Израильские хроники: просите мира иерусалиму
Петербургские туристы, приехавшие в Израиль в ноябре, в основном хотели одного: погреться на солнце, убежать от дождей и морозов. Дожди несколько дней шли и в Иерусалиме, из-за чего погода приблизилась к питерской. «Ленинградцы привезли», — шутили раньше в Крыму или Анапе в таких случаях. Однако к 15 ноября погода исправилась, а потом в Израиле стало совсем жарко — во всех смыслах. Из сектора Газа впервые за 20 лет начались обстрелы Тель-Авива и впервые за 30 лет — Иерусалима.
Резервистов призвали после того, как впервые за 20 лет начались
обстрелы Тель-Авива, где живет большинство израильского населения
Иерусалим
15 ноября. В Израиле объявлена частичная мобилизация: призвано 30 тысяч резервистов. Выглядит это так, как будто вся страна снялась с места и собралась на войну. Половина людей на автовокзале, в трамвае, на улице — солдаты, для них даже есть спецпредложение со скидкой в Макдональдсе. Правда, говорят, военных здесь всегда много. Каждый по уставу обязан всегда иметь при себе оружие. Вот отец с сыном-солдатом сели поесть в ресторанном дворике автовокзала. За соседними столиками тоже группки юношей и девушек в форме. Они приходят, едят кошерную шаверму или бургеры, уходят, а на их место приходят новые.
Резервистов призвали после того, как из сектора Газа впервые за 20 лет начались обстрелы Тель-Авива — города, в котором живет большинство израильского населения. Палестинцы стреляют ракетами, которые практически неуправляемы, но на Тель-Авив ни одного снаряда так и не упало: работает новейшая система перехвата «Железный купол». Тем не менее в городе звучат сирены и открыты общественные бомбоубежища.
По шоссе номер 90, идущему вдоль Мертвого моря, на юг везут танки в грузовиках. Две таких машины едут прямо перед автобусом с туристами из Иерусалима. «Пляж, пляж Эн Геди!» — выкрикивает водитель название остановки. Это единственный бесплатный пляж на Мертвом море. Наконец автобус обгоняет танки и начинает ехать быстрее.
Вифлеем (Палестинская автономия)
Вифлеем всего в восьми километрах от Иерусалима. Навязчивые таксисты уверяют наивных туристов, что пешком от остановки автобуса до храма Рождества тоже несколько километров. Это неправда: идти не больше десяти минут.
Вечером те же таксисты утверждают, что автобусов на Иерусалим больше сегодня не будет, и им снова никто не верит. Но последний автобус не приходит, вместо него каждые полминуты проносятся машины скорой помощи с красными полумесяцами на бортах.
На Иерусалим упала ракета, а на границе вышла драка палестинской молодежи с солдатами, говорит таксист, и автобус отменили из-за этого. «Ракета в Иерусалиме» звучит бредом, и таксисту опять не верят. Однако ему нет смысла врать: он может довезти только до блокпоста, но вместо этого советует заночевать здесь — в Вифлееме считают, что у них более безопасно.
Выясняется, что ракета упала не в самом Иерусалиме, а в пригороде чуть южнее. «Безопасный» Вифлеем в 20 минутах езды от Иерусалима, и тоже к югу.
В вифлеемском хостеле работает парень по имени Юсеф. Он хорошо говорит по-английски и по-европейски улыбается гостям, объясняя, где чай и кофе на кухне. На крышке его компьютера светится надкушенное яблоко, на экране — фотографии и видео из Газы. Юсеф искренне уверен, что Израиль — агрессор, начавший войну без всякого повода.
— Это все не мое дело, — начинает он и тут же добавляет: — Нет, мне это все очень не нравится, конечно. Это все нечестно, абсолютно. Зачем Израиль выдумывает, что занимается самозащитой? Никто их не атаковал, не было никаких ракет. Они просто убили этого лидера ХАМАС.
На стене за спиной Юсефа висит карта: палестинские традиционные костюмы. Карта создана по исследованиям каких-то серьезных этнографов. Палестина обозначена на месте государства Израиль, по границам 1948 года. Единственное, о чем создатели карты забыли упомянуть, — что тогда Палестиной назывался просто-напросто весь регион, а вовсе не арабское государство.
Тель-Авив
Утро в тель-авивском молодежном хостеле начинается с сигнала воздушной тревоги.
— Штаны вам не понадобятся, ребята, все вниз, быстро! — кричит администратор хостела, забегая в комнаты.
Все бегут на лестницу и по ней на первый этаж. Воет сирена, но как-то тихо — проехавшая перед этим полицейская машина звучала громче. Кто-то спрыгивает с верхнего яруса кровати, на ходу хватая брюки. Кто-то выскочил из душа, завернувшись в полотенце.
Через минуту слышен негромкий «бум» — это взорвалась ракета. Все.
