Историю отправляют по этапу
Уголовное дело историка, профессора Михаила Супруна и бывшего начальника Информационного центра УВД по Архангельской области Александра Дударева буксует с сентября 2009 года. Этот факт констатировали на встрече с журналистами в пресс-клубе «Зеленая лампа», где присутствовал приехавший из Архангельска сам Дударев, а также адвокат Супруна Иван Павлов и сотрудница научно-информационного центра «Мемориал» Татьяна Косинова. По утверждению выступавших, следственные органы фактически ищут повод наказать историка и архивиста за профессиональную деятельность: Супрун собирал материал для «Книги памяти» по немецким спецпереселенцам 1930–40-х годов, а Дударев, согласно российскому законодательству, выполнял свой служебный долг — предоставлял архивную информацию.
Следствие по делу архангельских историков и архивистов затягивается без видимых причин
Забудьте книги памяти
Для Александра Дударева утро 14 сентября 2009 года началось с задержания — в здании УВД, где он работал, сотрудники ФСБ вручили ему повестку с требованием немедленно явиться к следователю. Там его познакомили с постановлением о возбуждении уголовного дела по фактам нарушения Закона «О персональных данных» (кстати, дело было возбуждено в спешном порядке 13 сентября — в воскресенье). Якобы он и профессор Супрун нарушили этот закон в процессе подготовки материалов для «Книги памяти» по репрессированным немцам и полякам. Следователей совершенно не смутило то, что в законе прямо сказано, что это не касается архивных данных.
Издание «Книг памяти» жертв политических репрессий начиная с девяностых годов прошлого века стало обычным явлением нашей жизни — родные, друзья и потомки миллионов репрессированных смогли за эти годы узнать о судьбе своих близких, найти места их гибели. На сегодняшний день в России издано около 300 таких «Книг памяти», информация о жертвах репрессий есть в интернете и на CD-дисках, изданных «Мемориалом». Всего там содержатся данные о 2,5 миллионах людей.
В Архангельске тоже вышло несколько таких книг, хотя полностью сведений обо всех высланных на север в административном порядке до сих пор нет. И когда в 2007 году в Информационный центр УВД по Архангельску и области обратился заведующий кафедрой отечественной истории Поморского университета профессор Михаил Супрун с предложением организовать работу по изданию «Книги памяти» репрессированных российских немцев, архивисты согласились помочь. Работу финансировал Красный Крест Германии, о чем был заключен официальный договор между университетом и немецкой стороной.
— Надо напомнить, что все личные дела этой категории были рассекречены еще указом Бориса Ельцина, — говорит Александр Дударев. — Так что мы лишь выполняли свои должностные обязанности.
Обвинения со стороны Следственного комитета при прокуратуре Архангельской области в «совершении должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий, стало для полковника Дударева полной неожиданностью — информационный центр уже не раз участвовал в подобной работе. Оказалось, что двое жителей Архангельска подали иск в суд о нарушении историком Супруном и полковником Дударевым их, заявителей, личной и семейной тайны. Эти два человека заявили, что расценивают работу историка и архивиста как нарушение их частной, личной жизни.
— И теперь, ссылаясь на этот прецедент, по стране пошла цепная реакция запретов на доступ в архивы, — рассказывает Татьяна Косинова, сотрудник НИЦ «Мемориал». — Мы уже знаем о ситуации в Магадане, где историкам запрещают знакомиться с данными по ссыльным.
К самому Александру Дудареву уже несколько раз обращались коллеги из других областей и регионов — они интересуются, что именно ему инкриминируется. Как выяснил Дударев, это им нужно, чтобы у себя на местах перекрыть доступ в архивы для тех, кто проводит исторические исследования.
Призрак Сталина бродит по России
По словам сотрудников «Мемориала», в Германии решение о прекращении работы над «Книгой памяти» и возбуждение уголовного дела были восприняты очень остро — свое негодование высказали историки, общественные деятели. Российские историки и правозащитники написали письмо, в котором возмущаются действиями следователей, и направили его в администрацию президента. Письмо так и осталось без ответа.
— Хотя президент Медведев уже не раз публично высказывался о необходимости десталинизации, но реально ситуация только усугубляется, — говорит Татьяна Косинова. — Доступ в архивы становится все более проблематичным.
Следственные действия несколько раз продлевались, теперь следователи заявляют, что срок окончания — март 2011 года. Обвинение Супруну и Дудареву до сих пор не предъявлено. Как считает адвокат и правозащитник Иван Павлов, похоже, что следователи просто не знают, как им сформулировать обвинение, — закона о личной и семейной тайне в России нет, 137-я статья УК «О нарушении неприкосновенности частной жизни» говорит о незаконном собирании сведений о частной жизни лица, составляющих его личную и семейную тайну.
— Но материалы уголовного дела не могут быть личной тайной по определению, потому что они становятся предметом судебного разбирательства и публичного рассмотрения, — говорит Иван Павлов. — Об этом есть постановления Конституционного суда. И сейчас мы готовим новое обращение в КС с просьбой признать не соответствующей Конституции статью 137 УК.
«Мемориал» также готовит обращение на имя президента Медведева. А пока бодрые архангельские следователи вызывают к себе на беседы сотрудников Поморского университета, работающих с историком Супруном, выведывают у его студентов, не берет ли профессор взятки и нет ли у него очень близких отношений со студентками. Ему пытаются инкриминировать, что он в 1993 году, работая в архиве Министерства обороны, использовал секретные документы для издания книги о северных конвоях. Александру Дудареву следователь Жуков уже предлагал закрыть дело — правда, от мотивировки «в силу отсутствия состава преступления» следователь отказался, зато предложил полковнику «деятельное раскаяние». Похоже, что цифры «37» в статье УК действуют на следователей и сотрудников ФСБ, МВД как гипноз — «скромное обаяние террора» не выветрилось из душных коридоров спецслужб и из сознания многих людей.
