Подмоченная история
О беде, постигшей Дом с башнями на пл. Льва Толстого, 4, «Новая» подробно писала в № 59 («Дом, не прошедший огонь и воду»). В результате пожара памятник остался в буквальном смысле слова без крыши. Городские СМИ отреагировали на форс-мажор своеобразно, проявив интерес исключительно к находящемуся здесь театру «Русская антреприза». И немудрено, что информационный повод быстро исчерпался: театр находится на первом этаже 7-этажного здания, и уже через неделю после пожара возобновил работу. Между тем, помимо ущерба самому памятнику, пожар — а точнее, вода, залившая его при тушении, причинила невосполнимый вред бесценному архиву профессора Густава Богуславского.
Почему на восстановление кровли у дома-памятника уходит несколько месяцев?
ЧП нерайонного масштаба
Пожар в Доме с башнями произошел 29 мая. 30 пожарных расчетов залили его водой из близтекущей реки Карповки и полностью разобрали крышу в процессе тушения. После чего памятник архитектуры федерального значения, с перекрытиями и несущими балками из дерева, оперативно затянули сверху полиэтиленом.
И вот наступил сентябрь — у жильцов радость! Вовсю идет работа по восстановлению кровли, а также ремонт лестничных клеток и даже квартир, пострадавших от тушения и летних дождей. Все это делается за счет «Жилкомсервиса» и его силами. Что, конечно, хорошо говорит о ЖКС — но вообще довольно-таки странно. Странно, когда федеральный памятник восстанавливается силами района.
И если такую работу спихивают на районный уровень, то нет ничего необычного в том, что за ремонт не могли взяться раньше середины августа.
Почему-то государству хватает предусмотрительности содержать пожарные команды. А вот предусмотреть оперативный фонд для устранения последствий пожаров и прочих бедствий в городе, где что ни дом — памятник, и что ни памятник — с перекрытиями из дерева… Самое интересное, что подобные фонды есть: например, резервный фонд правительства Петербурга. Можно, конечно, придумать десяток поводов, почему нельзя было использовать его средства в данном случае. Но, как говорится, кто хочет — придумывает, как; кто не хочет — объясняет, почему.
Хорошо еще, что выглядит восстанавливаемая крыша вроде бы близко к оригиналу. С другой стороны, ущерб, причиненный зданию, у которого на три месяца сорвало крышу, толком никто не выяснял и, похоже, выяснять уже не будет. К каким последствиям это приведет в будущем, неизвестно. Зато фасад отремонтировали — причем косметику заканчивали как раз тогда, когда дом нуждался в немедленном восстановлении кровли.
И вот, пока рабочие восстанавливали внешний вид стен, летние дожди продолжали заливать и так наполовину уничтоженную начинку дома, а вместе с ней — квартиру профессора Густава Богуславского.
Рукописи горят и тонут
История Москвы, Оружейной палаты, Соловецкого монастыря, памятники Великой Отечественной войны и, конечно же, ценнейшие материалы по истории Петербурга — результат десятилетий кропотливой работы, десятки тысяч единиц хранения домашнего архива. Все это Густав Александрович непредусмотрительно хранил в своей комнате, на 5-м этаже Дома с башнями. И как раз во время пожара дома его не оказалось…
— Я до сих пор не знаю, каковы потери, — признается профессор Богуславский. — Все разобрать пока не хватило времени… Но многое непоправимо испорчено водой: записи, фотографии…
Специалисты, с которыми Густаву Александровичу доводилось работать, отмечали его умение быстро схватить суть архивного документа и кратко ее изложить. Таким образом, из тьмы веков выплывают самые неожиданные, удивительные и интересные факты.
Вот, например, работа, которой Густав Богуславский особенно гордится: подробная генеалогия монаха Трифона — строителя Соловецкого монастыря.
— Он был простым крестьянином, жившим в деревне в конце ХVI века. По документам мне удалось восстановить его родословную, — рассказывает профессор. — К счастью, эта схема уцелела после пожара.
Объем собранной Густавом Богуславским информации можно представить хотя бы по тому, что к 300-летию Петербурга он написал для «Петербургского курьера» 120 очерков по истории его памятников — причем в их число не входили всем известные, такие как Казанский собор или Марсово поле. Очерки появлялись в газете раз в неделю в течение 2,5 лет. Сейчас профессор планирует издать их в виде отдельной книги.
— Я не знаю, можно ли измерить нанесенный архиву ущерб в деньгах, и не хочу, чтобы это делали, — заявляет Густав Александрович. — Я категорически отказался от материальной помощи даже в ремонте моих комнат. Потому что дело вовсе не в деньгах.
Господин Богуславский мечтает о том, чтобы перевести архив в электронный формат — в таком случае ему не страшны будут пожары и потопы, да и воспользоваться этим богатством будет куда проще. Вот только предстоящий объем работы смущает даже трудолюбивого профессора:
— Жаль, зрение у меня стало уже не то.
