Казарм преображенского полка больше нет

В очередной раз длинными выходными воспользовались, чтобы втихую снести исторические здания

Врагам — закон, друзьям — все остальное
Городок преображенцев — пехотного лейб-гвардии полка, основанного Петром, — возводился с начала XIX века по проектам Ф. И. Волкова, Ф. И. Демерцова и других выдающихся архитекторов. В советские годы здесь разместились объекты Министерства обороны. В начале нулевых квартал, ограниченный улицами Кирочной, Радищева, Парадной и Виленским переулком, взялась осваивать структура группы ЛСР. Заказчиком строительства выступил пользователь участка — подразделение Главного квартирно-эксплуатационного управления Минобороны.
Большая часть исторических зданий была снята с госохраны распоряжением КГИОП в 2004 году.
«Когда разрушали Преображенские казармы, я специально поехал в Москву, — вспоминал в интервью «АиФ» художник Михаил Шемякин, — добился встречи с Медведевым. Он просмотрел документы, слезные обращения наивной интеллигенции к президенту: спасите, помогите, вы сами петербуржец, вы должны понять. Медведев уверил, что все это будет у президента. Но никакой реакции не последовало. А когда полгода спустя я был на даче у Владимира Владимировича и опять стал ворошить эту больную тему, он сказал, что в Петербурге есть губернатор, он все решает, президент не может приказывать».
Но визируемые губернатором решения игнорировали требования закона — тогда эта территория входила в границы охранной зоны, где вообще не допускаются сносы и новое строительство. Затем городское законодательство подтянули под уже одобренные параметры возводимых тут высоток — для них прописали три очага локальных доминант — 39, 42 и 49 метров.

Наводка министра обороны
До недавнего времени еще сохранялись несколько подлинных сооружений пушкинской поры: манеж, корпуса 7-й и 8-й казарм. В марте 2009 г. вступил в силу закон № 820, согласно которому даже при отсутствии статуса памятника построенные до 1917 года здания сносить запрещено (в случае доказанной необратимой аварийности демонтаж возможен, но при условии обязательного воссоздания). Разрешение на строительство в Виленском переулке выдали уже после — в октябре 2009 г., — несмотря на то, что проект не соответствовал требованиям нового закона. Никакого воссоздания он не предусматривал — на зачищаемом участке запроектировали многоэтажные жилые дома.
Неделю назад поступили тревожные сообщения о начавшейся разборке казарм.
— 26 апреля я сказала об этом Вере Дементьевой, — говорит координатор «Живого города» Юлия Минутина. — Но глава КГИОП заверила, что «там сносят советскую надстройку, а исторические здания трогать не будут».
Однако, как оказалось, эти заверения расходились с действительностью.
Градозащитники призвали 30 апреля «выйти на прогулку» (на согласование уличных акций не было времени). Разрешение на снос представитель застройщика предъявить не смог. Но заверил, что таковое есть и выдано оно… министром обороны Сердюковым (должно быть, попутали с полномочиями по согласованию точечных бомбардировок). При ближайшем рассмотрении бумага оказалась письмом, в котором министр извещал, что не возражает против демонтажа.
Вера Дементьева, с которой живогородцам удалось связаться по телефону, пообещала, что пришлет кого-то из подчиненных. В аппарате вице-губернатора Игоря Метельского сообщили, что Стройнадзор разрешения на снос не давал, и его представитель также выдвинулся на объект с проверкой.
О том, как развивались события, рассказал в своем блоге координатор «Живого города» Петр Забирохин. Приводим его текст с сокращениями.

