Разговор дилетанта с музыкантом

Маску дилетанта надел на себя петербургский журналист и меломан, постоянный посетитель филармонических концертов, специальный корреспондент «Новой в СПб» Вячеслав Кочнов. В качестве ньюсмейкера сегодня выступает не музыкант, а эксперт — заместитель художественного руководителя Санкт-Петербургской академической филармонии кандидат искусствоведения Ирина Родионова.

— Ирина, расскажите о прошедшем в декабре фестивале «Площадь Искусств», посвященном перекрестному году «Франция — Россия».
— Фестиваль получился очень удачным и по программе, и по исполнителям. К сожалению, на этот раз на фестивальных концертах публики было не так много. Почти всегда есть некий диссонанс между интересной программой и количеством публики. Конечно же, хорошо продаются концерты Темирканова, и это понятно — Юрий Хатуевич выступает в Петербурге не так часто. Хотя на самом деле и не слишком редко — только за последний месяц он дал три концерта, один лучше другого. Но на фестиваль приехал Филармонический оркестр радио Франции и Мунг Вунг Чунг. Казалось бы, летом он выступал в Мариинском театре с Сеульским оркестром, были хвалебные отзывы прессы. Может быть, он не так известен нашей публике, но музыканты, которые сидят в инете на Youtube и слушают там музыку, не могут не знать маэстро Мунг Вунг Чунга. Тем не менее зал был заполнен на две трети, и для меня это было совершенно поразительно. В том числе и потому, что гастроли западного оркестра сегодня — не такое уж частое явление по сугубо экономическим причинам. Чунг играл «Фантастическую симфонию» Берлиоза. И я могу засвидетельствовать, что это была необычайная «Фантастическая». Кстати, месяца за два до этого я слушала эту же симфонию в Мариинке с Тулузским оркестром и Туганом Сохиевым. Знаете, это как будто бы два разных сочинения, причем оба хороши. У Сохиева — молодая «Фантастическая», очень красивая, романтичная, но не обремененная трагедией. А у Чунга — неистовая, страстная, бредовая, жесткая — это был страшный бал, шествие на казнь. Он сделал ее невероятно!
Другие яркие впечатления — «Дафнис и Хлоя» и «Матушка Гусыня» Равеля, сыгранные в первом концерте Темирканова, его же лядовские миниатюры «Волшебное озеро» и «Кикимора» в последнем концерте — такой изысканный русский импрессионизм. Эти пьесы писались в свое время по заказу Дягилева для «Русских сезонов» в Париже. Лядов, как известно, не успел написать их вовремя, и тогда Дягилев заказал свой первый балет Стравинскому. Так появилась «Жар-птица».
— Я припоминаю музыкально-исторический анекдот. Когда в условленный срок Дягилев спросил у Лядова, как идут дела с сочинением музыки для его балета, Лядов ответил, что уже купил нотную бумагу…
— «Русские сказки» Лядова появились позже, и тоже были поставлены в Париже, но не были так знамениты. Темирканов трактовал их необычайно поэтично. Эту музыку чаще исполняют на детских концертах — она образна, красочна и сюжетна. А большие дирижеры у нас, к сожалению, в детских концертах выступают крайне редко. Знающий толк не только в музыке, но и в живописи, Темирканов вычистил Лядова от десятилетиями наслоившихся клише, убрал выразительность и создал утонченно-изысканные импрессионистические миниатюры.
Бесспорной удачей фестиваля стало концертное исполнение Александром Дмитриевым оперы Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда». У Александра Сергеевича была международная команда солистов, главные партии исполняли французские певцы. Это опера необычайной красоты и тишины (можно, наверное, так сказать), она требует от слушателя некоторого специального состояния…
— Наверное, как и сама драма Метерлинка, вызвавшая в свое время такой широкий отклик композиторов-современников…
— Кроме Дебюсси, к сюжету этой драмы обращались Форе, Сибелиус и Шенберг. Но «Пеллеаса» Дебюсси я люблю особенно. Это совершенно магическое, завораживающее действо. И всем его участникам — оркестру, солистам и в первую очередь дирижеру удалось вовлечь в это состояние слушателей. Но зал был заполнен примерно на треть. А ведь «Пеллеас и Мелизанда» — опера нерепертуарная в России, и когда ее можно будет услышать в следующий раз, неизвестно.
