В лютом социуме

Тяжелые обстоятельства могут заставить 19-летнюю мать отказаться от годовалого сына


Cироте достались в наследство холодный неустроенный дом и память о смерти родителей: безвременной отцовской и криминальной материнской. Приют, детдом, короткая, как костер посреди схваченного лютым морозом леса, история отношений, рождение ребенка. Нине приходится рассчитывать на себя, помощи ждать неоткуда.

По тонкому льду
Алеше, маленькому сыну 19-летней Нины, около полутора лет. Ясноглазый, беловолосый, улыбчивый, вполне домашний мальчик не избалован. В их квартире (дом находится в Лисьем Носу, Приморский район Петербурга) давно поселилась разруха. Каждый шаг — опасность для жизни.
Полы такие, что человек, хоть малый, хоть взрослый, запросто провалится — страшно спустить с рук ребенка. Воды нет. Канализация не работает. Проводка разломана, обогреватель включить нельзя — может случиться пожар. Большую часть зимы — пленка вместо стекла на окне, за которым неласковая зима. Даже если хорошенько натопить печку, приходится спать в одежде.
На скудные средства, которыми располагает Нина, и одной практически невозможно прожить. Угнетает приведенная маленькой мамой арифметика ежемесячного дохода: предписанная законом социальная выплата (5755 рублей — пенсия по потере кормильца), тысяча — стипендия в училище (при таком раскладе — немалая сумма, так что учебу не бросишь). К этому прибавляется карточка, на которую, после того как ребенку из неполной семьи исполнится полтора года, будет поступать 887 рублей 23 копейки. Накануне Нового года, в декабре, выпало счастье в виде разовой государственной социальной помощи в размере 6440 рублей…
К нужде Нина привыкла. Такого детства, каким было ее собственное, врагу не пожелаешь. Когда девочке исполнилось девять, от цирроза печени умер отец. «Мама стала пить еще сильнее, — вспоминает Нина. — В семье нас было двое: я и старший брат Дима (ему сейчас 25 лет, мы давно не общаемся). Когда ее лишили родительских прав, меня забрали сначала на год в приют — Малоохтинский дом трудолюбия, а потом перевели в 27-й детский дом. Там узнала о смерти мамы — позвонил друг брата. Я тогда только начала поправляться от тяжелой болезни, попала в больницу, в реанимацию…»
Позже девочке рассказали страшные подробности материнской смерти. «Орудовали тяжелым поленом: все вокруг было в крови. Въевшаяся в пол, стены и даже потолок, она никак не смывалась и спустя долгое время», — говорит хлебнувшая лиха Нина.
Произошло это дома, во время одной из пьяных посиделок. Потом брат на некоторое время сдал совершенно убитое жилье мигрантам. Нина тогда, после выхода из детдома, поступила в Садово-архитектурный лицей, жила в общежитии. Познакомилась с парнем (сейчас ему 23 года), который служил по контракту в Лебяжьем. Речь шла о самых серьезных намерениях: семье, детях, которых они будут растить. Не сложилось. Солдатик увлекся другой. «Он женился, и появился на свет сын, очень похожий на моего Лешку, — рассказывает Нина вполне житейскую, но в ее случае особенно тяжелую историю. — Отправила ему сообщение в интернете. Просто спросила, хочет ли посмотреть на сына. Ответила его жена, требовала больше не напоминать о себе и ребенке, утверждала, что вышла ошибка…»
Кстати, «ошибка» — вполне симпатичный ребенок, мамой присмотрен, ухожен. Если бы не состояние жилья, даже при наличии тощего кошелька, Нина и сын, пусть совсем скромно, но могли бы как-то держаться. Она пыталась работать, но малыш болел, и мысли о более-менее постоянном заработке пришлось на время оставить.

