Хорошо или ничего
Петербургские медики, даже очень высокопоставленные, не готовы к открытому цивилизованному диалогу с общественностью в любых сложных для себя ситуациях. Только так можно трактовать позицию врачей и чиновников, причастных к скандалу с гибелью пациента в городской больнице № 26 после проведенной ему нейрохирургической операции.
Это страшно, но приходится констатировать: при взаимодействии с врачами человек может рассчитывать только на вмешательство правоохранительных органов.
Не знали, не заметили…
Напомним, в середине лета сего года в городской больнице № 26 умер 50-летний Вадим Федосеев (мы подробно писали об этом в «Новой» № 85 и 86 от 16 и 19 ноября 2009 года соответственно). 9 июля Вадим Федосеев попал в серьезное ДТП в Выборге, где получил травму шейного отдела позвоночника. На следующий день Вадима перевезли в реанимационное отделение городской больницы № 26. В тот же вечер сестре пострадавшего Марине Салыниной сообщили, что на следующий день брату будут делать операцию, но нужно, чтобы она оплатила швейцарский имплантат. Марина утром смогла привезти только часть всех денег, и операцию отложили. Когда редакция обратилась к генеральному директору фирмы, поставляющей имплантаты, он выразил удивление, что операцию затянули, и сообщил, что его вполне устроила предоплата, а имплантат был доставлен вовремя.
После операции Вадим Федосеев умер.
По инициативе сестры покойного Марины Салыниной сотрудники петербургского Бюро судебно-медицинской экспертизы провели комиссионное исследование причин смерти Вадима Федосеева. Они пришли к выводу о серьезных дефектах лечения Федосеева как со стороны оперировавших его нейрохирургов, так и со стороны врачей реанимационного отделения, где лежал покойный.
В частности, по мнению членов комиссии, нейрохирурги по непонятной причине отсрочили операцию, сначала применив вместо нее скелетное вытяжение — процедуру, польза от которой для данного конкретного больного представляется членам комиссии весьма сомнительной. Вадим Федосеев страдал болезнью Бехтерева, при которой скелетное вытяжение малоэффективно.
Имелись у проводивших комиссионное исследование судмедэкспертов претензии и к врачам-реаниматологам. Например, члены комиссии обратили внимание на два вопиющих факта: врачи не заметили у поступившего к ним больного переломы 11 ребер и не знали, как правильно лечить пневмонию, которая развилась в том числе из-за незамеченных переломов.
«Это шантаж и спецзаказ!»
В связи с этими шокирующими любого обывателя моментами мы попытались предоставить возможность высказаться всем участникам трагических событий и тем медицинским чиновникам, которые по долгу службы отвечают за работу оперировавших Вадима Федосеева врачей. Мы хотели, чтобы эти люди сами объяснили читателям причины происшедшего — ведь в такой ситуации может оказаться каждый.
Тут-то и выяснилось, что ни медики, ни чиновники в принципе не готовы к цивилизованному открытому диалогу.
Оперировавшие Федосеева заведующий 1-го отделения нейрохирургии 26-й больницы Федор Говенько и врач этого отделения Дмитрий Монашенко вели себя, как нам кажется, не слишком прилично.
Они сказали, что готовы с нами встретиться, но только при условии, что мы дадим им полную копию комиссионного исследования трупа Вадима Федосеева, проведенного сотрудниками Бюро судмедэкспертизы. У нас создалось впечатление, что медики под предлогом подготовки к интервью пытались получить у нас нужные им материалы, чтобы подготовиться к разговору со следствием. Наши попытки встретиться с ними без предоставления документов Федор Говенько истолковал как шантаж! Более того, он даже предположил, что мы отказываемся передать ему документы, потому что у нас… спецзаказ.
Главный врач больницы Василий Дорофеев заявил, что теперь, когда мы опубликовали несколько статей, не дождавшись всех результатов проверок, у него вообще нет никакого желания с нами разговаривать. Правда, по телефону он сказал, что готов будет встретиться, когда закончатся все проверки, — видимо, через несколько лет.
