Регенерат по необходимости
Глава Комитета по инвестициям и стратегическим проектам взялся оценивать значимость культурного наследия и судить о градостроительных решениях. С его позиций здание блокадной подстанции на Фонтанке — неликвид, тогда как строительство на ее месте многоэтажного отеля послужит «регенерации адекватной историко-градостроительной среды» в зоне Михайловского замка.
Комитет по инвестициям переписывает историю блокадного Ленинграда
Базар землепродавцев «за культуру»
В 2004 году правительством северной столицы был принят документ чрезвычайной важности — Стратегия сохранения культурного наследия Санкт-Петербурга, торжественно представленный губернатором Валентиной Матвиенко как «наша петербургская конституция».
Нынче, когда и основной закон государства с легкостью отдается на перекройку, стоит ли удивляться, что на местах тоже больше не считают нужным церемониться со своими священными коровами? Да на бойню их, на мясо! Интересы брюха — все, духа — ой, не смешите… Разговоры обо всех этих ваших высших материях — удел лузеров. Для серьезных людей Петербург — не какой-то там объект Всемирного наследия, а объект продажи, земельный ресурс. Лишнее тому подтверждение — назначение председателем Комитета по градостроительству и архитектуре экс-главы земельного комитета Юлии Киселевой, равноудаленной от понимания вопросов как архитектуры, так и градостроительства. А оно, видно, и без надобности. Теперь будем руководствоваться стратегией распродажи культурного наследия (всего-то одно слово придется поправить в названии нашей городской конституции — дело плевое).
Мышление городского руководства уже вполне перестроилось сообразно новому курсу: на адресованный губернатору запрос «Новой», касающийся судьбы исторического объекта — блокадной подстанции на Фонтанке, и планируемого нового строительства в охранной зоне, между Михайловским замком и Цирком (см. публикацию в № 65 «Новой газеты» — «Продать и уничтожить») ответ поручили дать Комитету по инвестициям, «который курирует указанный в статье инвестиционный проект». Вот так: ты им о культурных ценностях — они тебе о деньгах. А если о добре — так исключительно в понимании пушкинского книготорговца в разговоре с поэтом: «И признаюсь — от вашей лиры / Предвижу много я добра…»
Поступившую в редакцию бумагу на пяти листах за подписью главы комитета Максима Соколова сочиняли долго — вместо положенных по закону десяти дней мы ждали ответ на запрос редакции больше двух месяцев. Знакомство с содержанием этого послания обнаруживает уважительные тому причины: сотрудникам далекого от задач изучения и сохранения наследия ведомства потребовалось почитать книжки и погрузиться в историю питерского трамвая. Погружение, правда, было неглубоким — но, как видится новоиспеченным исследователям, достаточным для вылавливания искомых аргументов. А именно — обоснований никчемности сохранения памяти о подвиге ленинградских трамвайщиков на месте реализации затеянного инвестиционного проекта.
К этому заупокойному выводу подводит довольно странная логическая цепочка, начатая-то как раз с утверждения во здравие: о том, что увековечивающие подвиг трамвайщиков мемориальные доски «могли быть установлены на всех тяговых подстанциях и трамвайных парках, работавших в блокадные годы войны». Тезис подкреплен цитатами из посвященных питерскому трамваю книг, рассказывающих о героизме работников ТТУ, всю войну не оставлявших усилий по поддержанию оборудования путевого хозяйства, обеспечению возобновления движения трамвая, «превратившегося в подлинно фронтовой транспорт».
Но тут с логикой случается какой-то вывих. Нам напоминают, что после вынужденного перерыва первым в марте 1942 года вышел на линию трамвай, ток которому дала не расположенная на Фонтанке тяговая подстанция № 11, а Клинская тяговая подстанция № 15 на ул. Можайского. Собственно, эти и нам известные факты вовсе не опровергают ранее изложенного в статье «Новой»: мы говорили о том, что подстанция на Фонтанке обеспечила выход на линию первого пассажирского блокадного трамвая, а господин Соколов пересказывает эпизод, связанный с возобновлением движения трамвая грузового, питавшегося от Клинской подстанции. О чем тут, собственно, спорить? Нам подобный спор вообще представляется таким же неприличным и постыдным, как позорные попытки поделить самих блокадников на тех, кто в большей, а кто якобы в меньшей степени достоин уважения и благодарной памяти потомков.
