Суверенитет или права человека?
В конце минувшей недели в Петербурге проходил представительный международный форум по конституционному правосудию — «Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод в XXI веке: проблемы и перспективы применения». В здании Сената (форум проводился в Конституционном суде) собрались судьи КС во главе с его председателем Валерием Зорькиным, председатель Европейского суда по правам человека Жан-Поль Коста, судьи ЕСПЧ Анатолий Ковлер (Россия) и Франсуаза Тюлькенс, представители конституционных судов многих стран Европы, известнейшие международные эксперты и российские юристы.
Россия будет исполнять все решения Европейского суда, но не будет замалчивать противоречия
Последняя страсбургская инстанция
Конвенция, которой только что исполнилось 60 лет, определила в Совете Европы наднациональный орган, отвечающий за соблюдение ее положений странами-участниками, — Европейский суд по правам человека. Именно он (нередко называемый Страсбургским судом) все чаще становится для россиян последней инстанцией, куда они обращаются, защищая свои права — после того как не могут найти эту защиту в родной стране.
Россия — уверенный лидер по числу обращений в ЕСПЧ: сейчас, по словам Анатолия Ковлера, там находится около 40 тысяч жалоб наших соотечественников (большинство из них касаются нарушения права на жизнь, применения пыток и нарушения свободы слова).
«Одна из причин такого потока — высокая информированность населения, — говорит он. — Жалобы идут отовсюду, от Калининграда до Сахалина. Даже адвокаты из районных центров пишут жалобы. Процесс пошел: население и адвокатское сообщество вошли во вкус». Правда, говорит Ковлер, с точки зрения количества жалоб на душу населения мы не самая жалующаяся страна в Европе: Молдавия, Словения и Австрия нас обгоняют…
Сложные взаимоотношения российских властей со Страсбургским судом — не секрет. Многие решения ЕСПЧ (особенно касающиеся нарушения прав человека на Северном Кавказе) в Москве раздраженно именуют «политически мотивированными», заявляя, что суд вышел за пределы своей компетенции. А впереди — знаковые дела Михаила Ходорковского и Платона Лебедева: их жалобы на нарушение 6-й статьи Европейской конвенции (о праве на справедливый суд) приняты к рассмотрению. И если ЕСПЧ признает, что права Ходорковского и Лебедева были нарушены (в чем трудно сомневаться), — российский приговор должен быть пересмотрен: в число оснований для этого недавно было включено «установленное ЕСПЧ нарушение Европейской конвенции при рассмотрении судом уголовного дела». Кстати, Ковлер констатирует, кто именно 6-я статья — наиболее распространенная при жалобах в ЕСПЧ: около 60% обращений идет именно по ее нарушению.
Тот факт, что, согласно Европейской конвенции, к которой Россия присоединилась в 1998 году, человек «более не является заложником своего государства и может апеллировать к международным органам защиты своих прав», Ковлер называет «достижением европейской цивилизации». Таким же достижением он считает и существующий механизм понуждения (через Комитет министров стран участниц Совета Европы) к исполнению решений ЕСПЧ. Отметим, что на данный момент, по его сведениям, не исполнено более 4000 постановлений по 36 странам — все эти дела находятся на контроле у Комитета министров…
Дружеские споры
«Выдающимся явлением, которое после Второй мировой войны стало основной гарантией для утверждения прав и свобод человека», назвал Европейскую конвенцию и Валерий Зорькин. По его мнению, Конвенция — составная часть российской правовой системы, помогающая защищать граждан, чьи права и свободы «ущемляются в силу чьей-то косности или зловредности». Нарушения прав и свобод могут быть связаны с дефектами того или иного российского закона, и Зорькин уверен, что «если Европейский суд говорит о таких дефектах — кроме пользы, для России ничего от этого не будет». В 180 решениях КС имеются ссылки на правовую позицию ЕСПЧ, говорит он, и КС «выступает своего рода посредником, адаптируя к реалиям сегодняшней жизни позицию ЕСПЧ».
Европейский суд Зорькин называет «другом, помощником и коллегой» КС, но между дружественными судами могут быть и противоречия — и первым из них стало известное дело «Константин Маркин против России».
В январе 2010 года КС отказался рассматривать жалобу офицера, который требовал предоставить ему трехлетний отпуск по уходу за ребенком (он предоставляется только женщинам-военнослужащим) с сохранением довольствия. Однако ЕСПЧ в октябре не только признал, что права Маркина были нарушены — после чего тот в порядке исключения отпуск получил, — но и сделал общий вывод: дефектным является российское законодательство, которое вводит дискриминацию в этой сфере по гендерному принципу.
