Сенсорный голод

Состояние тяжелых детей из ДДИ-4 нельзя сводить к разговорам о нормах питания


Синдром госпитализма
Если верить комментариям к снимку волонтера Марии Пылькиной, попавшему в СМИ, дети из Павловского психоневрологического детского дома-интерната (ДДИ-4), которым помогали волонтеры, находятся в состоянии истощения. «Те, что могут хотя бы сидеть, — немного лучше, но тоже за гранью, — свидетельствует она. — Знаем это и со слов врачей больницы, куда они были госпитализированы (хотя официально никто из них это не подтвердит), и от тех, кто пытался усыновить ребенка из этого детского дома. Последнее, к слову, невозможно никакими силами — опека отказывает под любым предлогом…»
В детской больнице № 1, где был сделан снимок, среди детей из ДДИ-4 была «тяжелая» девочка Настя, на которую обратила внимание некая Светлана Ломакина, когда лежала вместе с младшим сыном Артемом в больнице (в телефонном разговоре она рассказала, что является хирургом, дважды работала в Грозном во время Чеченской войны).
«Не раз посещала Настю потом в 1-й и 5-й детских больницах. Писала письмо в городской комитет по здравоохранению, просила как-то помочь ребенку, — объясняет она. — Ездила в психоневрологический дом ребенка № 3, где девочка находилась. Услышав мою просьбу о возможном установлении опеки над ней, директор Дмитрий Пеньков стал убеждать, что это ненормально — слишком тяжелый случай, что у меня и без того трое детей. Сказал, что постарается определить ее в более щадящие условия. Сначала на короткое время поместил в комнату, рассчитанную на шестерых детей, за которыми присматривает одна медсестра (обычно одна сестра приходится на 20 детей). А чуть позже перевел в Павловск, куда я пыталась попасть, но не пустили. И сейчас не оставляю надежды что-то для девочки сделать. Сейчас она даже дышать не может самостоятельно — у нее трубочка в шее…»
«Стараясь по возможности навещать детей, приносить им подгузники и другие гигиенические принадлежности, которых часто не хватает, я обратила внимание, что, получая лишь самую простую больничную пищу: жиденькие супы, картофельное пюре и кашу на воде, — дети умудряются ощутимо прибавлять в весе, — таковы впечатления «больничной мамочки» Марии Карабановой. — Тогда у меня зародились подозрения, в реальность которых страшно было поверить: неужели детей, беспомощных больных сирот, всецело зависящих от тех, кого приставило к ним государство, могут банально не кормить?!»
Не отрицая, что у волонтерских организаций, работающих с Павловским детдомом, много вопросов к его директору, руководитель петербургских «Перспектив» Мария Островская признает: «В том, что ребенок на снимке так выглядит, кормление играет минимальную роль. У этих детей много недугов, в том числе связанных с нарушением обмена веществ, требующих особой диеты. Но в системе не принято приглашать врачей-консультантов, пусть и узких специалистов, со стороны — имеются свои. К тому же виной состояния — сенсорная и эмоциональная депривация, сенсорный голод: ребенка практически не берут на руки, не разговаривают с ним, он целый день лежит в кровати. Такие дети часто срыгивают пищу. Речь идет о синдроме госпитализма, когда одинокий ребенок не растет, не развивается, худеет, даже если еды достаточно. На мой взгляд, составить объективную картину состояния должна независимая экспертиза специалистов-врачей, не работающих в детдоме: психиатров, неврологов, терапевтов широкого профиля».
Дети большой государственной мамки
Разобраться в причинах происходящего невозможно, не вспомнив предысторию. В начале ноября минувшего года широкую огласку получило открытое письмо воспитанников ДДИ-4 президенту Дмитрию Медведеву, омбудсменам Владимиру Лукину и Светлане Агапитовой, в котором обитатели этого учреждения заявляли о том, что их права нарушаются.
«Реабилитация закрытого типа. Дети работают дворниками, на кухне стирают. Платят за это 500 рублей. Когда мы хотим сходить в магазин с воспитателем, пишем заявление — что мы хотим себе купить. Это заявление рассматривается администрацией. Покупка личных вещей запрещается. Паспорта и деньги нам на руки не выдают. В город самостоятельно не выходим… Администрация питается за наши деньги. Дети работают без выходных, таскают тяжелые баки с водой. Дети практически никуда не выезжают…» — это выдержка из письма (под посланием 10 подписей, помогал писать волонтер).
Тогда «Новой» стало известно, что претензии авторам письма, адресованного президенту, помогал формулировать никакой не злодей и тем более не злоумышленник, норовящий опозорить благородное учреждение, а человек и волонтер, всерьез переживающий за ребят. Зовут его Семеном, а по-иному друзья его именуют «агентом ноль-ноль-Сём». Участвовал он в этой истории не случайно и совсем не по долгу службы — как видно, по человеческому разумению и приверженности к совершению свободных «полетов над гнездом кукушки»…
В связи с этим показательно мнение Юрия Кузнецова, бывшего воспитанника ДДИ-4. Вначале девяностых ему чудом — при помощи журналистов — удалось вырваться из системы, которая чаще всего не отпускает даже сохранных детей, у которых, например, только ДЦП. «Это письмо написано теми, кто плохо знает ситуацию. Думаю, вид ребенка на снимке — следствие тяжелого заболевания. Такие дети мало и плохо едят, чтобы ухаживать за ними, необходимо большое терпение, — считает он. — Но это не мешает моей уверенности в том, что директору «четверки» Галине Племянниковой лучше подать в отставку. Что касается проверок детдома, то, сколько их ни проводи, ничего найти невозможно — опытные администраторы приведут все бумаги в порядок. Детям не хватает заботливых рук и тепла, хотя денег на их содержание отпускается немало».
Тогда наблюдался очередной виток конфликта между волонтерами и директором ДДИ. Волонтерские организации «Перспективы», «Подорожник», «Шаг навстречу» и до того заявляли, что в первый раз после многолетнего успешного сотрудничества с детдомом столкнулись с неоправданным прессингом. Причем связали это со сменой руководителя учреждения. Действующий директор Галина Племянникова (работает в ДДИ около 4 лет), в свою очередь, заявила, что руководствуется исключительно общепринятыми законами, на которых, как на «трех слонах», базируются принципы, нормы и правила внутреннего распорядка детдома. Уточняла: «На мне большая ответственность, случись что — кто будет отвечать?» Как считают эксперты, речь идет о большой системной ошибке: директор — основной и единственный опекун огромного, перенаселенного интерната (то же происходит в психиатрии, где главврачи больниц — всеобщие опекуны).
Печалит и ситуация с кадрами в ДДИ-4: персоналу платят не густо, а работать приходится много — морально и физически тяжело. По словам Марии Островской («Перспективы»), «нечем гордиться, когда директор произносит фразу: «Самый большой в России детский психоневрологический интернат»; если конфликт между волонтерами и интернатом продлится, мы вынуждены будем уйти, но разве нормально: на 12 лежачих детей — одна санитарка, а воспитателей дефицит: в штатном расписании около 40 свободных ставок…»