Но главный по инвестициям и стратегическим проектам полагает, наверное, что на всех благодарности не напасешься, а потому надо память о подвиге перераспределить, отняв ее у одних в пользу других:
«Следовательно, логично было бы вышеуказанную мемориальную доску перенести со здания тяговой подстанции № 11 и установить на здании Клинской тяговой подстанции (№ 15)…» — заключает Максим Соколов.
История с биографией
Засим следует краткий перечень успехов комитета, достигнутых в период двухмесячного поиска «блох» — то бишь неточностей в материалах «Новой». Например, опровергается якобы содержащееся в статье «указание на причастность В. П. Сопромадзе к реализации указанного инвестиционного проекта»:
«Сопромадзе В. П. не является участником, не входит в органы управления и не имеет отношения к ООО «Ройял Гарденс Отель», так же как и к инвестиционному проекту, связанному с реконструкцией здания тяговой подстанции № 11 СПб ГУП «Горэлектротранс», расположенной по адресу: наб. Фонтанки, 3а, лит. А».
Ну да, у нас и вице-губернатор Юрий Молчанов по бумагам не имеет никакого отношения к строительной корпорации ЛСР. Впрочем, в статье «указания на причастность В. П. Сопромадзе» и нет. А есть лишь напоминание о том, что ООО «Ройял Гарденс Отель» — стопроцентная «дочка» «Корпорации С», основателем которой является господин Сопромадзе.
Кстати, в биографии самого Максима Соколова, представленной на официальном портале администрации Петербурга, есть одна небезынтересная для нашей истории строка:
«С 1999 г. по июнь 2004 г. — генеральный директор ООО «Корпорация С».
Опровергая нашу ремарку об отсутствии на общественных слушаниях представителей застройщика, Соколов парирует:
«Не соответствует действительности. На общественных обсуждениях присутствовали генеральный директор ООО «Ройял Гарденс Отель» и его другие сотрудники, о чем свидетельствует протокол общественных слушаний».
Притом что несколькими строками выше утверждает: ООО «Ройял Гарденс Отель» застройщиком не является, а «реализация проекта реконструкции здания подстанции предполагается непосредственно самим СПб ГУП «Горэлектротранс», владеющим зданием на праве хозяйственного ведения, за счет средств инвестора».
Но возникает вопрос — а является ли строительство отеля уставной целью унитарного предприятия «Горэлектротранс», и вправе ли он распоряжаться подстанцией на Фонтанке как своим имуществом? Ведь согласно ст. 113 Гражданского кодекса РФ унитарным предприятием признается коммерческая организация, не наделенная правом собственности на закрепленное за ней собственником имущество. В форме унитарных могут создаваться только государственные и муниципальные предприятия, в данном случае — ГУП. Здесь отраженным в названии собственником является государство, оно и есть собственник закрепленного за ГУП «Горэлектротранс» подстанции.
Из ст. 18 Закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» №?161-ФЗ от 14.11.2002 следует:
«Государственное или муниципальное предприятие не вправе продавать принадлежащее ему недвижимое имущество, сдавать его в аренду, отдавать в залог, вносить в качестве вклада в уставный (складочный) капитал хозяйственного общества или товарищества или иным способом распоряжаться таким имуществом без согласия собственника имущества государственного или муниципального предприятия».
То есть фактически подстанцию реконструирует государство. Все бы ничего, если бы речь шла о реконструкции подстанции для реализации уставных целей этого ГУП или какой-нибудь государственной нужды. Однако едва ли в уставе «Горэлектротранса» прописана возможность гостиничного бизнеса. И государство тоже не занимается гостиничным бизнесом — оно бизнесом не занимается вообще. Ибо согласно ст. 66 Гражданского кодекса «Государственные органы и органы местного самоуправления не вправе выступать участниками хозяйственных обществ и вкладчиками в товариществах на вере, если иное не установлено законом». А?законом не установлено.
Споткнулся об Вахмистрова
В своем письме Максим Соколов утверждает, что «высотные регламенты в настоящее время установлены постановлением правительства Петербурга от 28.12.2007 г. № 1731 до вступления в силу Правил застройки и землепользования». Однако упомянутое им постановление в части высотного регламента нельзя считать вступившим в силу — так как данные по предельным показателям высоты опубликованы не были.