Еще из событийных концертов я назову «Турангалилу» Мессиана с Николаем Алексеевым. Для оркестра это было первое исполнение одной из сложнейших партитур ХХ века.
— Мне тоже очень понравилась симфония Мессиана, но у меня закралось одно сомнение, которым я хочу с вами поделиться. В партитуре «Турангалилы» в качестве солирующего фигурирует экзотический электроинструмент — Волны Мартено. Неужели нельзя было без него обойтись, использовав какие-то более традиционные средства, например орган с его богатством регистров? Или Оливье Мессиан просто занимался продвижением нового товара на рынке музыкальных инструментов?
— Вот уж нет. Хотя в некоторых местах звук Волн действительно тонул в оркестровой массе. Но этот тембр выбрал композитор. Когда Мессиан впервые услышал Волны Мартено, он сказал: таким мне представляется пение ангелов в раю. Для нас же было очень важно использовать аутентичный инструмент. Что же касается коммерческого аспекта, я не могу себе представить, чтобы Мессиан, будучи исключительно религиозным человеком, церковным органистом, стал бы заниматься продвижением товара. Уверена, у него были исключительно творческие мотивы. Кстати, на следующий день французские солисты Тома Блок и Франсуа Вайгель, которые участвовали в исполнении симфонии Мессиана, давали концерт из музыки для Волн Мартено и фортепиано в Мраморном дворце. У публики была возможность не только послушать, но и рассмотреть Волны Мартено, и даже попробовать извлечь необычные звуки.
— Я послушал почти все концерты фестиваля. Но после ваших комментариев такое впечатление, что побывал на них еще раз. А как СМИ освещали фестиваль?
— В целом такое событие, как «Площадь искусств», не осталось без внимания прессы. Но на этом поле происходят специфические вещи, которые могли бы стать темой отдельной, а может быть, и не одной беседы. После фестиваля вышла обзорная позитивная рецензия. В процессе еще одна — критическая, но очень, на мой взгляд, дельная. А вот анонсы, которые дали обозреватели (не могу их назвать музыкальными критиками, поскольку о музыке теперь модно писать людям без музыкального образования) в своих уважаемых изданиях, неприятно удивили пренебрежительностью и снобизмом. Программа изначально была анонсирована как банальная и непривлекательная. В качестве единственного события был дружно назван приезд ансамбля «Кремерата Балтика» Гидона Кремера. Это действительно очень большой музыкант. Но обозреватели восславили его отнюдь не за это. Легко назову причины: во-первых, в Большом зале он играл модных ныне композиторов (и не важно, что далеко не все пьесы оказались музыкально значимыми), а во-вторых, одно отделение было посвящено Михаилу Ходорковскому. А вот Темирканов и Чунг — это для обозревателей не информационный повод. И даже неважно, что концерт Чунга был официальным закрытием Года Франции в России. Не важно, что Темирканов — автор фестиваля. И уж совсем никакого значения для критиков не имеет то, что это были выдающиеся концерты. Наша музыкальная критика в массе своей существует в своем замкнутом пространстве: пишет для себя, о себе и своих друзьях-приятелях, формируя таким образом абсолютно ложное представление о происходящем в реальном музыкальном мире. Стиль интернет-блогов и ЖЖ полностью копируется в печатных изданиях.