Цивилизованно повел себя только заведующий реанимационным отделением Александр Чежин, который сразу согласился с нами встретиться, но потом вынужден был отказаться из-за запрета главврача.
В региональном подразделении Росздравнадзора нам сообщили, что информация по поводу гибели Вадима Федосеева к ним вообще не поступала и что контроль качества оказания медицинской помощи в государственных медицинских учреждениях нашего города осуществляет Комитет по здравоохранению.
Ответа из Комитета по здравоохранению мы, к сожалению, пока не дождались.
Остается рассчитывать, что точки над «и» в этой трагической истории расставит следственный комитет при Прокуратуре России, следователь Петербургского следственного управления которого Алла Иванова возбудила по факту гибели Вадима Федосеева уголовное дело. На следователя сегодня последняя надежда как у родственников покойного, так и у тысяч других горожан, которые могут оказаться в той же самой 26-й городской больнице.
Александра ДАНИЛОВА
Информационная защита прав потребителей — это:
— поиск информации;
— информационное сопровождение потребительских конфликтов;
— предание огласке случаев обмана потребителей.
Обращайтесь к нам:
+7-911-987-81-72
Email: [email protected]
http://www.oglaska.spb.ru
Из первых рук
Потерянный «золотой час»
Самое поразительное, что на наши предыдущие публикации отреагировал лишь один медицинский работник, который прямого отношения к лечению Вадима Федосеева не имел. Нам позвонил начальник кафедры и клиники нейрохирургии Военно-медицинской академии, главный нейрохирург Министерство обороны РФ Дмитрий Свистов, связь которого с этой историей сводится лишь к тому, что оперировавший Федосеева доктор медицинских наук Федор Говенько является профессором кафедры нейрохирургии ВМА, то есть подчиненным Дмитрия Свистова.
Несмотря на корпоративную солидарность, Дмитрий Свистов жестко расставил акценты в этой ситуации. Прежде всего он просил обратить внимание читателей: Вадим Федосеев поступил в 26-ю больницу в очень тяжелом состоянии — у него был травмирован шейный отдел позвоночника и спинного мозга, как раз его больное место из-за имевшейся болезни Бехтерева. Поэтому говорить о прямой причинно-следственной связи между действиями нейрохирургов и гибелью пациента только на основании того, что пациент умер после операции, в данном случае некорректно.
При этом Дмитрий Свистов не скрывал, что, если у больного имеет место осложненная травма позвоночника (как это было у Вадима Федосеева), операция должна быть выполнена в ближайшие часы, это оптимально для получения по возможности лучших результатов. А скелетное вытяжение, по словам доктора Свистова, — разумная альтернатива срочной операции, если выполнение таковой невозможно.
— Есть понятие «золотого часа», — сказал нам Дмитрий Владимирович, — это означает, что если пациент повредил спинной мозг и его прооперировали в течение часа, скорее всего, он не только выживет, но и в значительной степени восстановит утраченные функции. К сожалению, на практике выполнение операций в указанные сроки почти нереально.
Почему нейрохирурги 26-й больницы потеряли время и перенесли операцию, несмотря на практически молниеносно доставленные им имплантаты, вопрос, конечно же, не к Дмитрию Свистову, а, видимо, к врачам 1-го нейрохирургического отделения больницы.
Также Дмитрий Свистов подтверждает, что такую нейрохирургическую операцию необходимо выполнять с обязательным рентгеновским контролем — с его точки зрения, это стандарт. И если бы в тот день, 14 июля, нейрохирурги 26-й больницы сделали контрольный рентгеновский снимок после установки Вадиму Федосееву имплантата, отпал бы сам по себе очень важный вопрос: почему в теле покойного имплантат оказался закрепленным лишь двумя винтами из четырех?
Врачи бы сказали: мол, мы закрепили все четыре винта, но два были вырваны при проведении реанимационных мероприятий — вот снимок, тут все зафиксировано. Но снимка (насколько известно) нет, внятных ответов на этот и другие вопросы тоже нет, и теперь в этой истории пытаются разобраться правоохранительные органы.
А. Д.