Впрочем, подобные мелочи не мешают чиновнику поучать нас: мол, «необоснованно и некомпетентно» «увязывать ВРЗ, разработанный в июне 2008 года, с проектом Правил землепользования и застройки, в который в настоящее время вносят изменения по замечаниям профильных комитетов, районных администраций и общественных объединений и граждан» — «учитывая, что с вступлением в силу ПЗЗ вся градостроительная и проектная документация будет приведена в соответствие с утвержденными законом требованиями».
Но в таком случае господину Соколову следует переадресовать упрек в некомпетентности вице-губернатору Вахмистрову — который, как известно, на заседании комиссии по землепользованию и застройке объявил, что принятые до вступления в силу ПЗЗ решения корректироваться не будут. Об этом же свидетельствуют и данные его пресс-службой разъяснения относительно судьбы высотного комплекса «Империал» у Новодевичьего монастыря: здания, возводимые в соответствии с имевшимися на момент выдачи разрешениями, останутся при определенных тогда параметрах.
Более того, тенденция как раз прослеживается обратная той, на которую указывает нам господин Соколов: не проекты будут приводить в соответствие требованиям ПЗЗ, а сами ПЗЗ правят так, чтобы узаконить уже заложенные в ранее согласованные проекты параметры, в частности — высотные.
Вот, например, что говорит в интервью журналу «Город-812» один из разработчиков Проекта ПЗЗ Владимир Аврутин, присутствовавший на всех заседаниях комиссии по землепользованию и застройке:
«Все ранее принятые решения — временные регламенты застройки, градостроительные согласования КГА и решения градсовета в части высоты включаются в высотный регламент, даже если превышают вышеуказанную «поверхность». На комиссии говорилось, что таких превышений только по ВРЗ около 400, а всего их значительно больше. […] По «Измайловской перспективе» на Обводном канале сохранились высотные отметки до 130 метров при высоте поверхности до 80 метров. Понятно, что при этом они будут видны. Но надо соблюдать принятые ранее решения. Так решила комиссия».
Стратегия распродажи культурного наследия
Право слово, скучно пересказывать прочие приведенные в письме Соколова комментарии, призванные оспорить представленные в материале «Новой» доводы о незаконности затеваемого в объединенной охранной зоне нового строительства. Нам вообще не очень понятно, почему с разъяснениями сути градостроительных законов и норм выступает глава инвестиционного комитета — это вообще-то не его епархия. А потому вовсе не удивительно, что рассматривает он их исключительно со своей колокольни. Откуда панорама Петербурга представляется каким-то ничейным чистым полем, покуда не вышли на него экскаваторы и прочая «уборочная» техника.
Для руководителя комитета, озабоченного исключительно деньгами, нет ничего зазорного ни в организации парковки под Марсовым полем («с небольшими зонами коммерческой торговли»), ни в сносе Фрунзенского универмага или других памятников — если такой вариант представляется потенциальному инвестору «единственно приемлемым» при решении главной задачи: извлечения максимальной прибыли.
Задача сохранения культурного наследия — не его дело. Хотя, если вспомнить о второй составляющей в названии возглавляемого Максимом Соколовым ведомства, пренебрежение стратегическими интересами города представляется как минимум недальновидным. Ведь в принятой правительством и подписанной лично губернатором Валентиной Матвиенко Стратегии сохранения культурного наследия сказано:
«Культурное наследие — духовный, культурный, экономический и социальный капитал невозместимой ценности. […] Для Санкт-Петербурга наследие имеет такое же значение, как для других регионов природные ресурсы, месторождения нефти и алмазов».
Так почему же с такой легкостью разбазаривается и уничтожается этот самый «капитал невозместимой ценности»? И почему реализация едва ли не всех так называемых стратегических инвестиционных проектов идет вразрез утвержденной Стратегии сохранения наследия — нашего (по определению губернатора) основного закона?
Мы, собственно, и не считали нужным адресовать вопросы, связанные с судьбой культурного наследия главе инвестиционного комитета (с таким же успехом можно направлять их в какое-нибудь ведающее похоронным хозяйством управление). А просили губернатора ответить: как она лично оценивает планы дальнейшей застройки охранной зоны вблизи Михайловского замка, попытки выдать за «регенерацию» исторической территории строительство многоэтажного отеля, согласна ли с необходимостью уважительного отношения к памяти о подвиге трамвайщиков блокадного Ленинграда, готова ли рассмотреть возможность включения подстанции на Фонтанке в перечень охраняемых объектов культурного наследия?
