Олег чесноков: «шоу, сопоставимых с кракатуком, в мире считанные единицы»

Рождение шоу «Кракатук» состоялось 11 июня 2004 года в Цирке на Фонтанке. С тех пор прошло 4 года и 3 месяца: более 560 спектаклей в 30 городах мира; каждый месяц — новый город. Только в Москве и Петербурге «Кракатук» задержался дольше. Но 92 дня лета пролетели, как всегда, слишком быстро, и вот уже не за горами 28 сентября — заключительный спектакль в северной столице. После этого, впервые за четыре года, артистов ждет отпуск, а в ноябре — новые гастроли, на сей раз в Прибалтике.
О том, в чем секрет успеха «Кракатука», корреспондент «Новой» побеседовал с продюсером шоу Олегом Чесноковым.

Интриговать, смешить и немного пугать
— Олег Геннадьевич, шоу «Кракатук» можно было бы назвать театром ХХI века — если бы оно было театром, или цирком будущего — если бы оно было цирком. При этом сюжет, как в балете, не понять без либретто… Но все-таки по сути — это изобилующее спецэффектами цирковое представление с сюжетом, правильно?
— Хоть горшком назови, только в печь не ставь. Ваше определение — из той серии, что «встречают по одежке». Ну как же — шатер, похожий на цирковой, значит, в основе цирк…
— А на самом деле?
— Наша задача — моя и второго продюсера Вадима Гаглоева — заключалась в том, чтобы создать шоу, которое было бы интересно различным возрастам и социальным группам, включая тех, кто вообще не ходит в театры и цирк — молодежь от 14 до 18 (их, кстати, у нас довольно много). Работали строго по Станиславскому: все жанры хороши, кроме скучного.
Теперь, начиная выступать в каком-то городе, замечаем: если первую половину гастролей зал заполнен в основном детьми, то к концу, как правило, приходит не меньше взрослых — причем не в качестве сопровождения, а сами для себя.
Есть, конечно, те, кому не нравится, кто очень раздражается, просто до глубины души. А есть те, кто пишет в гостевой книге: «Шедевр!»
— Почему в качестве основы для сюжета выбрали сказку Гофмана?
— Вечная история, известная всем и понятная. И на самом деле очень счастливая. Плюс хорошая музыка, написанная Чайковским для «Щелкунчика».
— Но ведь это еще и страшная сказка…
— У Акунина где-то приведена формула успеха у женщин: чтобы женщину удержать, надо ее интриговать, смешить и немного пугать. Эта же формула прекрасно подходит для театра, вообще для искусства.

Вышедшие из пены
— Теперь — главный вопрос «Кракатука»… О чем это все?
— Где-то у нас на сайте написано: «Театр — это зеркало, в котором каждый видит то, что способен разглядеть». То есть ключ — ваше собственное состояние на сегодня. Как сказал один западный критик: «Кракатук подходит под ситуацию в любой части света». Не зря сценарий начинается словами: «В одном большом городе — неважно в каком, в Токио или в Москве, Нью-Йорке или Париже…»
— Хорошо, но все-таки была какая-то всеобъемлющая мысль, которую вы хотели передать зрителю?
— Искусство учить не должно: оно воздействует — и все. И каждый, кто делает что-то вроде того, что сделали мы, хочет, чтобы воздействовало максимально сильно. Мы знали, что продуктов, сопоставимых с «Кракатуком», в мире считанные единицы. Штучный товар, ручной работы, потому что дело очень трудоемкое. И хотелось сделать именно такое. Поэтому — цель достигнута, получаем удовольствие.
— То есть вы создали образец для подражания?
— У меня нет ощущения, что мы сделали что-то самое лучшее на свете и теперь все должны делать как мы. Но когда после шоу видишь влюбленные парочки, которые просто молча смотрят в глаза друг другу; или когда девяностолетние старики подбегают, говорят спасибо… Чтобы люди начинали любить друг друга — может, это и есть самое важное, для чего делалось шоу. Чтобы родители своих детей отпускали в пену, которая заполняет арену в финале «Кракатука». И чтобы дети выходили из пены, может быть, не совсем такими, как прежде. Это самое дорогое.
— А разве про пену на сцене можно говорить? Разве это не сюрприз, не секрет, как в «Мышеловке» Агаты Кристи?
— Не секрет. Некоторые родители даже приносят для детей сменную одежду. Хотя вообще-то это пена специальная — она полностью высыхает на одежде, не оставляя следов. Кстати, специально была разработана для «Кракатука».
— А есть у вас еще какие-нибудь ноу-хау?
— У нас здесь все что есть — ноу-хау. Например, «Кракатук» — мировой лидер по количеству концов цирковой подвески — это то, за что артисты под куполом цепляются. Когда мы все это в первый раз делали, заняло две недели. Сейчас за день справляемся, хотя все то же самое.
Или вот шатер у нас — самый большой в Европе, 25 метров высота, тоже специально сделан…

