Китайские русские

И не вспомнят
На самом деле славная история Харбина и КВЖД теперь — именно история в полном смысле слова, и в тех краях нынче днем с огнем не сыскать русского духа. Многочисленное некогда русское население Харбина и близлежащих районов и мощная эмигрантская диаспора Шанхая давно уже покинули Китай — кто перед Второй мировой, кто во время или после нее… Окончательный исход произошел во времена печально известной культурной революции 1966--1976 гг., когда остававшиеся в КНР «китайские русские» были вынуждены спасаться от остервеневших хунвэйбинских толп, либо возвращаясь на историческую родину, либо эмигрируя в Австралию, США, Канаду…
Память о наших соотечественниках осталась у нынешних молодых китайцев лишь в виде сентенций типа «у моего дяди был когда-то (в Харбине, Даляне, Тяньцзине и т. п.) один приятель, по соседству с которым жила одна русская бабушка», да в прочно вошедших в язык обитателей северо-востока КНР искаженных русских слов вроде «леба» («хлеб»), «бидэло» («ведро»), «булацзи» («платье»). Сбылось пророчество забытого нынче поэта начала XX века Арсения Несмелова — «Милый город, горд и строен, будет день такой, что не вспомнят, что построен русской ты рукой». Харбин давно превратился в типичный китайский мегаполис.
Однако, если обратиться к китайским справочным изданиям, то можно выяснить, что русские — одна из 56 национальностей КНР, и численность их составляет сейчас более 10 тысяч. Правда, судьба забросила их в края, весьма отдаленные от Харбина, Шанхая и вообще сколько-нибудь известных городов Китая. На поиски «китайских русских» и отправились мы в конце 2008 года.

На завалинке в Кульдже
Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) находится в северо-западной части КНР. Городок под названием Кульджа (по-китайски — Инин) — в северо-западной части СУАР, в нескольких десятках километров от границы Китая и Казахстана. Новые гостиницы, современные улицы, стеклянно-бетонные универмаги соседствуют с традиционным среднеазиатским базаром. Пряности, сладости, чай, бесконечные грязные закусочные под открытым небом… В наш первый вечер в Кульдже мы не нашли ни одного русского, но плотное соприкосновение с родной культурой все-таки состоялось.
— «Эй, воротись-ка!» — громко кричит нам по-русски уйгур, хозяин огромного казана с пловом и длинного замызганного стола, вокруг которого уже расселись любители полакомиться на открытом воздухе. Старомодный оборот речи заставляет нас остановиться и переглянуться… Делать нечего — возвращаемся и садимся напротив хозяина, а перед нами, как по мановению волшебной палочки, возникают две дымящиеся миски. Выясняется, что наш новый знакомый, как и любой настоящий местный житель, знает немало русских слов. Еще бы — ведь не так давно в Синьцзяне насчитывалось несколько десятков тысяч русских. «Лампашка», «газета», «картошка тандур» (т. е. печеная), «билет», «ложка», «машина», «овца шкура»… каких только приветов с родины не услышишь в этих краях.
Национальный состав населения в Кульдже весьма разномастный: уйгуры, казахи, китайцы, киргизы, дунгане… Большинство местных, независимо от своей национальности, хорошо знакомы с самоваром (до сих пор в Синьцзяне это очень популярный предмет обихода, на новых самоварах даже специально подделывают клейма тульских мастерских прошлого века) и гармошкой (без гармониста не обходится ни один праздник в Кульдже).
Если сделать пару шагов в сторону от новых зданий и железобетонных универмагов — попадешь в старые, одно— и двухэтажные кварталы города. Настоящий сюрприз: оказывается, для состоятельного уйгура или дунганина писком моды является сооружение добротного особняка в исконно русском стиле — попав на иную кульджинскую улочку, не сразу и поймешь, где ты оказался — в Центральной Азии или традиционной российской глубинке. Крыши и печные трубы, балкончики и оконные ставни, наличники и скамеечки перед воротами — всё на этих улицах дышит Россией. Так и кажется, что сейчас из-за угла появится телега с бородатым мужиком, а из ворот выйдет румяная девица с хлебом-солью (или хотя бы с коромыслом). Но… русских здесь осталась небольшая горстка.
Район русского кладбища и церкви в Кульдже не назовешь кварталом — территория совсем небольшая. Однако все горожане прекрасно знают это место и обязательно подскажут сюда дорогу. Поскольку кульджинские русские давно уже прославились — в основном своим трудолюбием и искусством в ремеслах. Две семьи, живущих у кладбища, присматривающие за ним и церковью — Зозулины и Луневы, давно уже породнившиеся между собой, держат в городе настоящую русскую пекарню и слесарную мастерскую, пользующиеся у населения изрядной популярностью.
Встречают гостей наши соотечественники открыто и радушно, но… поначалу время от времени в разговоре проскакивает какая-то настороженность. Впрочем, вскоре, слово за слово, холодок тает, и мы понимаем, в чем тут дело: в последние годы сюда зачастили разнообразные журналисты (китайские власти стремятся всячески продемонстрировать внимание к сохранению нацменьшинств и их культуры, а русские в КНР — именно нацменьшинство); «встань вот здесь, пройди оттуда сюда, сделай такое-то лицо»… да и в выборе слов нужно быть весьма внимательным.
Власти предержащие сейчас настолько озаботились нацменьшинствами, что несколько лет назад в Кульдже на «казенные», как по старинке говорят наши соотечественники, деньги, была построена церковь — вместо разрушенного в культурную революцию русского храма. Прежний храм был одним из крупнейших на северо-западе Китая, в отличие от него недавно выстроенная церквушка совсем крохотная. Похоже, что нынешние китайские администраторы не очень-то раскаиваются в грехах своих предшественников.