Ответов по существу ни на один из поставленных вопросов мы не получили. Рассуждения главы инвестиционного комитета о том, что «в условиях неширокой набережной Фонтанки вид на Инженерный замок при движении по набережной со стороны цирка и так значительно перекрывается зданием самой подстанции и соседнего дома», интересны разве что для исследователей причин современных градостроительных ошибок, порождающих одна другую. Господин Соколов, взявшийся выступать в роли знатока градостроительных правил, настаивает: «…создаваемый зданием подстанции разрыв между историческим зданием цирка Чинизелли и современным зданием жилого дома является настолько ощутимым, что только регенерация на этом месте адекватной историко-градостроительной среды, вопреки мнению автора, способна закрыть этот разрыв и является остро необходимой». Насколько адекватно настаивать на том, что регенерацией исторической среды является строительство современного отеля — это уже вопрос к специалистам совсем другого профиля. Главный по инвестициям скептически оценивает разработанные в послевоенные годы планы восстановления единой композиции зеленой зоны Инженерного сквера и Кленовой аллеи — указывая на «оспоримость» их «исторической аутентичности» и безапелляционно заявляя о том, что реализация этих планов «в настоящее время в силу существующих реалий не представляется возможной».
Каких таких реалий, позвольте узнать? Тех что ли, при которых для «своих» инвесторов закон не писан?
Дичь жареная
«Очень люблю дичь», — признался Максим Соколов в одном из интервью, отвечая на вопрос о его любимом блюде.
Любовь к дичи, похоже, выходит у него далеко за рамки кулинарных пристрастий. Взявшись сочинять ответ на вопросы вне своей компетенции, глава Комитета по инвестициям и стратегическим проектам извел пять листов бумаги, доказывая: ничего ценного в этой блокадной подстанции нет, препятствий к новому строительству в охранной зоне не усматривается, да и вообще «территория, на которую разработан ВРЗ, территории памятников не включает».
Однако ведомства, компетентные в вопросах охраны культурного наследия, считают совсем иначе.
Росохранкультура официальным письмом от 18 апреля 2007 года напоминает:
«Указанная территория в основном находится в границах объекта культурного наследия федерального значения Ансамбль Михайловского (Инженерного) замка, и любые работы, не связанные с сохранением объекта, на этой территории запрещены».
«Новое строительство в объединенной охранной зоне памятников истории и культуры Санкт-Петербурга не разрешается», — говорится и в письме КГИОП от 7 ноября нынешнего года. Этот ответ был подготовлен и направлен в редакцию «Новой» также по поручению секретариата администрации губернатора Петербурга — в связи с нашим запросом по теме, поднятой в статье «Продать и уничтожить». Не в пример господину Соколову и. о. первого заместителя председателя КГИОП Алексей Комлев обошелся страницей текста. Зато — по существу. Алексей Комлев сообщает, что «запрос о возможности сноса здания тяговой подстанции и строительства на этом месте гостиницы в КГИОП не поступал», и напоминает о необходимости проведения историко-культурной экспертизы (чем заказчик ВРЗ до сих пор не озаботился — хотя о проведенных слушаниях уже отчитался).
Охранное ведомство, в отличие от инвестиционного комитета, значение потенциальной жертвы затеянной «реконструкции» оценивает достаточно высоко:
«По мнению специалистов КГИОП, подстанция представляет собой редкий в центральных районах Санкт-Петербурга образец производственного сооружения, решенного в приемах конструктивизма».
Так чье же мнение станет определяющим при решении участи исторического здания — специалистов по охране памятников или специалистов по инвестициям?
Прогнозы скептиков пессимистичны: мало кто верит, что свойственное нынешнему руководству Петербурга специфическое понимание ценностей позволит принять решение в пользу спасения культурного наследия.
…На одном из последних аукционов «Сотби» холст Малевича «Супрематическая композиция» был продан за рекордную для российских художников сумму — 60 миллионов долларов. Есть над чем задуматься и тем, кто привык все мерить исключительно на деньги. Построек супрематической архитектуры нынче во всем мире — по пальцам перечесть. Сохранение одного из немногих пока оставшихся в нашем городе примеров русского архитектурного авангарда — куда более дальновидное вложение, нежели изничтожение такого «капитала невозместимой ценности» ради прибылей частного инвестора.
