Алексей кайдалов, директор оао «санкт-петербургский атомэнергопроект»: «не авария и не чп»

— Вы настолько закрыты, что не считаете нужным сообщать общественности о масштабах произошедшего? Организация, которая является генпроектировщиком и генподрядчиком, в состоянии сделать анализ произошедшего на собственной стройке?
— Мы не закрыты. Мы дали информацию на следующий же день. Что касается «скупости», то тут нет ничего крамольного. Вы сами писали о том, что окончательное слово за комиссией, работающей на стройке. Мы, в отличие от некоторых спикеров, относимся со всей серьезностью и ответственностью к произошедшему. И отвечаем за каждое слово. Это не гадание на кофейной гуще, это строительство атомной станции. Выдвижение версий возможно только при проведении расследования, что мы и сделали.
Выводы пока предварительные. Потому что работа экспертов не завершена. А кричать «Я так и знал!» — это личный пиар для тех, кто не имеет отношения к стройке и не эксперт в проектировании и строительстве атомных объектов. Мне такой пиар не нужен.
— И каковы же предварительные выводы? Только не зачитывайте официальный пресс-релиз, его и так все читали.
— Я вам расскажу, какие мы проработали версии. При проведении работ по бетонированию здания центрального зала была нарушена жесткость армокаркаса — металлической конструкции из армированных стержней, соединенных между собой.
Хочу отметить — не рухнула стена здания, как писали некоторые СМИ, а частично обрушилась металлическая конструкция, которую только предстояло забетонировать. Инцидент неприятный, но не критичный.
Почему это произошло? Наша комиссия проработала версии: внешние воздействия — климатические, сейсмические и производственные; недоработки в проектной документации и необеспечение достаточной жесткости арматурной конструкции при ее установке подрядной организацией.
Первая версия не выдержала критики: ни порывов ветра, ни сейсмической активности, ни других климатических и геологических аномалий — ни в момент инцидента, ни накануне не было. Случайных воздействий на арматурные конструкции работающими на стройке машинами и механизмами не зафиксировано.
Технические решения, принятые в рабочих чертежах, соответствуют всем нормам. Комиссия изучила всю проектную документацию, касающуюся работ в этой части. При четком соблюдении мероприятий, предусмотренных чертежами, планом проведения работ, все нештатные ситуации исключены.
Подтверждение нашла третья версия: нарушение жесткости конструкции. Расследование показало несоблюдение подрядчиком конструктивных требований по жесткости при проведении работ. Конструкции необходимо было усилить, и наша компания как генпроектировщик выдала схему соответствующих работ.
Сделано это не было. Кроме того, как установила комиссия, местами горизонтальные арматурные кольца не были замкнуты. Добавим отсутствие должного контроля со стороны подрядчика, нехватку линейных инженерно-технических работников — и картина получается достаточно четкая.
— Так это не было сделано, может быть, как раз потому, что на стройке работают неквалифицированные рабочие? Вы же не можете не знать об этом. Есть информация, что по этому поводу в вашу компанию обращались сотрудники сосновоборского филиала.
— Что касается гастарбайтеров, я действительно не могу не знать. Поэтому говорю вам с полным знанием дела: это неправда. Проход на территорию строго регламентирован. Стройка, огороженная по периметру, охраняется специализированным охранным предприятием «Атомохрана», которое занимается охраной действующих атомных станций.
Кроме того, это, пожалуй, единственная стройка на Северо-Западе, проход на территорию которой осуществляется только при наличии индивидуального электронного пропуска и контролируется автоматической системой контроля. Это правило едино для всех — и для директора, и для рабочего.
Передвижения всех четырех тысяч рабочих, время пребывания каждого на стройплощадке — фиксируются. Передать пропуск кому-то невозможно, задержка сверх срока своей рабочей смены тут же выдает сигнал, камеры, установленные на строительной площадке, в режиме реального времени транслируют все происходящее и ведут запись. Кстати, момент обрушения конструкций у нас заснят — оно заняло 11 секунд. Эти кадры переданы в Ростехнадзор.
Мы получаем сводки, кто именно, сколько человек в целом, когда, в какое время и сколько по продолжительности на каком объекте работал. Работа на площадке ведется в одно-, двух- и трехсменном режиме, в зависимости от объекта. Если вычесть обеденный перерыв, то очевидно, что более 8 часов рабочий не трудится.
А насчет отъема паспорта — попробуйте проехать в Сосновый Бор, закрытый город, без документов. И вы сами ответите на этот вопрос.
К сожалению, зачастую, увидев на территории города гастарбайтеров, люди делают выводы об их отношении к строительству атомного объекта. Это не так, в городе достаточно других строек.
— Прокуратурой ЛО возбуждено уголовное дело по 216-й статье (нарушение правил безопасности при ведении горных, строительных или иных работ). Вы об этом знаете?
— Дело не возбуждено. Действительно на строительной площадке работает прокуратура. Мы предоставляем все запрашиваемые документы. Произошедшее — не авария и не ЧП, пострадавших нет, финансовых потерь государственный бюджет не понесет. «Атомэнергопроект» — акционерное общество, риски компании застрахованы.
— Олег Бодров, эколог, в интервью «Новой» говорил, что в советские времена за строительством ЛАЭС следило много контролирующих организаций. А сейчас организация-проектировщик одновременно и застройщик, и контролер. Вы считаете, этого достаточно?
— Нас контролирует множество структур. За 6 месяцев этого года на ЛАЭС-2 было 17 различных проверок. Стройку проверяют Ростехнадзор, Росатом, Росэнергоатом, Северо-Европейское межрегиональное территориальное управление по надзору за ядерной и радиационной безопасностью (СЕМТУ), АтомСРО, прокуратуры Ленинградской области и Соснового Бора. Так, как проверяется строительная площадка ЛАЭС-2, не проверяется ни одна стройка.
— Сотрудники филиала в Сосновом Бору писали Сергею Кириенко о претензиях к руководству компании, к организации работы. Как можно говорить о хорошей работе, когда собственные сотрудники не верят в это?
— Я расцениваю это обращение как беспокойство коллектива за свою судьбу с учетом увольнения директора филиала. Не хотел бы делать громкие выводы, скажу лишь, что смена неэффективного топ-менеджмента — нормальный управленческий процесс.
Генеральный директор Росатома Сергей Кириенко запросил у нас информацию о причинах увольнения, и она была ему представлена. Из уважения к господину Федорову — заслуженному работнику отрасли, профессионалу — мы не стали предавать огласке эти причины. Но они довольно серьезные и несовместимые с должностью директора филиала.
Я открыт для диалога с сотрудниками. Но если решение необходимо для эффективной работы — оно будет принято, нравится это кому-то или нет.

Ольга ПАВЛОВА