Артисты — это семья
— Расскажите о людях, которые делают «Кракатук».
— Всего в шоу занято сорок человек, из них около тридцати артистов. Труппа — это живой организм. Есть ее скелет — те люди, на которых все держится, это главные герои, технический персонал. Но все меняется: кто-то выходит замуж, женится. При этом у каждого актера должна быть замена — дублер, поэтому кастинг в «Кракатуке» проходит постоянно. Причем кастинг не такой, когда человек один раз пришел, его посмотрели и взяли. Кто-то может войти в шоу за неделю, а кому-то нужно два месяца. Многое, конечно, зависит от техники, но в первую очередь человек, чтобы его взяли в «Кракатук», должен быть талантливым артистом; еще нужен задор, желание сделать так, чтобы получилось.
К тому же это действительно нелегкая жизнь — другая, совершенно не оседлая. Постоянная смена обстановки вокруг. Нужна большая смелость, чтобы так гастролировать.
Мы стараемся, конечно, отпускать актеров домой хотя бы раз в год на две-три недели. Но вот трое ребят из Якутии дома не были уже года четыре — все-таки до Якутска далеко. Сейчас мы планируем первый за все это время отпуск: целый год к нему готовились.
И конечно, сама работа нелегкая, очень большая нагрузка. За 2 часа 15 минут никакого отдыха, а бывает и по два спектакля в день. Поэтому люди в основном молодые: средний возраст — 23–25 лет. Соответственно, когда начинали, было 19–21.
— Как же семейная жизнь?
— Семьи заводятся внутри «Кракатука» — как в старые добрые времена. Так семьями и ездят. Трое детей уже здесь за четыре года родились. Старшему сейчас два. Родился, слава богу, не в опилках, а в пеленках — но, мне кажется, что отпечаток на его жизнь это наложит. Кто-то, конечно, из-за детей уходит из шоу.
— А есть у них жизнь помимо «Кракатука»?
— Да, и мы это приветствуем. Параллельно работают в клубах, на праздниках, в театрах, музыку сочиняют. Некоторые уходили от нас в кино.
Хотя, конечно, чаще всего те, кто покидает шоу, не могут найти применения своим талантам в артистическом мире. Когда выходят на сцену — им тесно, там ведь места мало, замкнутое пространство. Кстати, именно поэтому многие маститые актеры не могли войти в наше шоу: говорили, что не понимают, что у них творится за спиной.

Все по-честному. Как в цирке
— В чем секрет успеха «Кракатука»?
— Это продукт нашего времени, когда все смешалось. Мы сами выбираем информацию, которую хотим потреблять, мы много знаем, и даже наши дети много знают — их невозможно обмануть.
А в «Кракатуке» игра для артистов — это жизнь. Адреналин повышается; у них своя зарница в манеже — это два часа азарта, и он неподдельный, его не надо изображать. Плюс цирк, где всегда все по-честному: трюк либо сделан, либо нет.
Люди собираются вместе, чтобы созидать. Все они делают разное, но у каждого — своя роль, и получается общий организм.
«Кракатук» очень живой. Из 560 спектаклей не было двух одинаковых. Например, продолжительность всегда одна и та же — 2 часа 15 минут. Но состояние внутри абсолютно разное: спектакль может лететь и прилететь к концу за 2 часа 15 минут, а может еле ползти и приползти за то же время.
— В чем заключается ваша роль как продюсера?
— Вот сижу и все время думаю о том, как все это будет сворачиваться, как дальше поедет…
— Сами пробовали участвовать в спектакле?
— Все роли перепробовал — причем каждый раз так складывалось, что приходилось кого-то заменять. В конце концов, у меня же первое образование — артист.
Пока не пытался только из-под купола падать («капля» называется) — никак время не найду. И силы. И смелости.
— Будет ли у «Кракатука» продолжение?
— Конечно, будет. «Кракатук» — это этап в жизни «Кракатука». Был спектаклем, стал театром. Можно сказать, у нас своя школа, свои возможности, которых нет ни у кого другого. Будем открывать параллельные проекты — наброски уже есть. Думаю, обретет форму уже через год-полтора.
— Что это будет, если не секрет?
— Скажем так: нам очень нравится сказки рассказывать. Вот и будем продолжать.
— Нравится такая жизнь?
— Хотелось только, чтобы было немного полегче, а все остальное — хорошо. Была такая мысль: взять, все сделать — и потом уехать купаться в море куда-нибудь на Маврикий. Но, думаю, на второй день бы уже захотелось что-то новое организовать.
Счастливая жизнь. Хотя бы потому, что здесь каждый занимается любимым делом и за это получает деньги — одна из основополагающих жизненных ценностей. Многие зарабатывают больше, но занимаются нелюбимым делом, и так проходит жизнь…

Беседовал Анджей БЕЛОВРАНИН