«гальцев» и последствия

Готовятся премьеры ранней осени: «Коварство и любовь» Василия Бархатова и «Король Лир» Константина Богомолова в «Приюте комедианта», «Гедда Габлер» Камы Гинкаса в Александринке. Начинающийся сезон обещает приток московской режиссуры в Питер: новый главный режиссер Театра им. Ленсовета Юрий Бутусов зовет и того же Богомолова, и молодого Кирилла Вытоптова… Процесс отрадный, при этом московская критика пишет, что самое большое количество «молрежей» российским театрам дает как раз Питер. Где же они, молодые питерцы, увенчанные премиями российских фестивалей, что ж так мало видно их на наших сценах? Почему те, кого видно, чаще всего конформистски принимают форму сосудов, в которые их наливают?

Город победившего мещанства?
Сосуды эти похожи друг на друга. В стране победившего мещанства (не я сказала — Юрий Шевчук) и театр, собственно, такой же. Он уже давно не храм, не второй университет и не кафедра, в него ходят по большей части отдохнуть и посмотреть бестревожное нарядное шоу или слезную историю. Никаких вам сильных эмоций, никакой социальности, минимум сложности — и настоящий театральный зритель (а это и так-то мизерные 4% населения) от театра отошел.
Процент театральной пошлости в Питере предполагается увеличивать и «центровать». Театр Эстрады, из которого выкинули интеллигентный «Наш театр», отписан Юрию Гальцеву под низкопробное развлекалово, милое сердцу то ли губернатора, то ли бери выше… Новые здания построены «Буффу» (в старом на стеклянной двери было написано: «Дорогие гости, просьба во время спектакля по залу не ходить», — такие были зрители, такое искусство, для них и новые хоромы…) и Молодежному на Фонтанке (его худрук Семен Спивак обещал отдать прежнее здание молодым, но вот уже два года играет на обеих сценах, а разговоры про молодежную программу заглохли вовсе).
Театры ремонтируются, что является предметом гордости городского начальства, хотя это долг, а не одолжение отцов и матерей города, а изнури ничего не меняется. Что ж до молодых, то им пойти некуда, учреждаются премии, но нет свободной площадки, на которой была бы своя, а не чужая жизнь, где не надо принимать форму коммерческого сосуда. Если же и возникают новые молодые движения — с ними поступают как с отказными детьми, отправляют в старый «Буфф», на Народную, 1, за мост Володарского, в «дом малютки, на холодную клеенку», где в плохо отапливаемом зале они должны давать свое искусство зрителям, привыкшим ходить во время представления по залу…
Что ж делать тем, кто хочет ответственно и стабильно работать? Уезжать. Именно эмиграция нашей молодой режиссуры (а она активно идет) и дает приток отличных кадров провинции. Почему едут?
Пусть скажут сами.


Владимир ЗОЛОТАРЬ,
десять лет назад уехал в Барнаул, возглавил и вывел на общероссийскую орбиту Алтайскую драму, получил «Золотую маску», нынче — главный и Нижнем, а с сентября принимает огромную Пермскую драму:


— Когда я уезжал (уже почти десять лет назад), главным побуждением было какое-то острое желание авантюры, риска... Хотелось попробовать строить что-то длиннее, чем спектакль, хотелось строить стратегию театра, развиваться вместе с ним, с артистами, со зрителем... Одновременно хотелось ответственности и свободы.
А в Питере возникала только случайная работа, и в ней ты был несвободен, и при этом ответственность за нее брали на себя худруки... Мне вообще казалось (и продолжает казаться), что питерский театр душит боязнь рисков. Боятся звать молодых. Боятся доверить самим молодым выбор материала. Боятся непроверенных пьес. Скорее идут на унылый полууспех, чем на яркий провал. И т. д. и т. д.
И еще. В провинции артист живет театром. Дышит им. Потому что больше ничего нет. И потому в нищих театрах остаются те, кто не может этим не заниматься, — почти подвижники, почти святые. А в Питере... ну мы же все это знаем: сериалы, съемки... У очень многих деньги уже давным-давно в другом банке, только они по-прежнему себе в этом не признаются и продолжают в актерском буфете за бутылочкой пивка рассуждать о профессии и театре, давно утратив и первое, и второе. Их очень жалко. Но работать хочется с другими.


Борис ПАВЛОВИЧ,
поставив несколько спектаклей в родном городе, уехал несколько лет назад в Киров, где успешно главрежествует, участвуя в фестивалях, столичных проектах etc.:


— Первый и последний аргумент — я хочу самостоятельно планировать свою творческую жизнь, составлять репертуар. Захватывает дух, когда сочиняешь жизнь театра на полтора года вперед. А еще мне очень хотелось работать в одном месте. Находясь в Питере, меньше чем в трех местах я никогда не работал. На мою психику это действовало крайне разрушительно. Поселившись в Кирове, я сразу понял, что всегда был провинциалом: мне нравится вставать в семь утра, кивать прохожим, которые с тобою здороваются, ходить пешком через весь город после вечерних гостей. Мне нравится, что если вокруг что-то происходит, уплотняется воздух — это не результат столичной движухи, а твоя работа. Если чего-то нет — значит, ты этого не добился. Пожалуй, ради ощущения того, что от тебя что-то зависит, можно уехать на край света. Во всяком случае — подальше от Питера! А еще у меня стойкое ощущение, что людям в голодной во всех отношениях провинции театр объективно нужнее, чем в Москве или Питере.


Вот такие они, наши молодые режиссеры. Свободные, ответственные и никому не нужные: ротации главрежей и худруков в Питере нет и не предвидится. Те, кто не уехал, делают свое маленькое лабораторное дело, пытаются вести собственные маленькие театрики (как лауреаты премии «Прорыв» Дмитрий Волкострелов и Александр Савчук, как Ксения Митрофанова и Олег Дмитриев). Пока театры в историческом центре теряют молодого зрителя, театр «Особняк» или клуб Dushe собирает его на спектакли тех молодых, которых в меньшей степени интересует ремонт зданий, а в большей — ремонт художественных программ, заржавевших трупп, застойного репертуарного мышления. Которые не хотят, чтобы их наливали в сосуды, форма которых им не свойственна…

Марина Дмитревская
Виктор БОГОРАД, www.cartoonbank.ru