Поднебесная Россия
Если китайские репортеры выполняют ясный и определенный политический и социальный заказ, то о чем думают их некоторые российские коллеги — вообще непонятно. Весной 2008 г. в одной российской центральной газете появилась статья, мельком упоминающая русскую диаспору в Кульдже. Помимо прочих неточностей, автор удосужился заявить, что, поскольку местных русских мало и молодым парням никак не найти невесту из своих, несколько человек от отчаяния якобы уже покончили с собой («поздравляем вас, гражданин, соврамши!»). Данный опус изрядно удивил и огорчил русских кульджинцев, к подобному пессимизму явно не склонных и при этом в большинстве своем крепко верующих людей.
Кстати, каждый из них — фигура примечательная. Николай Лунев — директор кульджинской русской школы, настоящий фанатик борьбы за сохранение в Китае русского языка и культуры, поэт, знаток истории края, да еще и депутат Всекитайского политического консультативного совета… Нина Семеновна — патриарх семейства Зозулиных, целыми вечерами рассказывавшая нам о прошлом и настоящем русской диаспоры (послушав ее, подумаешь, что таким вот правильным, плавным и певучим языком у нас в стране теперь говорят, к сожалению, немногие)… Александр — великолепный гармонист и не менее виртуозный мастер по ремонту музыкальных инструментов, на прием к которому в очереди стоят клиенты со всего кульджинского края… Римма и Дина, которые с раннего утра в пекарне хлопочут над вкуснейшим пшеничным хлебом и пирогами с повидлом — продукция разлетается немедленно, только-только вынутая из печи…
Пресловутый московский репортер походя назвал кульджинских русских «осколками былого» и «мамонтами истории», чья ассимиляция среди китайского населения практически неизбежна. Однако, наблюдая жизнь крепких, трудолюбивых, дружных, сплоченных и многодетных русских семей в Кульдже, мы ловили себя на мысли о том, что это как раз здесь, а не на «большой земле» гораздо лучше сохранились наши традиционные ценности. Открытость и гостеприимство, вера и оптимизм, скромность и чувство собственного достоинства — все эти качества наши соотечественники сохранили в себе вовсе не в тепличных условиях, а пройдя через смутное время, бедность, лишения, страдания и унижения культурной революции, в постоянном взаимодействии с далеко не всегда дружелюбной местной средой.
Кажется, в Кульдже нам есть чему поучиться…

Виктор УЛЬЯНЕНКО
Фото Кирилла ЛУЧКИНА