее требует, должна быть ему выдана! Пусть врачи, если они считают, что у человека нет повреждений, дадут ему такую справку. И мы сейчас будем выяснять, что это за указания такие — не давать справки после протестных акций, кем они даны, и какое отношение к закону они имеют.
— Вы не считаете, что милиции надо вообще запретить задерживать людей на мирных акциях протеста? Если возникают беспорядки, громят магазины, переворачивают машины — конечно, задержания оправданны. Но сам факт участия граждан в несогласованной акции не должен быть основанием для задержания. Европейская практика — переписать данные организаторов и потом их оштрафовать. Но не более…
— Проблема в том, как власть трактует закон. У нас ведь по закону вообще нет такого понятия, как «разрешение демонстраций». Есть понятие «уведомления». Но власть присвоила себе право позволять — или нет — де-факто. Это неправильно, это противоречит закону, и обязанность уполномоченного — обратить на это внимание. Правда, бывают демонстрации различного толка — в том числе и те, которые являются вызовом национальным чувствам граждан. Есть демонстрации с призывами к мятежу и насилию. И власть в этих условиях должна действовать в соответствии с законом. Сперва — сообщить, что демонстрация противоречит закону, и попросить граждан прекратить. Может быть, не один раз это сделать. Выявить организаторов и потребовать, чтобы они сказали людям: прекратите! Если не прекращается — можно применить силу, но очень дозированно. И только в этом случае.
— Что вы, как уполномоченный, предпринимаете для того, чтобы эта ситуация изменилась?
— В прошлом году я подготовил и передал во все инстанции доклад о нарушении конституционных прав граждан при проведении публичных акций. Его внимательно прочли, ни одно силовое ведомство его, замечу, всерьез не оспаривало, и я думаю, что это оказало определенное воздействие. Во всяком случае, в Петербурге 3 марта этого года уже не было проблем с запретом акции протеста. Правда, в Москве были проблемы… Но надо понимать, что омбудсмен — это не супермен. Он не может мановением волшебной палочки решить все эти проблемы. Моя задача — ясно и четко сказать и гражданам, и властям, в каких случаях они нарушают закон. Я не знаю, как у вас в Петербурге, где теперь есть свой омбудсмен, но в Москве мы создали специальную группу, куда входят представители МВД, ГУВД Москвы, прокуратуры и аппарата уполномоченного. Мы вместе наблюдаем за акциями протеста, стараемся оперативно снимать возникающие вопросы.

Беседовал Борис ВИШНЕВСКИЙ
Фото ИНТЕРПРЕСС