Это, говорит Зорькин, исключение из общего правила, но если проблемы появились — не надо о них молчать, надо их обозначить и в диалоге найти пути разрешения таких противоречий. «Между Европейской конвенцией и нашей Конституцией нет противоречия, — говорит он. — Но если даются толкования и решения, противоречащие друг другу, — как быть? Я думаю, что критерием должен быть приоритет прав и свобод человека и гражданина».
Стоит заметить, что противоречия у ЕСПЧ существуют не только с Россией: еще в 2004 году Федеральный конституционный суд Германии постановил, что решение ЕСПЧ не может отменять вступившее в силу решение германского суда — это означало бы отказ от суверенитета страны. Похожее решение было принято в Германии и в этом году. И споры о том, как должен пониматься принцип субсидиарности (ЕСПЧ не может вмешиваться в дела того или иного государства) и не входит ли он в противоречие с тем, что ситуация с правами и свободами граждан, согласно международным нормам, не является внутренним делом государства, ведутся все чаще.
Такие проблемы решаются только в диалоге, говорит председатель ЕСПЧ Жан-Поль Коста. По его словам, хотя Европейский суд и конституционные суды стран — членов Совета Европы защищают одни и те же права, это не исключает различий.
«Европейский суд не глух и не слеп к тому, что происходит на национальном уровне, — говорит он. — Но он не может довольствоваться решениями национальных конституционных судов, в этом случае он сократит свою роль. Хотя мы не хотим подменять национальную власть и Европейский суд не обладает полномочиями по отмене решений национальных конституционных судов, в том числе российского. Поэтому я убежден, что необходим двусторонний диалог, чтобы преодолеть эти разногласия».
Впрочем, полагает Коста, любое государство — член Совета Европы должно исправлять нарушения, чтобы соответствовать практике ЕСПЧ, в том числе при так называемых пилотных решениях, когда Европейский суд признает, что имеются проблемы структурного характера, и предлагает внести изменения, чтобы избежать нарушения прав человека. Тем не менее, по его словам, есть принципиальная разница: ЕСПЧ выносит решения по конкретным делам — индивидуальным жалобам, а КС выносит решения in absrtacto — о соответствии закона Конституции. И потому «риск противоречия между этими решениями достаточно ограничен».
Между Сциллой и Харибдой
Как разрешать эти противоречия — один из нерешенных пока вопросов. Анатолий Ковлер говорит, что вопрос о том, что важнее — государство или права человека, — до сих пор ставится ребром. «Особо эта мысль стала меня обуревать после прочтения манифеста, которым нас осчастливил Никита Михалков, — иронически замечает он. — Там есть все, кроме человека».
ЕСПЧ, по его словам, время от времени входит в противоречие с конституционными судами других государств, и это неизбежный процесс. Лучший механизм для разрешений этих противоречий — «регулярное общение судей». По его словам, Европейскому суду надо пройти между Сциллой и Харибдой: с одной стороны, не подменять национальные суды, вторгаясь в государственный суверенитет, с другой стороны — активнее защищать права и свободы человека.
Судья КС в отставке, профессор Тамара Морщакова говорит, в свою очередь, что будущее Европейской конвенции и перспективы ее применения «могут быть связаны только с развитием и толкованием прав и свобод, но не с перспективами получения государствами индульгенции на отступление от Конвенции». И что, когда говорят о необходимости обеспечения баланса между правами и свободами с одной стороны и интересами государств — с другой, надо исходить из того, что интересы государств определяются высшей ценностью, которая в российской Конституции названа прямо: обеспечение прав и свобод.
«Суверенитет не касается прав и свобод человека», — уверяет директор Института права университета Кельна Ангелика Нуссбергер. К тому же, по ее словам, в самой Конвенции заложено: все спорные вопросы разрешает только Европейский суд, и он же единственный, кто может толковать ее положения.
«Россия исходит из того, что решения ЕСПЧ должны быть выполнены в любом случае, — говорит Валерий Зорькин. — Но это должно происходить при сохранении суверенитета России. По нашей Конституции, мы не передали никакому наднациональному органу право отмены наших законов или решений КС. Никто не может отменить решение ЕСПЧ — над ним нет вышестоящего суда. Но никто не может отменить и решение КС, который в исключительных обстоятельствах должен не слепо следовать за любым решением наднационального суда, а в диалоге выяснять, что лучше для защиты прав и свобод. Однако ясно и то, что Россия не может и не имеет права выйти за пределы европейского правового поля. Так же как и другие европейские государства, она должна бороться и за сохранение своего конституционного правопорядка, и за бережное отношение к Европейской конвенции. Из нашей Конституции вытекает: законы при их применении уступают международному договору; а Конституция? Ничего не сказано, что она уступает международному договору. Это было бы абсурдно. Значит, остается только одна возможность: согласовывать, гармонизировать и притираться друг к другу. При этом интересы государства и права человека нельзя противопоставлять: права человека — тоже интерес государства».
Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин настаивает как на сохранении конституционного порядка, так и на бережном отношении к Европейской конвенции
Последняя страсбургская инстанция
Конвенция, которой только что исполнилось 60 лет, определила в Совете Европы наднациональный орган, отвечающий за соблюдение ее положений странами-участниками, — Европейский суд по правам человека. Именно он (нередко называемый Страсбургским судом) все чаще становится для россиян последней инстанцией, куда они обращаются, защищая свои права — после того как не могут найти эту защиту в родной стране.
Россия — уверенный лидер по числу обращений в ЕСПЧ: сейчас, по словам Анатолия Ковлера, там находится около 40 тысяч жалоб наших соотечественников (большинство из них касаются нарушения права на жизнь, применения пыток и нарушения свободы слова).
«Одна из причин такого потока — высокая информированность населения, — говорит он. — Жалобы идут отовсюду, от Калининграда до Сахалина. Даже адвокаты из районных центров пишут жалобы. Процесс пошел: население и адвокатское сообщество вошли во вкус». Правда, говорит Ковлер, с точки зрения количества жалоб на душу населения мы не самая жалующаяся страна в Европе: Молдавия, Словения и Австрия нас обгоняют…
Сложные взаимоотношения российских властей со Страсбургским судом — не секрет. Многие решения ЕСПЧ (особенно касающиеся нарушения прав человека на Северном Кавказе) в Москве раздраженно именуют «политически мотивированными», заявляя, что суд вышел за пределы своей компетенции. А впереди — знаковые дела Михаила Ходорковского и Платона Лебедева: их жалобы на нарушение 6-й статьи Европейской конвенции (о праве на справедливый суд) приняты к рассмотрению. И если ЕСПЧ признает, что права Ходорковского и Лебедева были нарушены (в чем трудно сомневаться), — российский приговор должен быть пересмотрен: в число оснований для этого недавно было включено «установленное ЕСПЧ нарушение Европейской конвенции при рассмотрении судом уголовного дела». Кстати, Ковлер констатирует, кто именно 6-я статья — наиболее распространенная при жалобах в ЕСПЧ: около 60% обращений идет именно по ее нарушению.
Тот факт, что, согласно Европейской конвенции, к которой Россия присоединилась в 1998 году, человек «более не является заложником своего государства и может апеллировать к международным органам защиты своих прав», Ковлер называет «достижением европейской цивилизации». Таким же достижением он считает и существующий механизм понуждения (через Комитет министров стран участниц Совета Европы) к исполнению решений ЕСПЧ. Отметим, что на данный момент, по его сведениям, не исполнено более 4000 постановлений по 36 странам — все эти дела находятся на контроле у Комитета министров…
Дружеские споры
«Выдающимся явлением, которое после Второй мировой войны стало основной гарантией для утверждения прав и свобод человека», назвал Европейскую конвенцию и Валерий Зорькин. По его мнению, Конвенция — составная часть российской правовой системы, помогающая защищать граждан, чьи права и свободы «ущемляются в силу чьей-то косности или зловредности». Нарушения прав и свобод могут быть связаны с дефектами того или иного российского закона, и Зорькин уверен, что «если Европейский суд говорит о таких дефектах — кроме пользы, для России ничего от этого не будет». В 180 решениях КС имеются ссылки на правовую позицию ЕСПЧ, говорит он, и КС «выступает своего рода посредником, адаптируя к реалиям сегодняшней жизни позицию ЕСПЧ».
Европейский суд Зорькин называет «другом, помощником и коллегой» КС, но между дружественными судами могут быть и противоречия — и первым из них стало известное дело «Константин Маркин против России».
В январе 2010 года КС отказался рассматривать жалобу офицера, который требовал предоставить ему трехлетний отпуск по уходу за ребенком (он предоставляется только женщинам-военнослужащим) с сохранением довольствия. Однако ЕСПЧ в октябре не только признал, что права Маркина были нарушены — после чего тот в порядке исключения отпуск получил, — но и сделал общий вывод: дефектным является российское законодательство, которое вводит дискриминацию в этой сфере по гендерному принципу.
Это, говорит Зорькин, исключение из общего правила, но если проблемы появились — не надо о них молчать, надо их обозначить и в диалоге найти пути разрешения таких противоречий. «Между Европейской конвенцией и нашей Конституцией нет противоречия, — говорит он. — Но если даются толкования и решения, противоречащие друг другу, — как быть? Я думаю, что критерием должен быть приоритет прав и свобод человека и гражданина».