Блокадная подстанция на Фонтанке
Базар землепродавцев «за культуру»
В 2004 году правительством северной столицы был принят документ чрезвычайной важности — Стратегия сохранения культурного наследия Санкт-Петербурга, торжественно представленный губернатором Валентиной Матвиенко как «наша петербургская конституция».
Нынче, когда и основной закон государства с легкостью отдается на перекройку, стоит ли удивляться, что на местах тоже больше не считают нужным церемониться со своими священными коровами? Да на бойню их, на мясо! Интересы брюха — все, духа — ой, не смешите… Разговоры обо всех этих ваших высших материях — удел лузеров. Для серьезных людей Петербург — не какой-то там объект Всемирного наследия, а объект продажи, земельный ресурс. Лишнее тому подтверждение — назначение председателем Комитета по градостроительству и архитектуре экс-главы земельного комитета Юлии Киселевой, равноудаленной от понимания вопросов как архитектуры, так и градостроительства. А оно, видно, и без надобности. Теперь будем руководствоваться стратегией распродажи культурного наследия (всего-то одно слово придется поправить в названии нашей городской конституции — дело плевое).
Мышление городского руководства уже вполне перестроилось сообразно новому курсу: на адресованный губернатору запрос «Новой», касающийся судьбы исторического объекта — блокадной подстанции на Фонтанке, и планируемого нового строительства в охранной зоне, между Михайловским замком и Цирком (см. публикацию в № 65 «Новой газеты» — «Продать и уничтожить») ответ поручили дать Комитету по инвестициям, «который курирует указанный в статье инвестиционный проект». Вот так: ты им о культурных ценностях — они тебе о деньгах. А если о добре — так исключительно в понимании пушкинского книготорговца в разговоре с поэтом: «И признаюсь — от вашей лиры / Предвижу много я добра…»
Поступившую в редакцию бумагу на пяти листах за подписью главы комитета Максима Соколова сочиняли долго — вместо положенных по закону десяти дней мы ждали ответ на запрос редакции больше двух месяцев. Знакомство с содержанием этого послания обнаруживает уважительные тому причины: сотрудникам далекого от задач изучения и сохранения наследия ведомства потребовалось почитать книжки и погрузиться в историю питерского трамвая. Погружение, правда, было неглубоким — но, как видится новоиспеченным исследователям, достаточным для вылавливания искомых аргументов. А именно — обоснований никчемности сохранения памяти о подвиге ленинградских трамвайщиков на месте реализации затеянного инвестиционного проекта.
К этому заупокойному выводу подводит довольно странная логическая цепочка, начатая-то как раз с утверждения во здравие: о том, что увековечивающие подвиг трамвайщиков мемориальные доски «могли быть установлены на всех тяговых подстанциях и трамвайных парках, работавших в блокадные годы войны». Тезис подкреплен цитатами из посвященных питерскому трамваю книг, рассказывающих о героизме работников ТТУ, всю войну не оставлявших усилий по поддержанию оборудования путевого хозяйства, обеспечению возобновления движения трамвая, «превратившегося в подлинно фронтовой транспорт».
Но тут с логикой случается какой-то вывих. Нам напоминают, что после вынужденного перерыва первым в марте 1942 года вышел на линию трамвай, ток которому дала не расположенная на Фонтанке тяговая подстанция № 11, а Клинская тяговая подстанция № 15 на ул. Можайского. Собственно, эти и нам известные факты вовсе не опровергают ранее изложенного в статье «Новой»: мы говорили о том, что подстанция на Фонтанке обеспечила выход на линию первого пассажирского блокадного трамвая, а господин Соколов пересказывает эпизод, связанный с возобновлением движения трамвая грузового, питавшегося от Клинской подстанции. О чем тут, собственно, спорить? Нам подобный спор вообще представляется таким же неприличным и постыдным, как позорные попытки поделить самих блокадников на тех, кто в большей, а кто якобы в меньшей степени достоин уважения и благодарной памяти потомков.
Но главный по инвестициям и стратегическим проектам полагает, наверное, что на всех благодарности не напасешься, а потому надо память о подвиге перераспределить, отняв ее у одних в пользу других:
«Следовательно, логично было бы вышеуказанную мемориальную доску перенести со здания тяговой подстанции № 11 и установить на здании Клинской тяговой подстанции (№ 15)…» — заключает Максим Соколов.
