Штраф за оскорбление власти
С журналиста Николая Андрущенко сняли опалу
20 тысяч рублей штрафа — такое наказание возложено Дзержинским федеральным судом Петербурга на журналиста Николая Андрущенко за публичные оскорбления представителей государственной власти. Также Андрущенко признали виновным и в разжигании социальной розни в отношении сотрудников правоохранительных органов. Тут, правда, срок привлечения подсудимого к уголовной ответственности уже истек, так что от наказания в один год условно подсудимого тут же освободили. Все остальные обвинения — публичные призывы к экстремизму, клевета на лицо, замещающее государственную должность Российской Федерации, и просто клевета — в суде отпали, за отсутствием в действиях журналиста состава преступления.
От суда досталось обеим сторонам процесса. И обвинению — суд особо отметил, что, обличая Андрущенко в публичных призывах к экстремизму, прокуратура «ошибочно расширительно трактовала понятие экстремистской деятельности». И самому подсудимому, оправданному лишь частично, да к тому же еще и подвергшемуся упрекам за «агрессивный и неэтичный» стиль публицистики. При этом результат можно назвать более чем гуманным: самые серьезные обвинения развалились, а наказание за оставшееся больше ударит по карману проштрафившегося журналиста, но не по его свободе.
Стороны защиты и обвинения с ходу не смогли оценить, удовлетворены ли они решением суда и не будут ли они его обжаловать. Сошлись на том, что на оценку приговора им требуется несколько дней.
Сам Андрущенко вины за собой не признавал: ни когда подвергся уголовному преследованию, ни потом, когда дело его расследовалось органами предварительного следствия, а затем и слушалось в суде.
Подсудимый и его защита апеллировали к тому, что журналист в своих статьях реализовывал конституционные права и свободы: свободу слова и печати, свободу выражения собственных убеждений и свободу сбора информации. Линия защиты строилась на том, что ни призывов к экстремизму, ни публичных оскорблений в адрес трех сотрудников прокуратуры Петербурга: Елены Сидоренко, Константина Шарыгина и Дмитрия Мазурова (по Мазурову, кстати, в публикациях Андрущенко суд состава преступления не нашел), а также клеветы на председателя Жилищного комитета Юниса Лукманова публицист не совершал, разве что в полемическом задоре несколько перегнул палку.
В подтверждение своей трактовки действий подсудимого защита привлекла такое количество свидетелей, в том числе и некоторых бывших коллег Андрущенко по Ленсовету, что под финал процесса стало складываться ощущение, что главная их задача — затянуть судебные слушания. В противовес же экспертам стороны обвинения был выставлен специалист Дмитрий Дубровский, эксперт Русского этнографического музея. Младший коллега покойного этнолога Николая Гиренко, специализирующийся в своей научной деятельности на проблематике «языка вражды», который, напротив, никакого экстремизма в произведениях Андрущенко не отыскал. Дубровский, выступая в суде, подчеркнул, что расценивает журналистские материалы Андрущенко «радикальными и экспрессивными, написанными на грани фола», но не призывающими ни к экстремистской деятельности, ни к национальной или социальной розни.
Еще одним доводом защиты в пользу того, что материалы подсудимого журналиста не являются экстремистскими, стало решение Городского суда, подтвержденное Верховным судом об отказе в иске «Росохранкультуры» о прекращении издания «Нового Петербурга». В ответ на это обвинение (уже под занавес процесса) продемонстрировало некое решение Дзержинского суда по иску прокуратуры Центрального района Петербурга о признании экстремистским материалом статьи Андрущенко «Пора покупать оружие». И для автора статьи, и для его адвокатов это решение, вынесенное в октябре прошлого года, оказалось совершенно неожиданным: никто из них даже о факте этого судебного заседания не был осведомлен.
Целью своих резких публикаций Андрущенко, по его собственным признаниям, ставил показать читателям те проблемы, которые власть обязана решать, но делает это ненадлежащим образом. Одним из ощутимых результатов своей журналистской и общественной активности Андрущенко считает то, что в 700 из 1000 адресов Центрального района Петербурга было сделано хоть что-то по линии ЖКХ.
Обвинение настаивало, что статьи Андрущенко создают негативный образ героев его публикаций, содержат сведения, не соответствующие действительности, наносят ущерб репутации потерпевших. Действия журналиста сторона обвинения упорно призывала считать умышленными, но никак не совершенными под влиянием «добросовестного заблуждения».
Сам Андрущенко неоднократно заявлял, что подлинными причинами его уголовного преследования стали совсем другие статьи: «Прокурора и начальника ГУВД Петербурга — в отставку», «Предатели в прокуратуре Петербурга» и ряд других, после которых, по словам журналиста, его телефон стали прослушивать, а сам он пять раз подвергался нападениям неустановленных лиц (каждый раз возбуждались уголовные дела, но затем их расследование приостанавливалось).
Впрочем, выдвигал журналист и другую версию: мол, арест «имел целью изолировать его на время думских и президентских выборов».
Николаю Андрущенко, человеку далеко не молодому и вовсе не отличающемуся богатырским здоровьем (в суде он по несколько раз за каждое заседание вынужден был прерываться для приема лекарств), несколько месяцев в ходе предварительного следствия пришлось провести под арестом. Под подписку о невыезде его освободил уже Дзержинский суд, когда дело поступило туда для рассмотрения по существу. Теперь приговором суда отменена и эта подписка.