Но я хочу вернуться к концертам «Кремераты». Они и вправду были замечательные. Особенно «Филармонический зверинец» в Малом зале. Это был парафраз на сказку Андерсена «Соловей» с потрясающими монологами — инструментальными и текстовыми — от имени разных животных. Но было понятно, что на самом деле это монологи от имени людей. Они вызывали и смех, и слезы.
— Ирина, а что в ближайшие недели вы бы посоветовали послушать в Филармонии нашим читателям?
— Даже трудно выбрать. Я бы многое не пропустила. Например, 23 января «Моцарт и Сальери» из цикла «Концерты с сюжетом», где собственно музыки Моцарта и не будет, а будет редко исполняемый «Реквием» Антонио Сальери и опера Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери» по Пушкину. Дирижировать будет Аркадий Штейнлухт. Кстати, программы этого абонемента блестяще комментирует Самуил Лурье.
— На «Реквием» Сальери я пойду просто потому, что услышать его музыку в зале в наши дни практически невозможно. Что же касается оперы Римского-Корсакова, на мой взгляд, «Моцарт и Сальери» — лучшее из всего, что он написал. С детства помню великолепную запись, где Моцарта поет Козловский, а Сальери –Марк Рейзен.
— Ну что вы! Римский-Корсаков — гений. Его «Царская невеста» и «Снегурочка» иногда кажутся мне лучшими операми в мире. Так что желаю вам открытий.
А пока вернемся к нашим концертам. Сегодня вечером будет интересная программа из духовной музыки Моцарта у Николая Корнева. Очень любопытный концерт 21 января у Александра Титова со своим оркестром и женским хором музучилища Римского-Корсакова под руководством Сергея Екимова. Помимо его сочинения, в концерте прозвучат практически никогда не исполняемые произведения Чайковского и Рахманинова, а также музыка балета Стравинского «Жар-птица». Настоящее событие для меломанов — сольный вечер Николая Луганского в пятницу, 28-го, с музыкой Шумана, Брамса и Шопена. 29-го мы продолжаем абонемент «Все симфонии Малера» — прозвучит 7-я симфония. И наконец, 30-го Александр Дмитриев в рамках абонемента «Шуберт и музыка Вены» представит на суд публики две симфонии (№ 2 и № 4) и песни Шуберта, а также Четыре песни для сопрано с оркестром Антона Веберна с Ириной Васильевой.
— Обязательно хочу сходить 22-го, в субботу, на дневной концерт (15.00) на 7-ю симфонию моего любимого Антона Брукнера, да и концерт нерепертуарного в наших краях Людвига Шпора для скрипки и арфы с оркестром выглядит привлекательно. Тем более что дирижер Владимир Альтшулер — большой специалист в музыке Брукнера. В 90-е годы он превосходно сыграл весь брукнеровский цикл, за что лично я ему безмерно благодарен. В связи с этим хотел задать последний на сегодня вопрос: почему, на ваш взгляд, на Брукнера всегда приходит публики меньше, чем на Малера?
— Я этого не замечала, но если это действительно так, то думаю, что причина кроется в религиозности музыки Брукнера. Брукнер — затворник, и его пантеистическая религиозность — чувство, которое очень непросто разделить современному человеку. Мы в массе своей привыкли к суете, к быстрому получению большого количества разной информации, это психология компьютерного поколения. А музыка Брукнера требует сосредоточенности. Мне кажется, если бы Брукнер жил сегодня, он бы не пользовался компьютером. Он получал эту самую информацию от общения с Богом и природой. А вот Малер, думаю, был бы активным пользователем ПК. Его волновало все человечество. В свои грандиозные симфонии он включал много бытового, подхваченного на улице материала, доводя его до границы пошлости. Верхний — я подчеркиваю это — срез его музыки, быть может, более доступен случайному слушателю. Во всяком случае, еще до конца этого месяца есть счастливая возможность услышать две симфонии № 7 — Брукнера и Малера. И этой возможностью просто нельзя не воспользоваться.

Вячеслав КОЧНОВ,
Ирина РОДИОНОВА