Правда не в силе…
Материал «Против наркотиков по-человечески» (№ 62 за 2012 год) вызвал бурные дискуссии. С ключевым тезисом «с наркоманами надо по-доброму» в Петербурге, похоже, согласны многие. Однако представители двух уважаемых городских организаций сочли статью слишком мягкой, не затронувшей самые больные точки этой темы. Объединение «Азария — матери против наркотиков» в лице ее представителя Любови Спижарской посчитала странным, что не была даже упомянута гибель матери двоих детей, послужившая причиной для всех проверок фонда «Город без наркотиков» (которые, в свою очередь, также привели к жалобам и возбуждению уголовных дел). А правозащитник НИЦ «Мемориал» Леонид Лемберик счел необходимым отразить юридическую сторону вопроса.
Реабилитация по зоновским понятиям
Новый порядок
Бывшая «реабилитантка» фонда «Город без наркотиков» Наталья Гриневская опубликовала в блоге свои мемуары и резкие вопросы к покинутому ею до срока центру. Как ни странно, этот блог не попал ни в топы, ни в СМИ. Тогда она и еще одна освобожденная полицией девушка, Дарья Гладкова, создали группу «ВКонтакте», и уже вдвоем продолжили обвинять фонд в нарушении законодательства (http://vk.com/club40545554). Девушки заявляют о полном отсутствии доказательств того, что жесткое обращение фондовцев с людьми приносит эффект в лечении наркомании, и просят предъявить стране хоть одного реального возвращенного к обычной жизни клиента — но только не сотрудника фонда, трудящегося в нем «ключником».
Екатеринбургский адвокат Александр Глушенков, комментируя для СМИ работу фонда, заявляет: «В пользу организации говорит то, что у них есть договор на каждого пациента, который они заключают с родственниками наркоманов, а когда человек находится в беспомощном состоянии или под воздействием веществ, то его законные представители могут принимать решения за него».
—Договор — с родственниками?! — возмущается юрист Леонид Лемберик. — Закон не предусматривает никаких «договоров» о людях, якобы находящихся в «беспомощном состоянии» или «под воздействием веществ»! В переводе на русский — это какая-то крепостная купчая. И что за самозванец установил таковое «состояние»? В законе об этом все четко: если ваш наркоман действительно опасен в быту, на то есть простая процедура признания недееспособным. И в любой стране так же, и это работает, успешно применяется к десяткам тысяч людей. В том числе и к тем, чей мозг разрушен алкоголем и иными психоактивными веществами. А если родственники уверены, что суд им откажет, — значит, сознательно идут на преступление! Соответственно, «законные представители, которые могут принимать решения» за человека, появляются немедленно после упомянутого суда. Но не раньше!
По словам юриста, подсовывать убитым горем матерям красивые бумаги с круглыми печатями, содержащие подобные заведомо недобросовестные формулировки, вводящие их в заблуждение, называется мошенничеством на доверии.
Как считает Лемберик, возникают вопросы и в целом к оформлению договора. Потому что должен был быть договор возмездного оказания услуг. Вместо этого заключается некое «соглашение» с довольно туманными формулировками (свое Дарья Гладкова как раз выложила в группе «ВКонтакте»): «Фонд принимает Заказчика (имеется в виду наркоман. — А. З.) в Реабилитационный центр <…> Член родительского комитета, являющийся родственником, опекуном, иным законным представителем (тот, кто сдал наркомана в фонд. — А. З.) помогает и содействует Фонду всеми законными способами в осуществлении целей и задач, предусмотренных Уставом Фонда».
— При этом родители совершеннолетних дееспособных людей, незаконно «заказав» их «спасти», т. е. изолировать и в течение года (!!!) производить любые (на усмотрение исполнителя) действия в их отношении, регулярно делают «благотворительные пожертвования» фонду в сумме 8 т. р. в месяц, пока «реабилитант» содержится в центре, — поясняет Лемберик. — То есть, видимо, имеет место типичная притворная сделка.
Отдельно юрист обращает внимание на подписи: в наличии только одна, представителя, а подписи «заказчика», то есть того, кто подвергнется "перевоспитанию", нет! Поставив печать, представитель фонда… тоже не подписался!
А действия – сплошное беззаконие: «Тут порют плетками до крови, — рассказывают несколько девушек на видео, сделанном в полиции, которое выложено в той же группе. — Одна девочка, 16 лет, не помыла стекло, ее неделю «в наказание» держали прикованной наручниками, отстегивали три раза в день — один из них на 10 минут, поесть (и за это же время и в туалет надо сходить, то есть невозможно то и это за 10 минут сделать!), еще два раза на 5 минут — сходить в туалет. А у многих больные не только печень, но и почки, не ходить в туалет всю ночь невозможно, на это всем один ответ — ходи под себя!»
