Михаил левин: «если в ленобласти будут тушить так же, как под москвой, — пиши пропало»

На первых порах добровольному пожарному хватит ранцевого огнетушителя

В ожидании противогаза
— Первый вопрос: горит ли Ленобласть?
— Пока нельзя сказать точно. Дым, затянувший город в воскресенье, — это дым торфяного пожара. Возможно, горит юг Ленобласти, где-то в районе Мшинской, но, судя по всему, это при южном ветре до нас добирался дым с юга России — шлейфы сейчас тянутся на сотни километров. В районе Нижнего Новгорода, Смоленска идут крупные пожары, их еще неделю назад можно было видеть на снимке со спутника на сайте пожарной информационной системы FIRMS (по адресу http://maps.geog.umd.edu/firms/kml.htm можно скачать спутниковые фотографии, если у вас стоит приложение Google Earth).
Однако это не значит, что Петербург в безопасности — уже есть пожары на Карельском перешейке, в любой момент может вспыхнуть юг Ленобласти. И если сейчас этот пожар упустят, он может гореть очень сильно, даже несколько лет — условия для такого развития событий идеальные. Насколько я знаю, похожее положение было последний раз в 1972 году. Еще одно жаркое лето было за последнее десятилетие, но не такое, как в этот раз.
— Опасна ли эта дымка, застилавшая в воскресенье все вокруг?
— Дым торфяного пожара крайне вреден — могу утверждать как специалист, потому что по основному роду занятий я врач. Этот дым вызывает хроническое кислородное голодание, что очень опасно для беременных (в первую очередь для плода), для легочников и сердечников, астматиков и людей с ослабленным здоровьем (старики и дети). Дышать торфяным дымом вреднее, чем выкуривать две пачки сигарет в день.
Академия медицинских наук проводила наблюдения в Чите и подсчитала, что количество обращений к врачу, а также смертность во время торфяного пожара возрастают многократно! Ослабляется внимание, зашкаливает утомляемость, из-за этого резко возрастает число ДТП.
Так что, если в Ленобласти будут тушить так же халатно и безграмотно, как под Москвой, и все затянет дымом… пиши пропало.
Респираторы и маски не спасут. Вернее, респиратор спасет от частиц сажи — той видимой части дыма, что висит в воздухе. Но куда вреднее угарный газ, выделяемый во время пожара, — именно он вызывает кислородное голодание. От него не спасет ничего, кроме специального противогаза, жить в котором невозможно. Для защиты же от сажи достаточно мокрой тряпки на окне или ионизатора воздуха.
Кстати, интересно, рассчитаны ли очистные сооружения Петербурга на такое количество сажи, которое может образоваться в результате пожара, справятся ли? Иначе могут начаться проблемы с питьевой водой.
В Москве предельно допустимая концентрация угарного газа в последние недели превышена в 5–7 раз — это страшно. Из Москвы давно пора эвакуировать людей; проблема только в том, что эвакуировать некуда, неизвестно как, да никто и не поедет — кто решится оставить свое добро мародерам? Думаю, что данные по количеству смертей в Москве за последнее время будут засекречены…
— Опасно ли сейчас ходить в лес? В народе бытуют страшилки о том, что от лесного пожара не убежать — он распространяется со скоростью автомобиля…
— Очень быстрое распространение пожара, даже верхового, у нас практически невозможно. В Ленобласти, Карелии и даже Московской области от пожара можно убежать, если нет ураганного ветра. Для быстрого пожара, обгоняющего автомобили, нужен особый тип леса — например, чистый ельник. В старовозрастных естественных, а не посаженных лесах это невозможно.
А вот оказаться в горящем торфянике действительно опасно. Беда в том, что неспециалист может и не понять, что он попал в зону пожара. Если в лесу вы вдруг обнаружите, что вокруг вас завядшая желтая трава, на деревьях желтые листья, а из-под земли кое-где идет дымок — вы в большой опасности. Очень повезет, если на вас окажется высокая негорючая обувь. Нужно взять палку и тыкать перед собой — чтобы не рухнуть в яму, так называемый торфяной прогар. Температура там 600–700 градусов, выбраться нереально.