Стоит заметить, что противоречия у ЕСПЧ существуют не только с Россией: еще в 2004 году Федеральный конституционный суд Германии постановил, что решение ЕСПЧ не может отменять вступившее в силу решение германского суда — это означало бы отказ от суверенитета страны. Похожее решение было принято в Германии и в этом году. И споры о том, как должен пониматься принцип субсидиарности (ЕСПЧ не может вмешиваться в дела того или иного государства) и не входит ли он в противоречие с тем, что ситуация с правами и свободами граждан, согласно международным нормам, не является внутренним делом государства, ведутся все чаще.
Такие проблемы решаются только в диалоге, говорит председатель ЕСПЧ Жан-Поль Коста. По его словам, хотя Европейский суд и конституционные суды стран — членов Совета Европы защищают одни и те же права, это не исключает различий.
«Европейский суд не глух и не слеп к тому, что происходит на национальном уровне, — говорит он. — Но он не может довольствоваться решениями национальных конституционных судов, в этом случае он сократит свою роль. Хотя мы не хотим подменять национальную власть и Европейский суд не обладает полномочиями по отмене решений национальных конституционных судов, в том числе российского. Поэтому я убежден, что необходим двусторонний диалог, чтобы преодолеть эти разногласия».
Впрочем, полагает Коста, любое государство — член Совета Европы должно исправлять нарушения, чтобы соответствовать практике ЕСПЧ, в том числе при так называемых пилотных решениях, когда Европейский суд признает, что имеются проблемы структурного характера, и предлагает внести изменения, чтобы избежать нарушения прав человека. Тем не менее, по его словам, есть принципиальная разница: ЕСПЧ выносит решения по конкретным делам — индивидуальным жалобам, а КС выносит решения in absrtacto — о соответствии закона Конституции. И потому «риск противоречия между этими решениями достаточно ограничен».
Между Сциллой и Харибдой
Как разрешать эти противоречия — один из нерешенных пока вопросов. Анатолий Ковлер говорит, что вопрос о том, что важнее — государство или права человека, — до сих пор ставится ребром. «Особо эта мысль стала меня обуревать после прочтения манифеста, которым нас осчастливил Никита Михалков, — иронически замечает он. — Там есть все, кроме человека».
ЕСПЧ, по его словам, время от времени входит в противоречие с конституционными судами других государств, и это неизбежный процесс. Лучший механизм для разрешений этих противоречий — «регулярное общение судей». По его словам, Европейскому суду надо пройти между Сциллой и Харибдой: с одной стороны, не подменять национальные суды, вторгаясь в государственный суверенитет, с другой стороны — активнее защищать права и свободы человека.
Судья КС в отставке, профессор Тамара Морщакова говорит, в свою очередь, что будущее Европейской конвенции и перспективы ее применения «могут быть связаны только с развитием и толкованием прав и свобод, но не с перспективами получения государствами индульгенции на отступление от Конвенции». И что, когда говорят о необходимости обеспечения баланса между правами и свободами с одной стороны и интересами государств — с другой, надо исходить из того, что интересы государств определяются высшей ценностью, которая в российской Конституции названа прямо: обеспечение прав и свобод.
«Суверенитет не касается прав и свобод человека», — уверяет директор Института права университета Кельна Ангелика Нуссбергер. К тому же, по ее словам, в самой Конвенции заложено: все спорные вопросы разрешает только Европейский суд, и он же единственный, кто может толковать ее положения.
«Россия исходит из того, что решения ЕСПЧ должны быть выполнены в любом случае, — говорит Валерий Зорькин. — Но это должно происходить при сохранении суверенитета России. По нашей Конституции, мы не передали никакому наднациональному органу право отмены наших законов или решений КС. Никто не может отменить решение ЕСПЧ — над ним нет вышестоящего суда. Но никто не может отменить и решение КС, который в исключительных обстоятельствах должен не слепо следовать за любым решением наднационального суда, а в диалоге выяснять, что лучше для защиты прав и свобод. Однако ясно и то, что Россия не может и не имеет права выйти за пределы европейского правового поля. Так же как и другие европейские государства, она должна бороться и за сохранение своего конституционного правопорядка, и за бережное отношение к Европейской конвенции. Из нашей Конституции вытекает: законы при их применении уступают международному договору; а Конституция? Ничего не сказано, что она уступает международному договору. Это было бы абсурдно. Значит, остается только одна возможность: согласовывать, гармонизировать и притираться друг к другу. При этом интересы государства и права человека нельзя противопоставлять: права человека — тоже интерес государства».
Борис ВИШНЕВСКИЙ
Фото Алексея ЮШЕНКОВА, ВикиМедиа