Методы фонда зиждятся на новаторской теории о том, что «наркомания не болезнь, а ломки — чистое притворство». Автором ее выступил 13 лет назад один из основателей фонда Андрей Кабанов, называющий себя экс-наркоманом. Проблемы с законом он разъясняет так: «Основная претензия у всех — что наркомана доставляют к нам помимо его воли, а он личность и с его мнением надо считаться. Люди это примеряют на себя, забывая, что речь идет не о них, а о наркоманах, которые, по сути своей, становятся одержимыми бесами» (http://akabanov.livejournal.com/15537.html? nc=35#comments). Неужели бесами? Какие-то ассоциации нехорошие… Но тут, наверное, совсем не те бесы, что в Хамовническом суде, не достойные внимания, святые такие бесы, правильные, по понятиям?..
Напомним: согласно официально действующей в нашей стране Международной классификации болезней 10-го пересмотра, наркозависимость является болезнью, а не одержимостью.
Живительный карцер
В официальном сообщении Следственного комитета сказано: «Молодая женщина в тяжелом состоянии с целым набором заболеваний и патологий несколько дней оставалась в центре без медицинской помощи, в результате чего и скончалась».
Факт плохого здоровья погибшей подтвердил и Евгений Ройзман в интервью «Собеседнику»: «Таня Казанцева пришла к нам с больной печенью и ослабленным иммунитетом. Но к болезни и смерти Тани Казанцевой фонд не имеет никакого отношения».
— Я поражена таким подходом, — заявляет Любовь Спижарская. — Ни в один центр, которых я знаю множество, никто не примет еле живого человека. А заболевшего моментально отправят в больницу. Если это отдаленный деревенский дом, куда не ездит скорая, вызовут такси, найдут частную машину…
В дискуссии в журнале «Сноб» Евгений утверждает: «Я не считаю, что что-то случилось, это абсолютно штатная история. Сутки мы пытались вызвать скорую, но она не хотела ехать. <…> С чего-то вдруг прокуратура возбудилась, и вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, они взяли и накинулись на нас. Но еще раз скажу, что для нас эта ситуация штатная. Я оставляю за собой право делать то, что я считаю нужным».
А вот что пишет Дарья Гладкова: «Я была в центре с Татьяной Казанцевой, и то, во что хотят верить родственники Тани, — это не есть правда, они не видели то, что видела я… Ее бросили в карантин на голую сетку и оставили на всю ночь, утром я увидела ее, и мне стало очень страшно: вся синяя, пена изо рта, глаза закатились и судорожно дергаются ноги. И лишь после этого ей вызвали скорую! Очень жаль девушку. И это еще не все, что происходило там с ней!»
Вот еще одно свидетельство — интернет-дневник Натальи Гриневской, недавно, по ее выражению, «освобожденной из ада» (n_grinevskaja): «Всю ночь она стонала. Но до утра никто ничего не делал. Положили ее не на матрац — на голую сетку. Под нее поставили таз, чтоб она в туалет ходила под себя. Это было вечером, она еще стонала — мы слышали ее стоны. Утром только обмыли, одели и вызвали скорую».
— Я считаю подобное недопустимым, и могу утверждать, что в нашем регионе такие «методики» не применяются, а статистика по наркомании практически идентична свердловской, — заявляет Любовь Спижарская.
Мы не можем проверить (чтобы, например, опровергнуть) эти чудовищные обвинения. Записей с камер не просмотреть — их даже органы следствия почему-то не получили. Но зато на видео, выложенных в свою защиту самим фондом, мы видим толстые решетки на всех окнах, даже на третьем этаже, и внутри — в коридорах. И видим только трех девушек, которые упорно твердят, что их тут четырнадцать. А потом проговариваются: «Таня у нас спросила разрешения лечь, ну я ей разрешила». То есть рассказывают все омбудсмену Мерзляковой не 14 «реабилитанток», а три «ключницы»?
А ведь хотелось бы, чтобы все плохое было неправдой! И чтобы одни успехи, улыбки и поздравления. Как у множества коллег.
Главное ведь даже не в статистике, не в проценте бросивших наркотики. Главное в том, чтобы ни для кого и нигде цель не оправдывала средства. А «любой ценой» — это всегда выходит дороже. И себе, и обществу.