В городе может стать на одного сироту больше

— Проблемы, с которыми столкнулась Нина, если, конечно, в ситуацию срочно не внести коррективы, могут привести к непоправимой беде: в Петербурге станет на одного сироту больше, — переживает Галина Волкова, бывший директор Малоохтинского дома, куда в свое время из неблагополучной семьи временно определили Нину. — Она девочка сильная, но беда в том, что трудности могут оказаться сильнее.
Договорилась настырная Волкова о приюте для Нины и ребенка в государственном учреждении «Кризисный центр помощи женщинам» (директор Марина Гречишкина), но приют этот временный. Стало быть, окончательного ухода от бед по-прежнему не предвидится. Районные власти кивают на городские, а социальные городские объясняют бессилие тем, что нет у них управы на жилищные органы.
Отправила Галина Георгиевна от имени воспитанницы письмо губернатору — ответа пока не последовало. Обратилась в аппарат уполномоченного по правам ребенка в Петербурге, откуда главе администрации Приморского района А. В. Кутепову был отправлен запрос, в котором сказано, что квартира, в которую вернулась выпускница детдома, для заселения непригодна: «отсутствуют окна, отопление, электричество — жить в этих условиях с маленьким ребенком невозможно». Аналогичное обращение из аппарата омбудсмена поступило А. А. Дуркину — прокурору Колпинского района, в котором находится 27-й детдом.
Муниципальная власть, руководствуясь буквой закона и собственным уставом, Нине Елапиной в поддержке при первом обращении отказала. Официальный ответ местной администрации МО поселка Лисий Нос сводился к тому, что «выделение средств местного бюджета муниципального образования на ремонт жилых помещений детей, оставшихся без попечения родителей, в возрасте от 18 до 23 лет, или одиноких матерей, не предусмотрено». Глава местной администрации А. А. Андреев сообщал, что дополнительные меры социальной поддержки таким, как Нина, могут быть оказаны за счет средств бюджета Санкт-Петербурга. И уточнял: «Для этого можно обратиться в Комитет по социальной политике правительства СПб».
Правда, после того как ситуация получила некоторую огласку в инстанциях, позиция муниципалов несколько изменилась. В городском комитете по социальной политике пояснили: «Нина Борисовна Елапина действительно состоит на учете в органе опеки и попечительства МО Лисий Нос как сирота. Сотрудники органа опеки и специалисты отдела социальной защиты населения Приморского района понимают всю сложность ситуации, в которой Нине Борисовне приходится растить сына, и оказывают ей помощь в пределах своих полномочий. Благодаря совместным усилиям ремонт в квартире Елапиной будет сделан в 2011 году. По крайней мере, в МУП «Лахта — Ольгино» сказали, что ими уже составлен акт на проведение ремонтных работ».
Кажется, судьбой сироты и ее маленького сына озабочена масса облеченных властью и правом принимать решения людей, но пока для этой терпящей бедствие семьи ничего не меняется.

Опасность бумагометания

— Мне удалось договориться о продлении срока пребывания Нины с ребенком в кризисном центре еще на два месяца, — со своей стороны комментирует результаты борьбы за бывшую воспитанницу Галина Волкова. — В сухом остатке бюрократической переписки — неопределенный срок ремонта: 2011 год. В таком случае район мог бы предоставить маме и мальчику до окончания ремонтных работ временное жилье.
— Если судить по речам власть имущих, в городе и стране защита прав детей — приоритетное направление, — с точки зрения системных просчетов оценивает ситуацию советник председателя Совета Федерации, ответственный секретарь Правозащитного совета Петербурга Наталия Евдокимова. — Но есть мама, вдоволь хлебнувшая сиротства, и ее маленький сын. Имеются конкретные проблемы, которые она не в состоянии решить сама, и начинается бумагометание от одних чиновников к другим. Причем полномочия по защите семьи и детей так ловко распределены между разными ведомствами (муниципальная власть, Комитет по социальной политике, Комитет по здравоохранению, Комитет по образованию, правоохранительные органы), что сценарий чаще всего предопределен: «У семи нянек дитя без глаза». Вместо того чтобы бесконечно повторять заученные слова о важности поддержки семьи, целесообразно предусмотреть строку в бюджете для решения таких срочных нужд — не слишком большие деньги на это потребуются. Кстати, средства можно было бы выделять в соответствии с городским законом от 08.10.2003 г. № 545-83 «Об оказании жителям Санкт-Петербурга экстренной социальной помощи». Точно знаю, поскольку была его автором…
В тяжелейший момент Нина обратилась в муниципальный округ (болела сама и всерьез опасалась за здоровье сына), где ей указали на возможность временно, пока не решатся непростые проблемы, сдать Алешу в дом ребенка. «Спросила об этом сама», — признает Нина, не желая никого обвинять в собственных бедах. Думала так и этак, переживала и решила все-таки не сдавать, вспомнив о том, что нет ничего более постоянного, чем временное. Внутренний стержень не позволил ей даже на время отказаться от сына, но кто знает, достанет ли у нее сил поднимать ребенка, если помощь придет с опозданием — и не таких ломали тяжелые обстоятельства...

Евгения ДЫЛЕВА, фото автора