История с биографией
Засим следует краткий перечень успехов комитета, достигнутых в период двухмесячного поиска «блох» — то бишь неточностей в материалах «Новой». Например, опровергается якобы содержащееся в статье «указание на причастность В. П. Сопромадзе к реализации указанного инвестиционного проекта»:
«Сопромадзе В. П. не является участником, не входит в органы управления и не имеет отношения к ООО «Ройял Гарденс Отель», так же как и к инвестиционному проекту, связанному с реконструкцией здания тяговой подстанции № 11 СПб ГУП «Горэлектротранс», расположенной по адресу: наб. Фонтанки, 3а, лит. А».
Ну да, у нас и вице-губернатор Юрий Молчанов по бумагам не имеет никакого отношения к строительной корпорации ЛСР. Впрочем, в статье «указания на причастность В. П. Сопромадзе» и нет. А есть лишь напоминание о том, что ООО «Ройял Гарденс Отель» — стопроцентная «дочка» «Корпорации С», основателем которой является господин Сопромадзе.
Кстати, в биографии самого Максима Соколова, представленной на официальном портале администрации Петербурга, есть одна небезынтересная для нашей истории строка:
«С 1999 г. по июнь 2004 г. — генеральный директор ООО «Корпорация С».
Опровергая нашу ремарку об отсутствии на общественных слушаниях представителей застройщика, Соколов парирует:
«Не соответствует действительности. На общественных обсуждениях присутствовали генеральный директор ООО «Ройял Гарденс Отель» и его другие сотрудники, о чем свидетельствует протокол общественных слушаний».
Притом что несколькими строками выше утверждает: ООО «Ройял Гарденс Отель» застройщиком не является, а «реализация проекта реконструкции здания подстанции предполагается непосредственно самим СПб ГУП «Горэлектротранс», владеющим зданием на праве хозяйственного ведения, за счет средств инвестора».
Но возникает вопрос — а является ли строительство отеля уставной целью унитарного предприятия «Горэлектротранс», и вправе ли он распоряжаться подстанцией на Фонтанке как своим имуществом? Ведь согласно ст. 113 Гражданского кодекса РФ унитарным предприятием признается коммерческая организация, не наделенная правом собственности на закрепленное за ней собственником имущество. В форме унитарных могут создаваться только государственные и муниципальные предприятия, в данном случае — ГУП. Здесь отраженным в названии собственником является государство, оно и есть собственник закрепленного за ГУП «Горэлектротранс» подстанции.
Из ст. 18 Закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» №?161-ФЗ от 14.11.2002 следует:
«Государственное или муниципальное предприятие не вправе продавать принадлежащее ему недвижимое имущество, сдавать его в аренду, отдавать в залог, вносить в качестве вклада в уставный (складочный) капитал хозяйственного общества или товарищества или иным способом распоряжаться таким имуществом без согласия собственника имущества государственного или муниципального предприятия».
То есть фактически подстанцию реконструирует государство. Все бы ничего, если бы речь шла о реконструкции подстанции для реализации уставных целей этого ГУП или какой-нибудь государственной нужды. Однако едва ли в уставе «Горэлектротранса» прописана возможность гостиничного бизнеса. И государство тоже не занимается гостиничным бизнесом — оно бизнесом не занимается вообще. Ибо согласно ст. 66 Гражданского кодекса «Государственные органы и органы местного самоуправления не вправе выступать участниками хозяйственных обществ и вкладчиками в товариществах на вере, если иное не установлено законом». А?законом не установлено.
Споткнулся об Вахмистрова
В своем письме Максим Соколов утверждает, что «высотные регламенты в настоящее время установлены постановлением правительства Петербурга от 28.12.2007 г. № 1731 до вступления в силу Правил застройки и землепользования». Однако упомянутое им постановление в части высотного регламента нельзя считать вступившим в силу — так как данные по предельным показателям высоты опубликованы не были.
Впрочем, подобные мелочи не мешают чиновнику поучать нас: мол, «необоснованно и некомпетентно» «увязывать ВРЗ, разработанный в июне 2008 года, с проектом Правил землепользования и застройки, в который в настоящее время вносят изменения по замечаниям профильных комитетов, районных администраций и общественных объединений и граждан» — «учитывая, что с вступлением в силу ПЗЗ вся градостроительная и проектная документация будет приведена в соответствие с утвержденными законом требованиями».