И если даже была бы панацея, метод, спасающий БОЛЬШЕ процентов, чем остальные, но с непрестанными скандалами, жалобами от спасаемых, с ежегодными разборками: есть наручники или нет, можно уйти (как в соглашении написано) или нельзя (как в реальности), я лично за тот, где поспокойнее, без скандалов. Потому что насильники в штатском ничем не лучше насильников в погонах. А кто думает иначе, пусть почитают речи адвокатов Иозефа Фрицля, который 24 года продержал дочь в подвале — по версии защиты, именно «уберегая от наркотиков».
Подпись «заказчика» в договоре отсутствует
Новый порядок
Бывшая «реабилитантка» фонда «Город без наркотиков» Наталья Гриневская опубликовала в блоге свои мемуары и резкие вопросы к покинутому ею до срока центру. Как ни странно, этот блог не попал ни в топы, ни в СМИ. Тогда она и еще одна освобожденная полицией девушка, Дарья Гладкова, создали группу «ВКонтакте», и уже вдвоем продолжили обвинять фонд в нарушении законодательства (http://vk.com/club40545554). Девушки заявляют о полном отсутствии доказательств того, что жесткое обращение фондовцев с людьми приносит эффект в лечении наркомании, и просят предъявить стране хоть одного реального возвращенного к обычной жизни клиента — но только не сотрудника фонда, трудящегося в нем «ключником».
Екатеринбургский адвокат Александр Глушенков, комментируя для СМИ работу фонда, заявляет: «В пользу организации говорит то, что у них есть договор на каждого пациента, который они заключают с родственниками наркоманов, а когда человек находится в беспомощном состоянии или под воздействием веществ, то его законные представители могут принимать решения за него».
—Договор — с родственниками?! — возмущается юрист Леонид Лемберик. — Закон не предусматривает никаких «договоров» о людях, якобы находящихся в «беспомощном состоянии» или «под воздействием веществ»! В переводе на русский — это какая-то крепостная купчая. И что за самозванец установил таковое «состояние»? В законе об этом все четко: если ваш наркоман действительно опасен в быту, на то есть простая процедура признания недееспособным. И в любой стране так же, и это работает, успешно применяется к десяткам тысяч людей. В том числе и к тем, чей мозг разрушен алкоголем и иными психоактивными веществами. А если родственники уверены, что суд им откажет, — значит, сознательно идут на преступление! Соответственно, «законные представители, которые могут принимать решения» за человека, появляются немедленно после упомянутого суда. Но не раньше!
По словам юриста, подсовывать убитым горем матерям красивые бумаги с круглыми печатями, содержащие подобные заведомо недобросовестные формулировки, вводящие их в заблуждение, называется мошенничеством на доверии.
Как считает Лемберик, возникают вопросы и в целом к оформлению договора. Потому что должен был быть договор возмездного оказания услуг. Вместо этого заключается некое «соглашение» с довольно туманными формулировками (свое Дарья Гладкова как раз выложила в группе «ВКонтакте»): «Фонд принимает Заказчика (имеется в виду наркоман. — А. З.) в Реабилитационный центр <…> Член родительского комитета, являющийся родственником, опекуном, иным законным представителем (тот, кто сдал наркомана в фонд. — А. З.) помогает и содействует Фонду всеми законными способами в осуществлении целей и задач, предусмотренных Уставом Фонда».
— При этом родители совершеннолетних дееспособных людей, незаконно «заказав» их «спасти», т. е. изолировать и в течение года (!!!) производить любые (на усмотрение исполнителя) действия в их отношении, регулярно делают «благотворительные пожертвования» фонду в сумме 8 т. р. в месяц, пока «реабилитант» содержится в центре, — поясняет Лемберик. — То есть, видимо, имеет место типичная притворная сделка.
Отдельно юрист обращает внимание на подписи: в наличии только одна, представителя, а подписи «заказчика», то есть того, кто подвергнется "перевоспитанию", нет! Поставив печать, представитель фонда… тоже не подписался!
А действия – сплошное беззаконие: «Тут порют плетками до крови, — рассказывают несколько девушек на видео, сделанном в полиции, которое выложено в той же группе. — Одна девочка, 16 лет, не помыла стекло, ее неделю «в наказание» держали прикованной наручниками, отстегивали три раза в день — один из них на 10 минут, поесть (и за это же время и в туалет надо сходить, то есть невозможно то и это за 10 минут сделать!), еще два раза на 5 минут — сходить в туалет. А у многих больные не только печень, но и почки, не ходить в туалет всю ночь невозможно, на это всем один ответ — ходи под себя!»