Добровольцам-профи без помпы не обойтись

Будущий нацпарк чуть не стал пепелищем
— Где вы сейчас тушите?
— Наш нынешний проект — защита будущей особой охраняемой природной территории (ООПТ) Ладожские шхеры. Здесь нас работает 150–200 человек. Этим летом начиная с 27 мая мы потушили около 25 пожаров в районе.
Все мы волонтеры, финансирование — собственные деньги; в этом году уйдет 700–800 тысяч. У нас много ранцевых лесных огнетушителей, четыре помпы. В основном тушим водой, иногда используем добавление тушащих составов.
В принципе, я со своей группой никуда не собираюсь передислоцироваться; единственный вариант, при котором я сниму людей, — если попросит администрация какой-либо ООПТ. Но нас бессмысленно звать, когда уже разгорелось: там нужна тяжелая техника, там будут командовать генералы — и наверняка делать глупости. Наша задача — тушить огонь на ранних стадиях обнаружения. Торфяной пожар можно легко потушить в первые день-два. После — очень трудно.
Мы тушим в основном острова на Ладоге — те территории, которые сейчас фактически никто не охраняет. Потому что даже если авиалесоохрана (а острова в Карелии закреплены за ней) заметит пожар на небольшом острове — они не начнут тушить, так как это экономически невыгодно: возможные потери от пожара не покроют стоимость работ. Но таким образом все шхеры могут выгореть и негде будет устраивать ООПТ!
Два раза в этом году местный лесник просил нас тушить на материке: была угроза ценному лесному массиву; один раз была угроза деревне — огонь остановили в 300 метрах от домов, тушили вместе с МЧС и людьми арендатора леса.
Сейчас, по просьбе того же лесника, 15 наших человек работает в поселке Куркиёки Лахденпохского район Республики Карелия — эта территория на границе с Ленобластью примыкает к будущему ООПТ Ладожские шхеры. Местные говорят, что горит с 4 июля, мы же приступили только 4 августа. Площадь пожара там была 20 га, но сейчас произошел прорыв, возможно, увеличится до 30 га. Помогаем тушить арендатору леса и МЧС. У арендатора вначале было всего 5 человек на два района — они работали на износ, но не справлялись. Сейчас подъехало подкрепление, но вновь прибывшие работают кое-как.
— Ладожские шхеры — это все, чем занимается ваша дружина?
— У нас несколько проектов. Например, весной мы тушили травяные пожары в Лужском районе.
— Весенние палы?
— Пал — это пока огонь контролируем. Как только его перестают контролировать — это пожар. Причем травяной пожар — один из самых опасных для человека, так как движется быстрее любого другого, а температура горения очень высокая. К тому же травяной пожар легко может перейти в торфяной. Это уж не говоря о том, что сами по себе палы — поджоги травы — являются уголовным преступлением. У нас народ просто болен этими палами, от которых никакой пользы, кроме вреда, никогда не бывает.