— Израиль — последний форпост цивилизации перед лицом этих убийц. Это нелюди, их так воспитывают с детства.
Женщина, которая это говорит, работает в книжном: продает русские и английские книги. Она уехала из Ленинграда в 90-м. Расспрашивает, как сейчас живут люди в Петербурге. Показывает путеводители, русскую классику и современную публицистику. Предлагает выпить воды: трогательная южная традиция.
Когда речь заходит о текущих событиях, бывшая ленинградка не становится агрессивной. Все тем же интеллигентским тоном она сообщает: израильской армии, к сожалению, не дают развернуться и выполнить полноценную зачистку сектора Газа. Армия работает ювелирно, жертвы среди населения минимальны.
Белобрысый Стас работает в хостеле, живет в Израиле уже 14 лет. В Петербурге учился на философском факультете, но не окончил.
— Здесь вечная весна и всегда война, — характеризует он все сразу: погоду, настроение и ситуацию в стране. Любит Егора Летова: говоря о вечной весне, неизменно добавляет: «В одиночной камере». Еще хвалит Эдуарда Лимонова и вспоминает, как состоял в «Русском национальном единстве». Пьет водку, но начальство, когда видит, это запрещает.
Стас считает, что арабы — как собака: «Ей надо показать, кто в доме хозяин». Арабы никогда не поймут евреев; им нужна сильная рука: они будут высовываться, «пока не придет такой дядя, как Путин».
Внешне Стас похож на Николая Бондарика. Странно в нем только то, что он еврей: все остальное вполне привычно.
Ори работает в вегетарианском кафе, а по образованию он художник. Живет в большом помещении с огромными окнами, которое служит и спальней, и мастерской. Сегодня воскресенье, первый рабочий день недели. Ори и его жена Рут только вчера вернулись в город после выходных и в шоке от того, что происходит.
Юсеф из Вифлеема говорил, что израильская ракета, убившая лидера ХАМАС Ахмеда аль-Джабари, прилетела «с ясного неба». Знакомые евреи утверждали, что убийство, наоборот, было ответом на несколько недель обстрелов со стороны сектора Газа. Ори и Рут озвучивают третью версию: истина посередине. Говорить о нескольких неделях обстрелов не совсем верно, потому что обстрелы южных израильских городов идут практически постоянно.
— Я слишком мало знаю, чтобы утверждать, что та или другая сторона определенно виновата в начале этих силовых действий, — честно говорит Рут. — Но такая ситуация каждый раз случается перед выборами, и популярность правящей партии увеличивается после этого. Может ли это быть случайно?
Ситуация что-то мучительно напоминает.
Ори и Рут — left wing, оппозиция. По их словам, так, как они, в Израиле думает меньшинство. Большинство не рассуждает, а принимает официальную версию событий.
Хайфа
Телефон издает резкий, тревожный звук. Габи берет в его руки, чтобы посмотреть, что случилось: это очередная воздушная тревога в Ашдоде.
Хайфа расположена на севере Израиля, и сирены здесь не звучат: ракеты из Газы так далеко не долетают. Но Габи работает гидом по всей стране, и ему нужно быть в курсе происходящего. Из-за этого неприятный сигнал прерывает разговор каждые несколько минут. Габи читает названия: Ашдод, Ашкелон, Бершеба, снова Ашдод… В основном это города на юге, но один раз тревога объявлена в пригороде Тель-Авива. Мобильное приложение, оповещающее о летящих ракетах, было выпущено в Израиле в последнюю неделю и еще не переведено на английский. Среди сидящих вокруг оно установлено только у Габи.
— Хайфа — спокойный город, — рассказывает он. — Здесь арабы и евреи живут вместе.
Габи, то есть Габриэль — палестинец-христианин. Он родился в Иерусалиме и имеет статус резидента, дающий право жить в Израиле, но у многих живущих здесь арабов есть и израильское гражданство.
Хайфа расположена на холмах на берегу. Сверху, высоко над морем, еврейская часть города. Она напоминает российскую или украинскую провинцию — впечатление усиливает то, что многие здесь говорят по-русски. Внизу арабский район. Часть домов стоят пустыми, оставленные своими хозяевами. Посередине на склоне Сады Бахаи с гробницей основателя религии Бахаи, спускающиеся, как Большой каскад с Петергофе.
Впрочем, большинство жителей Хайфы не очень религиозны. По словам Габи, здесь сильны левые настроения. В случае израильтян и палестинцев это означает: те, кто готов искать компромисс друг с другом. Правые же — это религиозные фанатики с обеих сторон.
— Для них дважды два не равно четырем, — объясняет Габи. — Дважды два равно четырем, иншаллах — если Богу будет угодно.
Кафе в арабской части города окончательно ломает все стереотипы. За одним из столиков сидит женщина с короткой стрижкой и с сигаретой в руке. «Фатима!» — окликает ее знакомый. По словам Габи, все посетители этого кафе — арабы.