Но в таком случае господину Соколову следует переадресовать упрек в некомпетентности вице-губернатору Вахмистрову — который, как известно, на заседании комиссии по землепользованию и застройке объявил, что принятые до вступления в силу ПЗЗ решения корректироваться не будут. Об этом же свидетельствуют и данные его пресс-службой разъяснения относительно судьбы высотного комплекса «Империал» у Новодевичьего монастыря: здания, возводимые в соответствии с имевшимися на момент выдачи разрешениями, останутся при определенных тогда параметрах.
Более того, тенденция как раз прослеживается обратная той, на которую указывает нам господин Соколов: не проекты будут приводить в соответствие требованиям ПЗЗ, а сами ПЗЗ правят так, чтобы узаконить уже заложенные в ранее согласованные проекты параметры, в частности — высотные.
Вот, например, что говорит в интервью журналу «Город-812» один из разработчиков Проекта ПЗЗ Владимир Аврутин, присутствовавший на всех заседаниях комиссии по землепользованию и застройке:
«Все ранее принятые решения — временные регламенты застройки, градостроительные согласования КГА и решения градсовета в части высоты включаются в высотный регламент, даже если превышают вышеуказанную «поверхность». На комиссии говорилось, что таких превышений только по ВРЗ около 400, а всего их значительно больше. […] По «Измайловской перспективе» на Обводном канале сохранились высотные отметки до 130 метров при высоте поверхности до 80 метров. Понятно, что при этом они будут видны. Но надо соблюдать принятые ранее решения. Так решила комиссия».
Стратегия распродажи культурного наследия
Право слово, скучно пересказывать прочие приведенные в письме Соколова комментарии, призванные оспорить представленные в материале «Новой» доводы о незаконности затеваемого в объединенной охранной зоне нового строительства. Нам вообще не очень понятно, почему с разъяснениями сути градостроительных законов и норм выступает глава инвестиционного комитета — это вообще-то не его епархия. А потому вовсе не удивительно, что рассматривает он их исключительно со своей колокольни. Откуда панорама Петербурга представляется каким-то ничейным чистым полем, покуда не вышли на него экскаваторы и прочая «уборочная» техника.
Для руководителя комитета, озабоченного исключительно деньгами, нет ничего зазорного ни в организации парковки под Марсовым полем («с небольшими зонами коммерческой торговли»), ни в сносе Фрунзенского универмага или других памятников — если такой вариант представляется потенциальному инвестору «единственно приемлемым» при решении главной задачи: извлечения максимальной прибыли.
Задача сохранения культурного наследия — не его дело. Хотя, если вспомнить о второй составляющей в названии возглавляемого Максимом Соколовым ведомства, пренебрежение стратегическими интересами города представляется как минимум недальновидным. Ведь в принятой правительством и подписанной лично губернатором Валентиной Матвиенко Стратегии сохранения культурного наследия сказано:
«Культурное наследие — духовный, культурный, экономический и социальный капитал невозместимой ценности. […] Для Санкт-Петербурга наследие имеет такое же значение, как для других регионов природные ресурсы, месторождения нефти и алмазов».
Так почему же с такой легкостью разбазаривается и уничтожается этот самый «капитал невозместимой ценности»? И почему реализация едва ли не всех так называемых стратегических инвестиционных проектов идет вразрез утвержденной Стратегии сохранения наследия — нашего (по определению губернатора) основного закона?
Мы, собственно, и не считали нужным адресовать вопросы, связанные с судьбой культурного наследия главе инвестиционного комитета (с таким же успехом можно направлять их в какое-нибудь ведающее похоронным хозяйством управление). А просили губернатора ответить: как она лично оценивает планы дальнейшей застройки охранной зоны вблизи Михайловского замка, попытки выдать за «регенерацию» исторической территории строительство многоэтажного отеля, согласна ли с необходимостью уважительного отношения к памяти о подвиге трамвайщиков блокадного Ленинграда, готова ли рассмотреть возможность включения подстанции на Фонтанке в перечень охраняемых объектов культурного наследия?