По тяжести состояния
Председатель городского комитета по социальной политике Александр Ржаненков опроверг обвинения в том, что дети в детских домах, подведомственных главному социальному ведомству Петербурга, содержатся в страшных условиях.
По словам чиновника, ребенок со снимка действительно в ноябре минувшего года наблюдался врачами детской городской больницы № 1, а 13 января был выписан в детский дом из стационара в удовлетворительном состоянии.
«Прежде всего состояние объясняется серьезным диагнозом, а не крайним истощением от недоедания, как утверждают журналисты, не потрудившиеся взять комментарии у сведущих в этих вопросах специалистов, — объяснил Ржаненков. — Дело в том, что интернаты системы соцзащиты оказывают таким детям доврачебную помощь и медико-социальный уход. В наших детских домах-интернатах, а таких четыре, живут дети с очень тяжелыми и множественными заболеваниями, о существовании которых страшно подумать… Только в ДДИ-4 — 170. При обострении заболеваний дети из детского дома направляются в больницы, где им оказывается медицинская помощь».
Ржаненков заявил, что городской комитет по социальной политике намерен подать исковое заявление в суд о защите деловой репутации, поскольку представленная в СМИ информация не соответствует действительности. И выразил сожаление по поводу идущей во вред делу (вряд ли случившееся на пользу волонтерскому движению: как бы интернаты не стали более закрытыми) погони иных СМИ за сенсацией. Мол, велик соблазн поместить снимок больного ребенка, но копнуть глубже — слабо.
По мнению главврача городской детской больницы № 1 Анатолия Кагана, «такие дети требуют соматического наблюдения и госпитализации в разные детские городские больницы системы здравоохранения, так как в дополнение к основным диагнозам имеют сопутствующие соматические заболевания (например, страдают непроходимостью пищи, анорексией и т. д.) и чаще всего выглядят истощенными».
Подтвердила это «Новой» и Марина Кручина — заведующая соматическим отделением 1-й детской больницы: «К нам часто поступают тяжелые дети с органическим поражением головного мозга. Поэтому все они, в большей или меньшей степени, имеют дистрофические проблемы, отстают и в физическом, и в психомоторном развитии. Выкормить и выходить этих детей сложно, но можно при соответствующем уходе, который обеспечить не просто».
На снимок поспешил отреагировать уполномоченный по правам ребенка в России Павел Астахов: по его словам, дети в Павловском интернате истощены «не вследствие плохого питания, а вследствие врожденных болезней». 25 января омбудсмен намерен посетить ДДИ-4 сам, для того чтобы тем не менее убедиться в справедливости своего заявления.
На протяжении минувшего года в ДДИ № 4 было проведено 80 проверок (в том числе 4 прокурорских). На сайте Городской прокуратуры можно найти результаты осенней, от 6 октября. В числе прочего сказано: «Вопреки санитарно-гигиеническим требованиям, в соответствии с которыми вместимость интернатных учреждений не должна превышать 300 мест, в ДДИ-4 проживает 550 воспитанников, в том числе дети с тяжелыми множественными нарушениями в развитии. Не отвечает предъявленным требованиям норма жилой площади, приходящаяся на одного воспитанника, что исключает возможность удовлетворения потребностей и права детей в личном пространстве, включая потребность во временном уединении…» Понятно, что в одночасье такой «недуг» не исправить.
20 января в детдоме началась 81-я и первая в 2011 году проверка: полномасштабная, прокурорская. «Мы уверены, что она расставит все точки над «и», — заявил Ржаненков.