Как пожары шапками закидывают
— В чем, по-вашему, основная причина катастрофических пожаров в этом году?
— Дело не столько в аномальной жаре, сколько в полном развале противопожарной системы в лесах. С 2007 года действует новый Лесной кодекс — и с тех пор в лесу царит полное беззаконие в прямом смысле слова: никакого закона нет.
Например, по кодексу арендаторы не должны тушить пожары: они обязаны лишь заниматься противопожарным обустройством лесов и создавать запасы на случай тушения. Тушить же должны власти субъектов Федерации. На деле же в договорах аренды арендаторам прописывается обязанность тушить — при этом государство обязано возмещать им расходы на тушение.
Однако, чтобы получить компенсацию расходов, арендатор обязан предоставить документацию о тушении пожара через пять дней после окончания тушения. Это 15 форм, которые нужно заполнить, а только инструкция по их заполнению занимает сто страниц. Я знаю арендатора, который потратил на тушение пожара всего 900 рублей. На заполнение документов ушло два месяца — и, естественно, из-за несоблюдения сроков он ничего не получил. Посчитать за пять дней, сколько во время пожара каждая машина сожгла бензина, сколько еды съел каждый пожарный, сколько рукавов в скольких местах перегорело и т. п. — нереально.
Кроме того, большинство арендаторов, хоть номинально и получают лес в аренду на 49 лет — реально пытаются как можно быстрее заработать как можно больше денег при минимальных расходах. В первую очередь потому, что в России арендатор не может быть уверен, что через пару лет у него не отберут право аренды.
Далее, в случае пожара куда проще получить от государства компенсацию на восстановление сгоревшего леса, чем тратиться на тушение.
— Так кто же отвечает за противопожарную безопасность лесов?
— В том-то и беда, что непонятно! Каждый регион по-своему выходит из положения. По кодексу тушением должны заниматься субъекты Федерации. В Ленобласти, например, собирались создать для этого Сводный противопожарный отряд — группу быстрого реагирования, которую перебрасывали бы быстро в очаги возгорания. Слышал много дифирамбов этой идее, но пока что вживую этого чуда не видел.
Раньше большую часть работы по тушению пожаров брали на себя лесхозы: их сотрудники обнаруживали пожары на ранних стадиях и тушили своими силами. Теперь сотрудники часто даже не знают, к какому ведомству они относятся — так часто их переформировывают и переименовывают. Никто не может быть уверен, что его не сократят в ближайшие пару месяцев. Я знаю лесника, у которого два года назад в подчинении было 20 человек. Теперь он один, и получает на рабочие нужды 70 литров бензина на месяц — т. е. может проехать 10 км в день. Ни о каком обнаружении пожаров на ранней стадии (а тем более тушении) при таком финансировании и речи не может быть.
Затем, ФГУ «Авиалесоохрана» — расформировано, его имущество передано регионам. Где-то они благополучно почили в бозе, где-то выжили благодаря коммерческим заказам. В Ленобласти авиалесоохраны нет — так как нет территорий, ей подведомственных.
Наконец, МЧС — обычные пожарные, которых вызывают по телефону 01. Они умеют тушить только объектные пожары и охраняют от огня населенные пункты. У них нет ни опыта, ни специальной техники для тушения ландшафтного пожара. Чаще всего, если их бросают на лесной пожар, гигантские средства пропадают даром.
— Почему?
— Одна из основных ошибок МЧС — они поливают торфяной пожар водой сверху. Это бессмысленно, так как вода испаряется раньше, чем попадает в область горения. Нужно лить воду внутрь торфа — либо тыкать стволом в землю, если пожар не успел уйти вглубь, либо копать ямы и заливать то, что выкапываешь. И даже при такой тактике для тушения гектара торфяного пожара с глубиной полметра требуется пять тысяч тонн воды. А глубина залегания торфа в Ленобласти достигает 18 метров…
Зато в первые день-два пожара, когда горят верхние 5 см торфа, потушить легко. Но в нынешней обстановке делать это просто некому.
— Как так? Даже если пожар обнаружили?
— Вообще, есть две основные проблемы борьбы с лесными пожарами в России. Первая — отсутствие реагирования на ранних сроках. Например, лесник обнаружил пожар и сообщает о нем тем, кто в его регионе руководит тушениями: арендатору, МЧС, военным или какой-нибудь особой региональной службе. Они отвечают, что силы перебросить не могут — в соседнем лесу горят 20 га, а у него пожар маленький, он сам справится. Неделю бедный лесник носится с ведром, а потом звонит начальству и сообщает, что у него горит уже 25 гектаров!
Вторая проблема — отсутствие окарауливания после окончания тушения. Ситуаций, когда пожар «закрывают», а через пару дней тушат вновь на том же месте — сколько угодно.
Недавно слышал в новостях Первого канала: мол, пожар под Москвой уже потушен, а дым — это дымит потушенный торфяник. Бред, потушенный торф не дымит! Значит, в лучшем случае пожар локализовали — а вовсе не потушили, но для галочки записали в закрытые.
— Какова основная причина пожаров?
— Человек. Вероятность самовозгорания ничтожна. На островах, где работаем мы, и глубоко в лесу чаще всего непотушенные костры. Про окурки и так все знают. Еще может загореться трава от глушителя автомобиля — его температура несколько сотен градусов, что вполне достаточно, чтобы вспыхнула сухая трава. Поэтому просьба ко всем автовладельцам — не ездить по лесу сейчас, в пожароопасный сезон, и следить, чтобы не стать причиной пожара. Иногда даже от проезда по лесной дороге может трава вспыхнуть. Тем более что сейчас загореться может везде, в любом лесу.