Татьяна ЛИХАНОВА

Развал. Отчет о прогулке по Виленскому переулку
«Мы прибыли на место в 2 часа дня. К этому моменту от одной из сносимых казарм оставались руины. Тяжелый экскаватор-убийца уже обгрызал со стороны двора последнее уцелевшее историческое здание в уничтожаемом квартале Пушкинской эпохи. Нас собралось примерно десять человек. Мы поставили одиночные пикеты и стали звонить журналистам, чиновникам и в полицию.
Журналистов мы дождались, а вот полиция не спешила.
К нам вышел представитель застройщика, представившийся Максимом Новодворским. Выяснилось, что о существовании 820-го закона он не догадывался. Показал разрешение на строительство за подписью заместителя начальника СГСНЭ Л. Притулюка, датированное октябрем 2009 года. Непонятно, на каком основании могло быть выдано разрешение на строительство на месте исторического здания, в отсутствии разрешения на снос. Кстати, ни о какой проверке застройщик слыхом не слыхал, что свидетельствует о том, что служба СГСНЭ, по-видимому, накануне ввела в заблуждение аппарат вице-губернатора Метельского и не посчитала нужным проверять законность действий очередных разрушителей города.
Забегая вперед, сразу скажу, что НИКТО из чиновников на объекте так за весь день и не появился.
А вандалы между тем крушили здание. Дом не хотел умирать и сопротивлялся, но что он мог сделать против современной техники в умелых руках архитектурных киллеров? При обрушении стен из окон столбом летела пыль. Подошедшая к нам жительница ближайшего жилого дома рассказала, что весь дом трясется, но никто не обследовал его техническое состояние до начала сноса и она боится за сохранность своего жилья.
Страшно наблюдать, как на твоих глазах умирает старое здание. Вот поехала лишившаяся опоры кровля... Затрещали, разрываясь, водосточные трубы.
Под одним из окон устроила себе гнездо пара воробьев. Несчастные птицы метались, то залетая в свое нехитрое жилье, то вылетая наружу, когда здание содрогалось от обрушения перекрытий. Дом таял.
А мы продолжали ждать представителей властей. Попутно переругивались с охраной и непонятным человеком, который представился «прохожим». Он с самого начала внимательно следил за нами, указывал на различные незаконные, с его точки зрения, наши действия, проявлял неожиданные знания в области биографии Юлии Минутиной и рекомендовал нам разойтись... Нам, разумеется, объясняли, что мы не тем заняты, что здание ветхое и могло в любой момент рухнуть, что мы только пиаримся и хотим покрасоваться в телевизоре. Ничего нового я не услышал — банальный набор.
Невооруженным глазом было видно, что дом крепкий. Никаких трещин в углах оконных проемов, цельная кирпичная кладка, в разрушенных окнах были видны обрушенные абсолютно целые деревянные балки.
Между тем госпожа Дементьева сообщила, что она договорилась о приостановке сноса до 3 мая. И действительно, на какое-то время он был прекращен. На территорию стройки заехала машина с водой и рабочие из шланга стали проливать обрушаемые стены дома. Однако после промывки экскаватор вновь принялся за дело. Рухнула фасадная стена...
Наконец мы дождались приезда полиции. Правда, вылезший из машины унылый полицейский не стал проверять документы у застройщика, а стал выяснять, на каком основании мы проводим «акцию», переписал текст плакатов и предупредил об ответственности в случае продолжения несанкционированного мероприятия. Плакаты к моменту приезда полиции были свернуты, и в чем состояла незаконность наших действий, понять не удалось. Возможно, теперь у нас нельзя собираться в одном месте на тротуаре более чем двум людям одновременно?
…Затем от госпожи Дементьевой мы узнали, что про происходящее стало известно губернатору, и уже губернатор сама потребовала остановки сноса до 3-го числа. Снос действительно прекратился. Мы на время покинули объект, чтобы передохнуть и обсудить свои планы без участия «прохожего». Когда около 19.00 мы вернулись, экскаватор как ни в чем не бывало ломал дальше несчастное здание...
Новые звонки по инстанциям привели к тому, что технику вновь отогнали. Впрочем, ничто не мешает ей вернуться на свое место. Ощущение дежавю возникает у тех, кто помнит хронику разрушения Литературного дома...
Когда мы вторично появились на объекте, местный охранник вновь набросился на нас. Сначала он пригрозил нам насилием (впрочем, сделал это в эдакой шутливой форме), а потом полез в споры.
Вопреки объявленному губернатором мораторию, уничтожение казарм продолжалось и 1-го, и 2 мая. «Живой город» начал серию одиночных пикетов с требованиями восстановить незаконно снесенные здания.