Герой или покойник
«Система интернатов-монстров — продукт тяжелого советского наследия, и, судя по всему, в ней мало что меняется», — считает писатель Рубен Гальего, человек, с полутора лет скитавшийся по советским домам-интернатам, к несчастью не слишком отличающимся от современных (с рождения парализован, со своей матерью встретился через 25 лет разлуки, живет в Америке, автор романа «Белое на черном», получившего Букеровскую премию, и других книг, переведенных на многие языки).
В одной из его книг можно прочесть горькие, но справедливые строки: «Если у тебя нет рук или ног — ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей — надейся на свои руки и ноги… Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой — все. Ты обречен быть героем до конца своих дней или сдохнуть…»
На мой интернет-вопрос по поводу возможного реформирования системы писатель ответил: «Думаю, сделать систему более человечной можно: в России вполне достаточно неглупых людей, способных наладить сеть небольших детских домов. Чем меньше дом, тем лучше…»
Сегодня, когда речь идет о «соответствующем уходе», петербургские чиновники говорят, что наконец-то при городском комитете по здравоохранению создана межотраслевая рабочая группа, которая прорабатывает предложения по созданию нормальных условий либо в стационарах здравоохранения, либо в системе социального обслуживания. Якобы предусматривается необходимый штат и введение круглосуточных медицинских постов для ухода за детьми с тяжелыми формами психоневрологических заболеваний. Что касается социальной сферы, обещано, что к 2015 году будут выстроены еще три дома-интерната, которые позволят разредить густонаселенные учреждения, куда, к слову, очередь не иссякает.
Но пока перемен не происходит, по-прежнему имеем дело с бедой общероссийского значения, поэтому ни одна, даже самая высокая комиссия не в состоянии разрубить гордиев узел проблем. Перенаселенные дома-интернаты остаются параллельным миром, при редком общении с которым общество, считающее себя относительно здоровым, содрогается. Длятся многолетние безрезультатные разговоры о необходимости разукрупнять интернаты, разумно перекраивая существующие порядки, пересматривая положение дел, при котором персонал работает за копейки, директор учреждения остается полновластным опекуном, а самые тяжелые дети — заложниками системы, причем независимо от того, как их кормят.

Евгения ДЫЛЕВА