20 тысяч рублей штрафа — такое наказание возложено Дзержинским федеральным судом Петербурга на журналиста Николая Андрущенко за публичные оскорбления представителей государственной власти. Также Андрущенко признали виновным и в разжигании социальной розни в отношении сотрудников правоохранительных органов. Тут, правда, срок привлечения подсудимого к уголовной ответственности уже истек, так что от наказания в один год условно подсудимого тут же освободили. Все остальные обвинения — публичные призывы к экстремизму, клевета на лицо, замещающее государственную должность Российской Федерации, и просто клевета — в суде отпали, за отсутствием в действиях журналиста состава преступления.
От суда досталось обеим сторонам процесса. И обвинению — суд особо отметил, что, обличая Андрущенко в публичных призывах к экстремизму, прокуратура «ошибочно расширительно трактовала понятие экстремистской деятельности». И самому подсудимому, оправданному лишь частично, да к тому же еще и подвергшемуся упрекам за «агрессивный и неэтичный» стиль публицистики. При этом результат можно назвать более чем гуманным: самые серьезные обвинения развалились, а наказание за оставшееся больше ударит по карману проштрафившегося журналиста, но не по его свободе.
Стороны защиты и обвинения с ходу не смогли оценить, удовлетворены ли они решением суда и не будут ли они его обжаловать. Сошлись на том, что на оценку приговора им требуется несколько дней.
Сам Андрущенко вины за собой не признавал: ни когда подвергся уголовному преследованию, ни потом, когда дело его расследовалось органами предварительного следствия, а затем и слушалось в суде.
Подсудимый и его защита апеллировали к тому, что журналист в своих статьях реализовывал конституционные права и свободы: свободу слова и печати, свободу выражения собственных убеждений и свободу сбора информации. Линия защиты строилась на том, что ни призывов к экстремизму, ни публичных оскорблений в адрес трех сотрудников прокуратуры Петербурга: Елены Сидоренко, Константина Шарыгина и Дмитрия Мазурова (по Мазурову, кстати, в публикациях Андрущенко суд состава преступления не нашел), а также клеветы на председателя Жилищного комитета Юниса Лукманова публицист не совершал, разве что в полемическом задоре несколько перегнул палку.
В подтверждение своей трактовки действий подсудимого защита привлекла такое количество свидетелей, в том числе и некоторых бывших коллег Андрущенко по Ленсовету, что под финал процесса стало складываться ощущение, что главная их задача — затянуть судебные слушания. В противовес же экспертам стороны обвинения был выставлен специалист Дмитрий Дубровский, эксперт Русского этнографического музея. Младший коллега покойного этнолога Николая Гиренко, специализирующийся в своей научной деятельности на проблематике «языка вражды», который, напротив, никакого экстремизма в произведениях Андрущенко не отыскал. Дубровский, выступая в суде, подчеркнул, что расценивает журналистские материалы Андрущенко «радикальными и экспрессивными, написанными на грани фола», но не призывающими ни к экстремистской деятельности, ни к национальной или социальной розни.
Еще одним доводом защиты в пользу того, что материалы подсудимого журналиста не являются экстремистскими, стало решение Городского суда, подтвержденное Верховным судом об отказе в иске «Росохранкультуры» о прекращении издания «Нового Петербурга». В ответ на это обвинение (уже под занавес процесса) продемонстрировало некое решение Дзержинского суда по иску прокуратуры Центрального района Петербурга о признании экстремистским материалом статьи Андрущенко «Пора покупать оружие». И для автора статьи, и для его адвокатов это решение, вынесенное в октябре прошлого года, оказалось совершенно неожиданным: никто из них даже о факте этого судебного заседания не был осведомлен.
Целью своих резких публикаций Андрущенко, по его собственным признаниям, ставил показать читателям те проблемы, которые власть обязана решать, но делает это ненадлежащим образом. Одним из ощутимых результатов своей журналистской и общественной активности Андрущенко считает то, что в 700 из 1000 адресов Центрального района Петербурга было сделано хоть что-то по линии ЖКХ.
Обвинение настаивало, что статьи Андрущенко создают негативный образ героев его публикаций, содержат сведения, не соответствующие действительности, наносят ущерб репутации потерпевших. Действия журналиста сторона обвинения упорно призывала считать умышленными, но никак не совершенными под влиянием «добросовестного заблуждения».
Сам Андрущенко неоднократно заявлял, что подлинными причинами его уголовного преследования стали совсем другие статьи: «Прокурора и начальника ГУВД Петербурга — в отставку», «Предатели в прокуратуре Петербурга» и ряд других, после которых, по словам журналиста, его телефон стали прослушивать, а сам он пять раз подвергался нападениям неустановленных лиц (каждый раз возбуждались уголовные дела, но затем их расследование приостанавливалось).
Впрочем, выдвигал журналист и другую версию: мол, арест «имел целью изолировать его на время думских и президентских выборов».
Николаю Андрущенко, человеку далеко не молодому и вовсе не отличающемуся богатырским здоровьем (в суде он по несколько раз за каждое заседание вынужден был прерываться для приема лекарств), несколько месяцев в ходе предварительного следствия пришлось провести под арестом. Под подписку о невыезде его освободил уже Дзержинский суд, когда дело поступило туда для рассмотрения по существу. Теперь приговором суда отменена и эта подписка.
Александр САМОЙЛОВ
Фото из архива «Новой»