Методы фонда зиждятся на новаторской теории о том, что «наркомания не болезнь, а ломки — чистое притворство». Автором ее выступил 13 лет назад один из основателей фонда Андрей Кабанов, называющий себя экс-наркоманом. Проблемы с законом он разъясняет так: «Основная претензия у всех — что наркомана доставляют к нам помимо его воли, а он личность и с его мнением надо считаться. Люди это примеряют на себя, забывая, что речь идет не о них, а о наркоманах, которые, по сути своей, становятся одержимыми бесами» (http://akabanov.livejournal.com/15537.html? nc=35#comments). Неужели бесами? Какие-то ассоциации нехорошие… Но тут, наверное, совсем не те бесы, что в Хамовническом суде, не достойные внимания, святые такие бесы, правильные, по понятиям?..
Напомним: согласно официально действующей в нашей стране Международной классификации болезней 10-го пересмотра, наркозависимость является болезнью, а не одержимостью.
Живительный карцер
В официальном сообщении Следственного комитета сказано: «Молодая женщина в тяжелом состоянии с целым набором заболеваний и патологий несколько дней оставалась в центре без медицинской помощи, в результате чего и скончалась».
Факт плохого здоровья погибшей подтвердил и Евгений Ройзман в интервью «Собеседнику»: «Таня Казанцева пришла к нам с больной печенью и ослабленным иммунитетом. Но к болезни и смерти Тани Казанцевой фонд не имеет никакого отношения».
— Я поражена таким подходом, — заявляет Любовь Спижарская. — Ни в один центр, которых я знаю множество, никто не примет еле живого человека. А заболевшего моментально отправят в больницу. Если это отдаленный деревенский дом, куда не ездит скорая, вызовут такси, найдут частную машину…
В дискуссии в журнале «Сноб» Евгений утверждает: «Я не считаю, что что-то случилось, это абсолютно штатная история. Сутки мы пытались вызвать скорую, но она не хотела ехать. <…> С чего-то вдруг прокуратура возбудилась, и вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, они взяли и накинулись на нас. Но еще раз скажу, что для нас эта ситуация штатная. Я оставляю за собой право делать то, что я считаю нужным».
А вот что пишет Дарья Гладкова: «Я была в центре с Татьяной Казанцевой, и то, во что хотят верить родственники Тани, — это не есть правда, они не видели то, что видела я… Ее бросили в карантин на голую сетку и оставили на всю ночь, утром я увидела ее, и мне стало очень страшно: вся синяя, пена изо рта, глаза закатились и судорожно дергаются ноги. И лишь после этого ей вызвали скорую! Очень жаль девушку. И это еще не все, что происходило там с ней!»
Вот еще одно свидетельство — интернет-дневник Натальи Гриневской, недавно, по ее выражению, «освобожденной из ада» (n_grinevskaja): «Всю ночь она стонала. Но до утра никто ничего не делал. Положили ее не на матрац — на голую сетку. Под нее поставили таз, чтоб она в туалет ходила под себя. Это было вечером, она еще стонала — мы слышали ее стоны. Утром только обмыли, одели и вызвали скорую».
— Я считаю подобное недопустимым, и могу утверждать, что в нашем регионе такие «методики» не применяются, а статистика по наркомании практически идентична свердловской, — заявляет Любовь Спижарская.
Мы не можем проверить (чтобы, например, опровергнуть) эти чудовищные обвинения. Записей с камер не просмотреть — их даже органы следствия почему-то не получили. Но зато на видео, выложенных в свою защиту самим фондом, мы видим толстые решетки на всех окнах, даже на третьем этаже, и внутри — в коридорах. И видим только трех девушек, которые упорно твердят, что их тут четырнадцать. А потом проговариваются: «Таня у нас спросила разрешения лечь, ну я ей разрешила». То есть рассказывают все омбудсмену Мерзляковой не 14 «реабилитанток», а три «ключницы»?
А ведь хотелось бы, чтобы все плохое было неправдой! И чтобы одни успехи, улыбки и поздравления. Как у множества коллег.
Главное ведь даже не в статистике, не в проценте бросивших наркотики. Главное в том, чтобы ни для кого и нигде цель не оправдывала средства. А «любой ценой» — это всегда выходит дороже. И себе, и обществу.
И если даже была бы панацея, метод, спасающий БОЛЬШЕ процентов, чем остальные, но с непрестанными скандалами, жалобами от спасаемых, с ежегодными разборками: есть наручники или нет, можно уйти (как в соглашении написано) или нельзя (как в реальности), я лично за тот, где поспокойнее, без скандалов. Потому что насильники в штатском ничем не лучше насильников в погонах. А кто думает иначе, пусть почитают речи адвокатов Иозефа Фрицля, который 24 года продержал дочь в подвале — по версии защиты, именно «уберегая от наркотиков».
Анатолий ЗАОСТРОВСКИЙ