Для того, чтобы оцифровать архив, Густаву Богуславскому, конечно же, потребовалась бы помощь — помощь людей, готовых посвятить значительную часть своей жизни неспешному и вдумчивому архивному делу. И, опять же, дело не в деньгах, даже если бы таковые нашлись, — а в людях. На сегодняшний день профессор Богуславский планирует передать свой архив Русскому географическому обществу, почетным членом которого является, или отделу рукописей Публичной библиотеки, с которой имеет давние и хорошие связи.
ЧП нерайонного масштаба
Пожар в Доме с башнями произошел 29 мая. 30 пожарных расчетов залили его водой из близтекущей реки Карповки и полностью разобрали крышу в процессе тушения. После чего памятник архитектуры федерального значения, с перекрытиями и несущими балками из дерева, оперативно затянули сверху полиэтиленом.
И вот наступил сентябрь — у жильцов радость! Вовсю идет работа по восстановлению кровли, а также ремонт лестничных клеток и даже квартир, пострадавших от тушения и летних дождей. Все это делается за счет «Жилкомсервиса» и его силами. Что, конечно, хорошо говорит о ЖКС — но вообще довольно-таки странно. Странно, когда федеральный памятник восстанавливается силами района.
И если такую работу спихивают на районный уровень, то нет ничего необычного в том, что за ремонт не могли взяться раньше середины августа.
Почему-то государству хватает предусмотрительности содержать пожарные команды. А вот предусмотреть оперативный фонд для устранения последствий пожаров и прочих бедствий в городе, где что ни дом — памятник, и что ни памятник — с перекрытиями из дерева… Самое интересное, что подобные фонды есть: например, резервный фонд правительства Петербурга. Можно, конечно, придумать десяток поводов, почему нельзя было использовать его средства в данном случае. Но, как говорится, кто хочет — придумывает, как; кто не хочет — объясняет, почему.
Хорошо еще, что выглядит восстанавливаемая крыша вроде бы близко к оригиналу. С другой стороны, ущерб, причиненный зданию, у которого на три месяца сорвало крышу, толком никто не выяснял и, похоже, выяснять уже не будет. К каким последствиям это приведет в будущем, неизвестно. Зато фасад отремонтировали — причем косметику заканчивали как раз тогда, когда дом нуждался в немедленном восстановлении кровли.
И вот, пока рабочие восстанавливали внешний вид стен, летние дожди продолжали заливать и так наполовину уничтоженную начинку дома, а вместе с ней — квартиру профессора Густава Богуславского.
Рукописи горят и тонут
История Москвы, Оружейной палаты, Соловецкого монастыря, памятники Великой Отечественной войны и, конечно же, ценнейшие материалы по истории Петербурга — результат десятилетий кропотливой работы, десятки тысяч единиц хранения домашнего архива. Все это Густав Александрович непредусмотрительно хранил в своей комнате, на 5-м этаже Дома с башнями. И как раз во время пожара дома его не оказалось…
— Я до сих пор не знаю, каковы потери, — признается профессор Богуславский. — Все разобрать пока не хватило времени… Но многое непоправимо испорчено водой: записи, фотографии…
Специалисты, с которыми Густаву Александровичу доводилось работать, отмечали его умение быстро схватить суть архивного документа и кратко ее изложить. Таким образом, из тьмы веков выплывают самые неожиданные, удивительные и интересные факты.
Вот, например, работа, которой Густав Богуславский особенно гордится: подробная генеалогия монаха Трифона — строителя Соловецкого монастыря.
— Он был простым крестьянином, жившим в деревне в конце ХVI века. По документам мне удалось восстановить его родословную, — рассказывает профессор. — К счастью, эта схема уцелела после пожара.
Объем собранной Густавом Богуславским информации можно представить хотя бы по тому, что к 300-летию Петербурга он написал для «Петербургского курьера» 120 очерков по истории его памятников — причем в их число не входили всем известные, такие как Казанский собор или Марсово поле. Очерки появлялись в газете раз в неделю в течение 2,5 лет. Сейчас профессор планирует издать их в виде отдельной книги.
— Я не знаю, можно ли измерить нанесенный архиву ущерб в деньгах, и не хочу, чтобы это делали, — заявляет Густав Александрович. — Я категорически отказался от материальной помощи даже в ремонте моих комнат. Потому что дело вовсе не в деньгах.
Господин Богуславский мечтает о том, чтобы перевести архив в электронный формат — в таком случае ему не страшны будут пожары и потопы, да и воспользоваться этим богатством будет куда проще. Вот только предстоящий объем работы смущает даже трудолюбивого профессора:
— Жаль, зрение у меня стало уже не то.
Для того, чтобы оцифровать архив, Густаву Богуславскому, конечно же, потребовалась бы помощь — помощь людей, готовых посвятить значительную часть своей жизни неспешному и вдумчивому архивному делу. И, опять же, дело не в деньгах, даже если бы таковые нашлись, — а в людях. На сегодняшний день профессор Богуславский планирует передать свой архив Русскому географическому обществу, почетным членом которого является, или отделу рукописей Публичной библиотеки, с которой имеет давние и хорошие связи.
Анджей БЕЛОВРАНИН
Фото из архива «Новой»