«щелкунчик» под дрянную фанеру

Рассаживаясь по местам, никто не заметил отсутствия звуков оркестровой разминки. Потом погас свет, и небольшая группа музыкантов с инструментами в руках почему-то вышла из-за кулис. Один из них сказал, что оркестра не будет, так как его на спектакль не пустили. Что вместо живой музыки нам приготовлена фонограмма. Музыканты горячо извинились и ушли. Их проводили выкриками «Почему?!» и аплодисментами. В то же время всем стало очевидно: оркестровая яма затянута черным полотном.
Потом заверещали две колонки по бокам сцены, разрывая душу громким и нечистым звуком. Люди морщились. Танец почему-то не соответствовал звуку: казалось, что артисты не попадают в ритм, что их движения неуклюжи. Недоумение нарастало. Ситуация требовала срочного прояснения.
Директор Театра оперы и балета наотрез отказался давать комментарии — не разрешено. Хотя его кабинет во время спектакля был открыт, тайну происходящего он не выдал никому. В антракте возмущенное «почему» буквально витало в воздухе, сдержанные петербургские зрители вполголоса делились догадками: «Говорят, оркестру денег не платят, они уже неделю бесплатно играют», «А я слышал, что теперь всегда будет фанера», «Как бы сдать билеты, это же обман…». Кассы, конечно, были закрыты, и многие раздосадованные зрители попросту уходили. Так что ко второму акту зал сильно поредел. «Извините, пожалуйста, такое у нас впервые. Обычно все бывают в восторге», — говорили уходящим работники гардероба. Из-за этих искренних, неофициальных сожалений еще удивительнее было молчание официальных лиц, ответственных за происходящее.
Ректора Консерватории Михаила Гантварга на месте не оказалось — «он только что ушел», но заведующий Большим симфоническим оркестром Театра оперы и балета Алексей Селиверстов согласился ответить на некоторые вопросы. Он подтвердил, что камень преткновения, конечно же, деньги.
— Я полностью на стороне своего коллектива, хотя очень не хотел, чтобы сегодня произошло что-либо противоправное. На сцену вышла инициативная группа музыкантов, — начал он как-то обтекаемо. — Понимаете, 19 новогодних спектаклей «Щелкунчик», а также летние спектакли «Лебединое озеро» дают музыкантам больше, чем все прочие. Мы действительно уже отыграли четыре раза, за два из которых нам обещали заплатить. Но на днях ректор лично пришел к оркестрантам и объявил, что денег для них вообще нет.
Иными словами, все свободны. Стало понятно, что прецедент создали не капризные музыканты, а руководство театра, отказавшееся от их услуг. Так распускают заводы и офисы, отправляя людей в неоплачиваемые отпуска. Только в данном случае ущерб нанесен не только и не столько работникам, а всему городу, всей стране, в которой балет, музыка, искусство пока еще являются национальной гордостью.
— Динамики рассчитаны не на качественную передачу музыки, а скорее на проведение собраний. К тому же в зале всего два источника звука, а должен быть целый комплекс, — комментирует ход спектакля его постановщик Давид Авдыш. — Это уровень самодеятельности. Но плохой звук «фанеры», поданной при помощи неподходящего оборудования, еще полбеды. Вы не представляете, какие сейчас проблемы у танцоров! Они вынуждены подстраиваться под чужеродный звук. Слава богу, если мы еще обойдемся без травм.
Балетмейстер Давид Авдыш, поставивший «Щелкунчика» в 2008 году, считает, что спектакль сорван. Он сетует на сложные отношения нового ректора Консерватории Михаила Гантварга с творческим коллективом театра. И то, что теперь закрыли оркестровую яму, — звенья одной цепи. Хотя для всех (кроме, очевидно, господина Гантварга) до последнего момента это казалось немыслимым. Видимо, поэтому музыканты все же пришли на спектакль, поэтому они вышли к зрителям с извинениями. Они, а не тот, на ком лежит прямая ответственность за все, что происходит в театре.
Это тем более странно, если учесть, что Михаил Ханонович Гантварг — известный музыкант, народный артист России, заведующий кафедрой скрипки и альта, профессор. На должность ректора его выдвинули десять кафедр и музыкальная школа Консерватории, еще четыре кафедры поддержали кандидатуру. Кто, как не он, должен понимать важность живого звука, а также непреходящую ценность зрительского уважения? Кто, как не он, должен держать планку высоких петербургских традиций в искусстве? Одни только музыканты и работники гардероба вряд ли спасут ситуацию.
Очевидно, что «Щелкунчик» под дрянную фанеру в старейшем музыкальном театре России в течение новогоднего сезона не прибавит Консерватории славы. Разве что скандальной. Вывод из происшедшего видится всем разный. Заведующий Симфоническим оркестром Консерватории господин Селиверстов почему-то уповает на присвоение и. о. ректора Гантваргу официального ректорского статуса. Теперь, по его мнению, все должно наладиться. Музыканты не верят и подыскивают другую работу: кто-то уже ушел в Филармонию, кто-то — в Михайловский театр, выдержав огромные конкурсы. Балетмейстер Авдыш намерен сражаться и писать жесткие служебные записки о конкретных проблемах, возникших на сцене в связи с «чужеродным звуком». Петербуржцы, переварив обиду, будут покупать билеты в театры с хорошим менеджментом. Гости просто пожмут плечами: ну и что особенного в этом балете и в этом городе? Одни слова.
P. S.
Из программы развития Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова кандидата на должность ректора Михаила Ханоновича Гантварга:
«Старейшая российская консерватория, основанная в 1862 году по инициативе Антона Григорьевича Рубинштейна, стоит на пороге своего 150-летнего юбилея. Многие поколения замечательных музыкантов внесли свой достойный вклад в создание и развитие нашей Alma Mater, в значительной степени определив высочайший уровень петербургского музыкального образования. Сохранение бесценных традиций композиторских, исполнительских и научных школ — одна из основных целей, стоящих на горизонте долгосрочного планирования развития Санкт-Петербургской консерватории».

Наталья АНИСИМОВА
Виктор БОГОРАД / cartoonbank.ru

ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Ректор СПбГК Михаил ГАНТВАРГ:
«Ситуацию, сложившуюся вокруг спектаклей «Щелкунчика», я прокомментировал еще 30 декабря, на пресс-конференции, посвященной выборам ректора. С тех пор принципиально ничего не изменилось. Новогодние балетные спектакли проводит не Консерватория, а коммерческая фирма по договору. У нас свою зарплату все работники получают вовремя и в полном объеме.
Что касается договора на проведение предновогодних «Щелкунчиков», он был заключен с Консерваторией на заведомо не выгодных для нас условиях. Почему это так — вопрос к моему непосредственному предшественнику. Я на тот момент был еще просто профессором и никакими полномочиями не обладал.
Сейчас передо мной стоит задача минимизировать ущерб, причиненный Консерватории этими спектаклями».
Михаил Гантварг счел преждевременным и некорректным называть имена тех, кто в прошлом году подписывал договор с коммерческой организацией на проведение предновогодних спектаклей со стороны Консерватории. Однако по имеющейся у нас вполне достоверной информации, подтверждаемой документально, под самим договором стоит подпись и. о. ректора Дмитрия Часовитина, а на билетных книжках расписался уже следующий и. о. ректора — Олег Малов. В результате вместо того, чтобы получать прибыль от сбора арендной платы, Консерватория была вынуждена еще и доплачивать согласно условиям договора по 120–150 т. р. за каждый спектакль.

Вячеслав КОЧНОВ