Тонкая слоновья кожа

Погибшая в блокаду Бетти
Бетти, пережившей в городе на Неве революцию и Гражданскую войну (ее и слониху по имени Жолли в начале XX века антрепренер купил в бродячем цирке «Гувре»), суждено было стать одной из первых жертв блокады во время налета фашистской авиации на Ленинград. Тогда на территорию зоосада упали три фугасные бомбы, и пострадали многие звери.
По воспоминаниям Вадима Брусянина, петербургского киноведа и журналиста, два события в первые дни ленинградской блокады (а он с первого до последнего ее дня оставался в городе) дали понять, что предстоит пережить страшное время: «Трагедией стал полностью разбомбленный дом номер 119 на Староневском — мы с мальчишками бегали на него смотреть, а вторая беда — рухнул слоновник, и смертельно раненая слониха, оказавшаяся под обломками (завалы сотрудники разбирать не решились), почти трое суток страшно трубила. Очевидцы вспоминали, что сделанные потом фотографии запечатлели под ее глазами черные борозды, проложенные слезами. В памяти детей довоенного времени Бетти осталась забавной цирковой слонихой, способной развлекать посетителей разными диковинными фокусами…»
«Я часами простаивал у клетки, наблюдая за умной слонихой и удивляясь, какая нежная розоватая кожа выстилает внутреннюю поверхность ее хобота, — писал в своих воспоминаниях внук одного из довоенных директоров зоопарка И. Новиков. — Собрав 10–20 монет, которые Бетти ухитрялась прятать в своем длинном носу, она ударяла хоботом по стальному стержню, вызывая таким способом приставленного к ней рабочего…
При встрече с хозяином слониха ссыпала собранные деньги в широкий карман его брезентовой куртки, а тот угощал свою подопечную лакомством…»
После войны череп слонихи хранился в доме исследователя и знатока жизни слонов, научного сотрудника Зоологического института Академии наук, профессора палезоолога Вадима Гарутта (позже на протяжении десятилетий эту реликвию сохраняли его близкие, благодаря этой семье сделано немало открытий в области палеонтологии, написаны книги, в том числе о слонах в Петербурге). Интересно, что по прошествии лет Вадим Гарутт был причастен к сборке мамонта, установленного в Зоологическом музее.
Пристрастие к наиболее крупным наземным млекопитающим у него началось еще в детстве, когда будущий ученый занимался в зоопарковском кружке юннатов. Когда началась война, ушел на фронт, а вернувшись, доучивался, работал над диссертацией. Тогда ему разрешили выкопать останки Бетти…

Слоновая дипломатия
Интересно вспомнить, что всякое со слонами случалось в дальней петербургской истории, пока они у нас еще окончательно не перевелись. Как рассказывают знатоки, первый слон появился в городе в 1711 году, потом их количество прибавлялось, была популярна «слоновая дипломатия», но жили слоны недолго — слишком климат у нас никудышный. В годы войны с Персией ждать подарков с Востока не приходилось (войны — зло для людей и слонов), и следующий слон, для которого был выстроен Слоновый двор на Фонтанке, на месте будущего Михайловского замка, был привезен только через четыре года после войны. Было бы ему истинное раздолье, если бы не озверевший народ. Когда гигант, которому в то время полагалось двое слуг-зверовщиков и «слоновый мастер», или «слоновый учитель», гулял по Першпективной улице, то есть по Невскому проспекту («По улицам слона водили, как видно, напоказ…»), зеваки часто вели себя безобразно — в слона летели палки и камни, доставалось и его провожатому.
Когда один из зверовщиков персиянин Ага-Садык пожаловался на бесчинства прохожих, городским начальством был издан приказ, строго-настрого запрещающий вести себя таким образом. В пыляевском «Старом Петербурге» сказано, что результатом жалобы стал приказ «Об объявлении обывателям с подпискою о неучинении помешательства слоновщику в провожании слона».
Как слонам, так, видимо, и слоновьим нянькам скрашивал неприятности обильный годовой рацион, в который наряду с сухим тростником и сорочинским пшеном, пшеничной мукой и корицей, кардамоном и гвоздикой, мускатным орехом и шафраном входило 40 ведер виноградного вина и 60 ведер водки.
Было время, императрица Елизавета Петровна получила в подарок от персидского посольства 12 слонов, один из которых учинил буйство: вырвавшись на свободу, переплыл Неву и, оказавшись на Васильевском острове, изломал чухонскую деревню. Государыня и по сей день известным способом (правда, в отношении людей) решила наказать слонов, удалив их из центра на окраину, в урочище Пеньки…
Примечательно, что слоны по указанию власти в то время многократно переезжали. Бывали они и в Царском Селе, и в городе: например, разгуливали по Слоновой улице (ныне — часть Суворовского проспекта).

В прошлом «подписка о неучинении помешательства»
На протяжении двух столетий со дня основания города на Неве, преимущественно благодаря слоновьей дипломатии, в Петербурге получили прописку в общей сложности около 30 слонов. В прошлом столетии их насчитывалось только восемь. Показательна участь того, что был подарен Николаю II, прибывшему из Абиссинии: в 17-м году этот слон был убит как символ монархии…
В сталинские времена слово СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения) звучало страшно и никакого отношения к любимцам детворы не имело: с 1923 по 1933 г. в лагере умерло около 7,5 тысяч человек. Но это уже другая история.
Нынче от петербургских слонов остались только воспоминания. «Известно, что слоны в диковинку у нас» — дети могут увидеть их лишь на картинках и в фильмах. Сегодня нам остается только завидовать Мюнхенскому зоопарку, где месяц назад родился слоненок (слоны имеют обыкновение плохо размножаться в неволе, и мюнхенский слоновий младенец — большая удача).
Петербургские власти обещали, что живой слон появится в зоопарке к 300-летию города, — не сложилось. Хотя в честь юбилея правительство Индонезии презентовало городу двух слонов-трехлеток, Петроса и Санту, места им не нашлось, нет слоновника в зоопарке (они задержались в столице). Так что осталась в прошлом «подписка о неучинении помешательства слоновщику в провожании слона». Нынче можно услышать разве что кабинетное обращение: «Неси на подпись слону в слоновник». На территории Ленинградского зоопарка вместо живого гиганта высится ненастоящий: каменный, разрисованный, ложно значительный, как всякая потемкинская деревня.

Евгения ДЫЛЕВА