1945 г., немецкие военнопленные
Забудьте книги памяти
Для Александра Дударева утро 14 сентября 2009 года началось с задержания — в здании УВД, где он работал, сотрудники ФСБ вручили ему повестку с требованием немедленно явиться к следователю. Там его познакомили с постановлением о возбуждении уголовного дела по фактам нарушения Закона «О персональных данных» (кстати, дело было возбуждено в спешном порядке 13 сентября — в воскресенье). Якобы он и профессор Супрун нарушили этот закон в процессе подготовки материалов для «Книги памяти» по репрессированным немцам и полякам. Следователей совершенно не смутило то, что в законе прямо сказано, что это не касается архивных данных.
Издание «Книг памяти» жертв политических репрессий начиная с девяностых годов прошлого века стало обычным явлением нашей жизни — родные, друзья и потомки миллионов репрессированных смогли за эти годы узнать о судьбе своих близких, найти места их гибели. На сегодняшний день в России издано около 300 таких «Книг памяти», информация о жертвах репрессий есть в интернете и на CD-дисках, изданных «Мемориалом». Всего там содержатся данные о 2,5 миллионах людей.
В Архангельске тоже вышло несколько таких книг, хотя полностью сведений обо всех высланных на север в административном порядке до сих пор нет. И когда в 2007 году в Информационный центр УВД по Архангельску и области обратился заведующий кафедрой отечественной истории Поморского университета профессор Михаил Супрун с предложением организовать работу по изданию «Книги памяти» репрессированных российских немцев, архивисты согласились помочь. Работу финансировал Красный Крест Германии, о чем был заключен официальный договор между университетом и немецкой стороной.
— Надо напомнить, что все личные дела этой категории были рассекречены еще указом Бориса Ельцина, — говорит Александр Дударев. — Так что мы лишь выполняли свои должностные обязанности.
Обвинения со стороны Следственного комитета при прокуратуре Архангельской области в «совершении должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий, стало для полковника Дударева полной неожиданностью — информационный центр уже не раз участвовал в подобной работе. Оказалось, что двое жителей Архангельска подали иск в суд о нарушении историком Супруном и полковником Дударевым их, заявителей, личной и семейной тайны. Эти два человека заявили, что расценивают работу историка и архивиста как нарушение их частной, личной жизни.
— И теперь, ссылаясь на этот прецедент, по стране пошла цепная реакция запретов на доступ в архивы, — рассказывает Татьяна Косинова, сотрудник НИЦ «Мемориал». — Мы уже знаем о ситуации в Магадане, где историкам запрещают знакомиться с данными по ссыльным.
К самому Александру Дудареву уже несколько раз обращались коллеги из других областей и регионов — они интересуются, что именно ему инкриминируется. Как выяснил Дударев, это им нужно, чтобы у себя на местах перекрыть доступ в архивы для тех, кто проводит исторические исследования.
Призрак Сталина бродит по России
По словам сотрудников «Мемориала», в Германии решение о прекращении работы над «Книгой памяти» и возбуждение уголовного дела были восприняты очень остро — свое негодование высказали историки, общественные деятели. Российские историки и правозащитники написали письмо, в котором возмущаются действиями следователей, и направили его в администрацию президента. Письмо так и осталось без ответа.
— Хотя президент Медведев уже не раз публично высказывался о необходимости десталинизации, но реально ситуация только усугубляется, — говорит Татьяна Косинова. — Доступ в архивы становится все более проблематичным.
Следственные действия несколько раз продлевались, теперь следователи заявляют, что срок окончания — март 2011 года. Обвинение Супруну и Дудареву до сих пор не предъявлено. Как считает адвокат и правозащитник Иван Павлов, похоже, что следователи просто не знают, как им сформулировать обвинение, — закона о личной и семейной тайне в России нет, 137-я статья УК «О нарушении неприкосновенности частной жизни» говорит о незаконном собирании сведений о частной жизни лица, составляющих его личную и семейную тайну.
— Но материалы уголовного дела не могут быть личной тайной по определению, потому что они становятся предметом судебного разбирательства и публичного рассмотрения, — говорит Иван Павлов. — Об этом есть постановления Конституционного суда. И сейчас мы готовим новое обращение в КС с просьбой признать не соответствующей Конституции статью 137 УК.
«Мемориал» также готовит обращение на имя президента Медведева. А пока бодрые архангельские следователи вызывают к себе на беседы сотрудников Поморского университета, работающих с историком Супруном, выведывают у его студентов, не берет ли профессор взятки и нет ли у него очень близких отношений со студентками. Ему пытаются инкриминировать, что он в 1993 году, работая в архиве Министерства обороны, использовал секретные документы для издания книги о северных конвоях. Александру Дудареву следователь Жуков уже предлагал закрыть дело — правда, от мотивировки «в силу отсутствия состава преступления» следователь отказался, зато предложил полковнику «деятельное раскаяние». Похоже, что цифры «37» в статье УК действуют на следователей и сотрудников ФСБ, МВД как гипноз — «скромное обаяние террора» не выветрилось из душных коридоров спецслужб и из сознания многих людей.
Наталья ШКУРЕНОК