Живой блокадный дневник
О жизни Ангелины Ефремовны Крупновой-Шамовой и об истории ее дневника рассказали родственники этой удивительной женщины, перенесшей блокаду и войну, вырастившей десятерых детей и умершей в 97 лет. Накануне Дня Победы в пресс-клуб «Зеленая лампа» были приглашены девятая дочь блокадницы Ангелина Романова (Шамова), муж второй дочери Надежды — Леонид Витушкин, внучка Романа Романова и внук Константин Шамов. Родные и близкие ответили на вопросы журналистов и поделились своими воспоминаниями о маме, бабушке, настоящей ленинградке и героической женщине.
Сестры Анна (1960 г. р.) и Надежда (1944 г. р.), сзади — Ангелина Крупнова
— Бабушка, несомненно, была человеком верующим, хотя по-своему, — объясняет Романа Романова. — Она мне всегда рассказывала: «Война, голод, вокруг так много и так страшно гибли люди, что я уже и не знала — в кого верить? Кому молиться? Я просто смотрела вверх, в небо, и просила: «Сохрани моего мужа. Сохрани моих детей». А после войны говорила: «Спасибо за то, что мой муж остался в живых».
Из четырех блокадных детей Ангелина Ефремовна спасла двоих сыновей и выходила появившуюся на свет в 1944 году дочку Надежду. Всего она родила и воспитала десять детей. Прожила с Константином Федоровичем Шамовым, моряком Балтийского морского пароходства, в счастливом браке 66 лет.
Наверное, это и стало главной наградой — вернувшийся с фронта муж, три сына и пять дочерей. Никаких других наград от Родины, кроме медали к 300-летию Петербурга, Ангелина Ефремовна за всю жизнь не имела. Даже звание матери-героини ей не удалось получить из-за чиновничьей бюрократии: сын Федор умер в блокадном Ленинграде, не прожив и трех месяцев. А «должен был» дожить до года — тогда мать наградили бы орденом. Ребенок до года человеком не засчитывался, а за девять детей «героя» не давали.
«Федю не засчитали… Но разве моя вина, что он умер на 81-й день своей жизни, что в Ленинграде был голод и не было молока?» — писала об этом в своем дневнике Ангелина Крупнова-Шамова.
По словам родственников, Ангелина Ефремовна обладала невероятной жаждой жизни и поразительной памятью. До последних дней сохраняла рассудок. А перед самой смертью много вспоминала: как она ходила сдавать кровь, чтобы получить хоть какую-то еду детям, как хоронила грудного Феденьку, как умирала в блокаду первая дочь...
На встрече также обсуждалось, когда писался дневник: в военные годы или после войны, по воспоминаниям?
— Я помню, бабушка показывала мне свои записи на отдельных пожелтевших от времени листах. Перетянутая резинкой пачка этих бумаг хранилась у нее в стенном шкафу, — говорит Константин Шамов. — Я думаю, из них впоследствии бабушка и составила свой дневник.
— Мы видели записи Ангелины Ефремовны на разрозненных листках, — подтверждает Леонид Витушкин. — Видимо, у нее имелась какая-то основа записей, которые были сделаны именно в блокаду, а лет 15–20 назад мы попросили ее начать писать мемуары на базе того, что она помнит и что уже ею записано. Мама взялась писать. Во-первых, Ангелина Ефремовна питала слабую надежду: вдруг кто-нибудь это прочитает и, может быть, ей пенсию увеличат. Она получала мизерную пенсию, потому что многие ее документы сгорели. Во-вторых, насколько я понимаю, мама хотела, чтобы рукопись опубликовали.
Автор пронзительных строк не дожила до их публикации полутора лет. Однако редакция «Новой газеты» уверена: уникальный подробный блокадный дневник этой женщины — достоин и должен стать историей.
Нина ПЕТЛЯНОВА
Кстати
С согласия родственников «Новая» намерена опубликовать рукопись Ангелины Ефремовны Крупновой-Шамовой в виде отдельной книги или брошюры.
Правда, без поддержки спонсоров это невозможно. Просим отозваться неравнодушных читателей, способных оказать помощь в издании книги. Телефон редакции (8-812) 331-71-82.