Друзья встречаются вновь

ГКЧП победил?
Пришло чуть больше полусотни человек — большей частью те, кто был на этой площади и в Мариинском дворце в августе 91-го. Пришли депутаты первого демократического Ленсовета — Александр Трубин и Леонид Романков, Вадим Воронцов и Сергей Басов, Павел Цыпленков и Игорь Кучеренко, Георгий Васюточкин и Ольга Курносова, Владимир Косарев и Владимир Маньков, Александр Аникин и Александр Патиев, пришел народный депутат России Юрий Лучинский, пришли правозащитник Александр Скобов и адвокат Юрий Шмидт, профессор Высшей школы экономики Владимир Костюшев, председатель Лиги избирательниц Татьяна Дорутина и другие.
Выступлений было немного — и они оказались не похожи на обычные выступления на митинге, скорее — воспоминания и размышления вслух.
«Тогда люди были готовы умереть за свободу», — сказал Юрий Шмидт. «Я был готов поставить свою машину на пути танков — только бы они не прошли», — добавил один из выступавших. «ГКЧП тогда потерпел поражение — но, по сути, победил, когда в 1999-м преемником Бориса Ельцина был назначен подполковник КГБ Владимир Путин», — заметил Борис Вишневский.
Кстати, один из немногих плакатов, принесенных на встречу друзей, как раз и гласил: «ГКЧП победил». Собравшиеся у Мариинского вспомнили, как в августе 91-го советский посол на Мальте Валентина Матвиенко получила указание из советского МИДа «довести до местного руководства» документы ГКЧП и руководствоваться ими» и охотно его выполнила, а через много лет, вспоминая об этом, сокрушалась, что путчисты не смогли удержать власть. А главой Комитета по образованию питерской администрации, расположенного рядом с Мариинским, нынче трудится Ольга Иванова, которая во время путча была первым секретарем Московского райкома КПСС и требовала полного подчинения ГКЧП…
Милиция, конечно, присутствовала (по традиции в количестве большем, чем участники), и автобус с ОМОНом дежурил в нескольких метрах от места сбора. Но правоохранители не вмешивались в происходящее — и нельзя было не вспомнить о том, что происходило 19 лет назад.

По одну сторону баррикад
В ту сумасшедшую ночь с 20 на 21 августа, когда в Москве танки двигались к Белому дому и к Ленинграду тоже начали стягивать войска, ленинградский ОМОН и защитники демократии были по одну сторону баррикад, а точнее, они вместе строили эти баррикады вокруг Мариинского дворца. Потом, когда все, что можно было сделать, уже сделали и оставалось только ждать, омоновцы дремали в Синем зале Мариинского.
Я прихватила с собой из дома термос с крепким чаем и угощала знакомых депутатов. Предложили чашку чая командиру отряда, курившему на лестнице, — он согласился, подошел к нам… Хорошо помню, как потряхивало Юлия Рыбакова, бывшего политзэка и участника многих несанкционированных митингов перестроечных лет, которые милиция разгоняла нещадно.
«Сказал бы мне еще несколько лет назад кто-нибудь, что я буду чай с ментами пить…» — пробормотал он, и было очевидно, что этому «кому-то» не поздоровилось бы. Но тогда казалось, что наступает новая реальность. ОМОН прибыл в Мариинский, чтобы защищать закон. Милиция защищает закон — и нас. И нервы у всех были на пределе, и мы сидели вместе и болтали о ерунде, чтобы снять напряжение.
Через несколько минут по громкой связи объявили, что в Москве открылось экстренное заседание Верховного Совета, и танки остановились, и командир ОМОНа вместе с председателем Ленсовета Александром Беляевым и депутатами вышел на балкон Мариинского дворца. А над площадью заиграл «Гимн Великому городу», и сотни людей стояли молча — и слушали, а когда музыка смолкла, начали аплодировать и приветствовать друг друга. Было очевидно, что опасность миновала — и командир ОМОНа дал своим бойцам команду покидать дворец…
А где-то через неделю со Смольного снимали красный флаг, заменяя его на российский триколор. Момент был абсолютно историческим, но почему-то его решили никак не обставлять и вообще обойтись без какой-либо помпы. Не было ни первых лиц, ни торжественных речей, ни многочисленных съемочных групп. Деятельность обкома КПСС к тому времени уже была приостановлена, но мэрия еще не успела занять колыбель революции, и мы, в сопровождении молоденького милиционера, шли по абсолютно пустым коридорам. Поднялись на крышу, приспустили флаг, и тут случился конфуз. Выяснилось, что флаг намертво пришит к веревке, а взять с собой инструменты никто не догадался. От полной безнадеги я попыталась отрезать полотнище маникюрными ножницами, случайно оказавшимися в сумочке, но довольно быстро все поняли, что сидеть нам на крыше придется долго-долго.
«А у меня нож есть», — застенчиво улыбнулся сотрудник правоохранительных органов. С этой минуты он был уже не свидетелем, а непосредственным участником действа. По-моему, именно он и срезал полотнище. Дальше флаг аккуратно сложили и передали коменданту «на вечное хранение». А вот оставшуюся на веревке ленту мы с чистой совестью разрезали на сувениры. Каждый, включая милиционера, взял себе по кусочку на память. (В скобках замечу, что судьба исторического флага неизвестна. Руководство Музея политической истории попыталось его найти и забрать в экспозицию, но не преуспело. Впрочем, это совсем другая история, уже не имеющая отношения к августу 1991-го.) Российский триколор, поднятый над Смольным, был просто привязан к веревке двумя узлами и раздувался как парус — заменили крепление на стационарное лишь некоторое время спустя, после того как в здании обосновались органы исполнительной власти.
А дальше… дальше все известно. Победа над ГКЧП не стала победой демократии, и с каждым годом нас все дальше относит от тех ценностей и идеалов, которые мы тогда защищали. Новая реальность осталась лишь в воспоминаниях, которые кажутся все менее реальными. Во всяком случае сегодня представить командира ОМОНа и демократическую оппозицию мирно болтающими за чашкой чая ну никак не получается…

Виктория РАБОТНОВА