Черный четверг: 1929 — 2009
Восемьдесят лет назад, в конце октября 1929 г., на бирже в Америке случился черный четверг. С него началась знаменитая Великая депрессия, которую столь часто сравнивают с нынешним экономическим кризисом. Сегодня модно стало говорить, что в борьбе с рецессией надо использовать госрегулирование, как сделал тогда Франклин Рузвельт. Недаром Барак Обама накачивает экономику деньгами. Однако возможно, что успех рузвельтовского «Нового курса» — не более чем миф.
Традиционная интерпретация событий 80-летней давности такова. В 20-е гг. капитализм развивался без всякого регулирующего начала. В соответствии с марксистским подходом период экономического подъема должен был смениться периодом кризиса. Именно это и произошло в годы Великой депрессии.
Капитализм сам по себе обладает способностью преодолевать последствия кризиса. Однако происходит это медленно. По сей причине вплоть до прихода Рузвельта в экономике не намечалось никаких позитивных перемен.
Но в ходе реализации «Нового курса» были осуществлены меры государственного вмешательства. В частности, возросли правительственные расходы, что создало возможность для расширения спроса. Это расширение стимулировало рост предложения товаров и услуг. В итоге предприятия стали увеличивать производство. Сократилась безработица, возросли доходы населения.
То, что сделал Рузвельт на практике, примерно тогда же было описано теоретически английским экономистом Джоном Мейнардом Кейнсом. Таким образом, «Новый курс» оказался освещен именем ученого, считающегося и по сей день одним из величайших представителей науки. Соответственно, мало у кого вызывал сомнение тот факт, что США вышли из Великой депрессии именно благодаря осуществленному Рузвельтом госрегулированию.
Серьезные сомнения в универсальности кейнсианских рецептов возникли лишь в 70-е гг., когда мировую экономику поразил кризис, сопоставимый по масштабам с Великой депрессией. Кроме того, в те же годы многие развивающиеся страны увязли в реформах, проводившихся по кейнсианским стандартам, что никак не способствовало сохранению популярности господствовавшей доктрины.
Последние три десятилетия стали временем ренессанса рыночного либерализма и торможения госрегулирования. С этих позиций по иному стал смотреться и период 20–30-х годов.
Самое любопытное, что черта, отделяющая либеральный период от периода госрегулирования, пролегает не через 1933 год, когда появился Рузвельт, а через 1929-й. Президентом, который стал все больше уповать на силу правительства вместо силы рынка, был Герберт Гувер.
Традиционный взгляд на американскую историю записывает Гувера в либералы по трем причинам. Во-первых, он был республиканцем. Во-вторых, он еще в 1922 году опубликовал брошюру «Американский индивидуализм», где критиковал госрегулирование. В-третьих, кейнсианство выглядит убедительнее, если из числа его сторонников исключить такого неудачника, как Гувер.
Сторонники Рузвельта отмечают, что тот резко поднял госрасходы. Но уже Гувер увеличил долю государства в ВВП так, как никогда она еще не увеличивалась в мирное время. Благодаря этому США столкнулись с огромным бюджетным дефицитом и должны были пойти на беспрецедентное повышение налогового бремени, которое, естественно, ударило по производству.
Сторонники Рузвельта отмечают, что тот создал эффективную систему общественных работ. Но уже при Гувере было начато больше дорогостоящих общественных строек, чем за предыдущие 30 лет.
Сторонники Рузвельта отмечают, что тот заботился о доходах простых американцев. Но именно Гувер заключил своеобразный пакт с лидерами промышленности о том, чтобы не урезать зарплаты рабочим. Пострадали от этого, естественно, безработные, поскольку высокие издержки производства подрывали конкурентоспособность американской экономики.
Таким образом, у нас получается парадокс. Гувер в целом проводил ту же самую политику, что и Рузвельт, но позитивного результата не добился. Как же так?
Можно, конечно, говорить о том, что Рузвельт был более последователен. Не будем отвергать этих допущений, однако напомним, что успехи «Нового курса» проявились в полной мере лишь к самому концу 30-х гг., тогда как в 1937–38 гг. Америку поразил очередной кризис, от которого политика Рузвельта спасти не смогла.
Думается, что не стоит рассуждать по принципу «после того — значит вследствие того» (после Рузвельта — значит благодаря «Новому курсу»). Экономика стала подниматься тогда, когда падение естественным образом достигло дна. И меры госрегулирования подъему не сильно помогли. Возможно, этот вывод нельзя считать полностью доказанным. Но такая интерпретация событий 80-летней давности лучше объясняет экономическую динамику, чем традиционный подход.
Более того, не исключено, что суматошное госрегулирование как раз и затянуло Великую депрессию на 10 лет, тогда как сам рынок поднял бы экономику из пепла гораздо раньше. Во всяком случае, в истории человечества не было столь продолжительных кризисов, пока оно не начало регулировать экономику.
Дмитрий ТРАВИН,
научный руководитель Центра исследований модернизации
Европейского университета в Санкт-Петербурге
Анонс
30 октября в 19.00 в магазине «Буквоед» на Лиговском, 10 (возле станции метро «Площадь Восстания»), состоится презентация книги Дмитрия Травина «Путинская Россия: от рассвета до отката». «Не припоминаю, кто бы так писал о новейшей российской истории, как это делает Дмитрий Травин», — сказал об этой книге известный экономист и бывший советник президента России Андрей Илларионов.
Приобрести издание можно в магазинах сети «Буквоед» и в Доме книги на углу Невского проспекта и канала Грибоедова.