Как отличить пожар от бани
— Нужны ли вам добровольцы?
— Нам нужны взрослые, ответственные, не склонные к героизму люди, готовые потратить на борьбу с пожарами значительную часть своей жизни. Если речь идет о паре часов — обращаться не стоит. Буде кто-то решится, телефон дежурного 8-921-393-98-01. Сайт www.forestfire.ru.
— Как вам кажется, нужны ли другие независимые пожарные дружины, подобные вашей?
— Пока государство не справляется с охраной лесов — а оно не справляется, общественность — единственная сила, которая может спасти нашу среду обитания. Это очень серьезно: если выгорит слишком много лесов, изменится климат региона. Восстановление сгоревших лесов идет медленнее, чем вырубленных, так как вся биомасса уничтожена. Кроме того, зола от пожаров отравляет воду рек и озер — это тоже очень опасно для экологического баланса.
В Ладожских шхерах мы обучаем несколько групп туристов и местных жителей, которым небезразлично будущее тех мест, где они живут и отдыхают. Если кто-то захочет организовать свою добровольную пожарную дружину для защиты дорогих для себя территорий, мы с радостью поможем, поделимся опытом.
Тушение лесных пожаров — это как самооборона на улице. Когда вас грабят, можно стоять сложа руки и долго звать милицию, а можно попытаться защититься. Точно так же можно отстоять свой дачный поселок или любимое место отдыха, вместо того чтобы ждать, когда госслужбы его спасут.
Минимальная экипировка, которая нужна для тушения, — это ранцевые огнетушители, один стоит 1900 рублей. Но должна быть система работы: наблюдение за территорией, над которой вы берете шефство. Выехать один-два раза — толку не будет.
Кстати, ни в коем случае не пытайтесь тушить торфяной пожар, если у вас нет опыта или хотя бы действительно опытного руководителя — это очень опасно.
Гораздо толковее для тех, у кого нет опыта тушения, просто ездить по дорогам региона и сигнализировать, если увидите лесной пожар.
— А как отличить лесной пожар от обычного — или просто от дыма из трубы какой-нибудь бани?
— Это просто. Во-первых, при лесном пожаре всегда большая площадь горения — а дым из трубы идет из одной точки. Во-вторых, это дым серо-белый; если же дым черный, то горит помойка, свалка или дом. В случае же торфяного пожара неспециалисту определить очаг возгорания невозможно — все вокруг на много километров затянуто дымкой.
Только запомните, что звонить нужно не в МЧС, 01, а местным лесникам — они знают местность, смогут выспросить, где точно горит, и обратят внимание на ваш сигнал. Объявления с номерами телефонов лесников иногда висят вдоль дорог, их же можно найти в интернете. И не стесняйтесь звонить — даже если о пожаре уже сообщили, хуже от вашего сообщения не будет. Если же будете звонить в МЧС, реакция может быть довольно вялой: все-таки леса — это не их епархия.

Беседовал Анджей БЕЛОВРАНИН