Чжу жикунь:«я привык жить под давлением»

— Вы снимаете фильмы с провокационными названиями («Гомосексуальный Китай») и еще более провокационным содержанием («Карамай» — о трагедии 1994 года). Где вы берете деньги на такое кино?
— Картины наши малобюджетные, поэтому и денег требуется немного. Довольно часто мы вкладываем собственные средства, ну и друзья подключаются. Если требуется дополнительное финансирование, то обращаемся в фонды.
— В Китае ваши фильмы не выходят в широкий прокат. Как они находят своего зрителя?
— В Китае, конечно, наши работы не слишком популярны. Когда начинаешь снимать независимое кино, то не питаешь иллюзий о широкой известности, я прекрасно понимаю, что в кинотеатрах мои фильмы увидят единицы. Так что один из немногих способов распространять наши ленты — через независимые кинофестивали либо на дисках. Еще мы загружаем нашу продукцию в интернет. Но доступ в сеть тоже то и дело перекрывают. Доступ ко многим видео может быть в любой момент заблокирован. Без сомнения, для меня крайне важно, чтобы картины дошли не только до моих соотечественников, но и до максимального числа зрителей по всему миру. Наша аудитория не монолитна, это совершенно разные люди. Но в первую очередь независимыми кинофильмами интересуются молодежь, студенты и наши коллеги кинематографисты.
— «Карамай» запретили для официального показа у вас в стране. Удалось ли найти другие способы его показать?
— Нам удалось договориться с несколькими кинотеатрами, но полиция запретила показ. Те же, кто уже узнал о «Карамае», хотели все-таки его посмотреть. И мы записали диски и стали их раздавать, выложили фильм в сети. Так его смогут посмотреть не только в Китае, но и по всему миру.
— Полагаю, после выхода «Карамая» власти Китая стали следить за вами пристальнее. Не стало ли это помехой для фестиваля документального кино, который вы организуете в Пекине?
— В Китае время от времени мне запрещают выходить из дома. Власти за мной наблюдают, да. В прошлом году, например, мой фестиваль документального кино был отменен. В этом году работа все-таки продолжилась. Но тем не менее временами какие-то фильмы не допускают на экраны, а иногда приходят и просто вырубают электричество в кинотеатре.
— Как вы работаете под давлением?
— К этим обстоятельствам пришлось просто привыкнуть и продолжать делать свои дела дальше. Режиссерам в этом смысле чуть полегче, потому что они могут передвигаться по стране, из района в район. Полиция-то ведь не везде есть. Хотя многие прекращают работать просто потому, что страшно.
— В Китае возможно, чтобы деятели культуры поддерживали оппозицию? И насколько вообще возможно говорить об оппозиции по отношению к Китаю?
— В Китае происходит много политических событий. Есть провинции, где возникают напряженные ситуации, куда отправляют войска для подавления недовольства. И это происходит по всему Китаю. Ну чего-либо организованного у нас нет. Ни волонтерских организаций, ни каких-либо сообществ. У нас только одна официальная партия — коммунистическая.
Единственное, что можно делать сейчас, это говорить о творящихся беззакониях. В Китае большинство международных сайтов заблокировано, но все равно есть люди, которые пробиваются к ним, взламывая защиту. И как только такое случается, информация быстро распространяется. Так что в любом случае всегда есть то, что ты можешь сделать в одиночку.
— Есть ли среди деятелей культуры лидеры, достойные доверия и уважения?
— На самом деле большинство людей против власти, правительства. Хотя они пока не нашли способ, как добраться до этой цели. Можно бороться через интернет, но сделать конкретные шаги очень нелегко. Можно, конечно, иметь собственную точку зрения. Но что с ней делать и куда и как применить — непонятно. Позиция есть, а лидера нет. У нас, естественно, хватает художников, писателей, режиссеров, известных своими неудобными высказываниями, но лидера среди них пока нет.
— А какое давление оказывается сильнее — политические или финансовое? И получается ли преодолеть эти препоны?
— Мне самому это не сложно. Ведь нам нужно не так много денег, да и одобрение критиков нас тоже не слишком интересует. Я не говорю, что проблемы не существует. Для меня как независимого кинематографиста это материал. Лучше использовать обстоятельства для очередного фильма, чем говорить «я этого боюсь» и ничего не делать.
— С нынешней властью в Китае возможен диалог? Например, через культуру.
— Невозможно, многие пытались — ничего не получилось, и только сильнее разочаровались.
— Ваши фильмы — это форма протеста против того, что сейчас происходит в КНР, против политики власти?
— Прежде всего свои фильмы я делаю, потому что лично чувствую давление. Так я выражаю свои чувства, свое мнение по поводу того или иного явления и события. Разумеется, хватает и других фильмов, которые выражают несогласие с системой. Важно, что мои ленты передают мой образ мыслей. Потому я не могу сказать, что мои фильмы направлены исключительно против системы.
— Есть ли у вас и у ваших режиссеров такое понятие, как самоцензура?
— Да. Я пытался работать без нее, но пока не получается. Я не имею в виду, что о чем-то мы не можем говорить, но иногда происходит что-то, что волнует тебя, вызывает особую реакцию. В первую очередь фильмом нужно выражать то, как ты понимаешь этот мир и себя.

СПРАВКА
Чжу Жикунь — продюсер неигрового кино, в том числе знаменитого шестичасового фильма «Карамай» Сюй Синя (2009; участвовал в конкурсе МКФ в Локарно-2011) о трагедии в Зале Дружбы округа Карамай с массовой гибелью школьников при пожаре. Директор Пекинского независимого фестиваля документального кино. Друг и продюсер многих работ знаменитого художника и правозащитника Ай Вэйвэя.

Наталья Эфендиева, фото Константина Голубева