Ответов по существу ни на один из поставленных вопросов мы не получили. Рассуждения главы инвестиционного комитета о том, что «в условиях неширокой набережной Фонтанки вид на Инженерный замок при движении по набережной со стороны цирка и так значительно перекрывается зданием самой подстанции и соседнего дома», интересны разве что для исследователей причин современных градостроительных ошибок, порождающих одна другую. Господин Соколов, взявшийся выступать в роли знатока градостроительных правил, настаивает: «…создаваемый зданием подстанции разрыв между историческим зданием цирка Чинизелли и современным зданием жилого дома является настолько ощутимым, что только регенерация на этом месте адекватной историко-градостроительной среды, вопреки мнению автора, способна закрыть этот разрыв и является остро необходимой». Насколько адекватно настаивать на том, что регенерацией исторической среды является строительство современного отеля — это уже вопрос к специалистам совсем другого профиля. Главный по инвестициям скептически оценивает разработанные в послевоенные годы планы восстановления единой композиции зеленой зоны Инженерного сквера и Кленовой аллеи — указывая на «оспоримость» их «исторической аутентичности» и безапелляционно заявляя о том, что реализация этих планов «в настоящее время в силу существующих реалий не представляется возможной».
Каких таких реалий, позвольте узнать? Тех что ли, при которых для «своих» инвесторов закон не писан?
Дичь жареная
«Очень люблю дичь», — признался Максим Соколов в одном из интервью, отвечая на вопрос о его любимом блюде.
Любовь к дичи, похоже, выходит у него далеко за рамки кулинарных пристрастий. Взявшись сочинять ответ на вопросы вне своей компетенции, глава Комитета по инвестициям и стратегическим проектам извел пять листов бумаги, доказывая: ничего ценного в этой блокадной подстанции нет, препятствий к новому строительству в охранной зоне не усматривается, да и вообще «территория, на которую разработан ВРЗ, территории памятников не включает».
Однако ведомства, компетентные в вопросах охраны культурного наследия, считают совсем иначе.
Росохранкультура официальным письмом от 18 апреля 2007 года напоминает:
«Указанная территория в основном находится в границах объекта культурного наследия федерального значения Ансамбль Михайловского (Инженерного) замка, и любые работы, не связанные с сохранением объекта, на этой территории запрещены».
«Новое строительство в объединенной охранной зоне памятников истории и культуры Санкт-Петербурга не разрешается», — говорится и в письме КГИОП от 7 ноября нынешнего года. Этот ответ был подготовлен и направлен в редакцию «Новой» также по поручению секретариата администрации губернатора Петербурга — в связи с нашим запросом по теме, поднятой в статье «Продать и уничтожить». Не в пример господину Соколову и. о. первого заместителя председателя КГИОП Алексей Комлев обошелся страницей текста. Зато — по существу. Алексей Комлев сообщает, что «запрос о возможности сноса здания тяговой подстанции и строительства на этом месте гостиницы в КГИОП не поступал», и напоминает о необходимости проведения историко-культурной экспертизы (чем заказчик ВРЗ до сих пор не озаботился — хотя о проведенных слушаниях уже отчитался).
Охранное ведомство, в отличие от инвестиционного комитета, значение потенциальной жертвы затеянной «реконструкции» оценивает достаточно высоко:
«По мнению специалистов КГИОП, подстанция представляет собой редкий в центральных районах Санкт-Петербурга образец производственного сооружения, решенного в приемах конструктивизма».
Так чье же мнение станет определяющим при решении участи исторического здания — специалистов по охране памятников или специалистов по инвестициям?
Прогнозы скептиков пессимистичны: мало кто верит, что свойственное нынешнему руководству Петербурга специфическое понимание ценностей позволит принять решение в пользу спасения культурного наследия.
…На одном из последних аукционов «Сотби» холст Малевича «Супрематическая композиция» был продан за рекордную для российских художников сумму — 60 миллионов долларов. Есть над чем задуматься и тем, кто привык все мерить исключительно на деньги. Построек супрематической архитектуры нынче во всем мире — по пальцам перечесть. Сохранение одного из немногих пока оставшихся в нашем городе примеров русского архитектурного авангарда — куда более дальновидное вложение, нежели изничтожение такого «капитала невозместимой ценности» ради прибылей частного инвестора.
Татьяна ЛИХАНОВА
Карикатура Виктора БОГОРАДА