На углу улицы человек пятнадцать молодежи с израильскими флагами. Девушки очень пронзительно для такой малочисленной демонстрации выкрикивают: «Эрец Исраэль!» («Земля Израиля!») Для проведения такой акции не нужно разрешение властей. Полицейские дежурят неподалеку. Крики усиливаются, когда мимо проезжают палестинские машины, а водители в ответ моментально натягивают арафатки на шею. Их в городе вообще сейчас носят много, хотя погода не настолько холодная, чтобы нужен был шарф.
На другом конце улицы показываются молодые люди с палестинскими флагами. Ожидается драка, однако так и не происходит. Где-то через полчаса после окончания израильской демонстрации начинается палестинская: она оформлена как символические похороны погибших в Газе и движется по улице. Вероятно, из-за большей креативности в ней участвует больше людей — человек пятьдесят.
— Я могу их понять, — говорит Габи, рассказывая о том, что в Университете Хайфы арабы устроили минуту молчания в память о гибели Ахмеда аль-Джабари. — Сейчас даже в Хайфе люди начинают чувствовать национальную солидарность. Вот ты что почувствуешь, если Путина убьют американцы? Ничего? А если чеченцы?
У русских журналистов, как Габи ни старается, не выходит почувствовать обиду за гипотетически убитого Путина. После пяти минут оживленного обсуждения ситуация начинает тянуть на очередную «Анатомию протеста».
— Габи, признайся, ты работаешь на грузинские спецслужбы?
Пока более радикальная молодежь выходит на демонстрации, демократичные левые сидят в кафе и молча не одобряют то, что происходит.
— Я всегда читаю о событиях сразу на трех ресурсах: израильском, палестинском и европейском, — говорит Габи. — Ни один из них не могу назвать более-менее объективным.
В интернете появляются новости о том, что после визита лидера Египта достигнуто соглашение о прекращении огня. Правда, по одним данным, перемирие должно начаться в 9 вечера, по другим — в 12. Израильская сторона ждет прибытия Хиллари Клинтон, чтобы объявить о мире. Сейчас восемь часов. Оповещения о ракетных обстрелах на телефон Габи приходят каждые две минуты, а то и чаще. Говорят, усиление огня здесь всегда случается перед тем, как все закончится.
Иерусалим
15 ноября. В Израиле объявлена частичная мобилизация: призвано 30 тысяч резервистов. Выглядит это так, как будто вся страна снялась с места и собралась на войну. Половина людей на автовокзале, в трамвае, на улице — солдаты, для них даже есть спецпредложение со скидкой в Макдональдсе. Правда, говорят, военных здесь всегда много. Каждый по уставу обязан всегда иметь при себе оружие. Вот отец с сыном-солдатом сели поесть в ресторанном дворике автовокзала. За соседними столиками тоже группки юношей и девушек в форме. Они приходят, едят кошерную шаверму или бургеры, уходят, а на их место приходят новые.
Резервистов призвали после того, как из сектора Газа впервые за 20 лет начались обстрелы Тель-Авива — города, в котором живет большинство израильского населения. Палестинцы стреляют ракетами, которые практически неуправляемы, но на Тель-Авив ни одного снаряда так и не упало: работает новейшая система перехвата «Железный купол». Тем не менее в городе звучат сирены и открыты общественные бомбоубежища.
По шоссе номер 90, идущему вдоль Мертвого моря, на юг везут танки в грузовиках. Две таких машины едут прямо перед автобусом с туристами из Иерусалима. «Пляж, пляж Эн Геди!» — выкрикивает водитель название остановки. Это единственный бесплатный пляж на Мертвом море. Наконец автобус обгоняет танки и начинает ехать быстрее.
Вифлеем (Палестинская автономия)
Вифлеем всего в восьми километрах от Иерусалима. Навязчивые таксисты уверяют наивных туристов, что пешком от остановки автобуса до храма Рождества тоже несколько километров. Это неправда: идти не больше десяти минут.
Вечером те же таксисты утверждают, что автобусов на Иерусалим больше сегодня не будет, и им снова никто не верит. Но последний автобус не приходит, вместо него каждые полминуты проносятся машины скорой помощи с красными полумесяцами на бортах.
На Иерусалим упала ракета, а на границе вышла драка палестинской молодежи с солдатами, говорит таксист, и автобус отменили из-за этого. «Ракета в Иерусалиме» звучит бредом, и таксисту опять не верят. Однако ему нет смысла врать: он может довезти только до блокпоста, но вместо этого советует заночевать здесь — в Вифлееме считают, что у них более безопасно.
Выясняется, что ракета упала не в самом Иерусалиме, а в пригороде чуть южнее. «Безопасный» Вифлеем в 20 минутах езды от Иерусалима, и тоже к югу.
В вифлеемском хостеле работает парень по имени Юсеф. Он хорошо говорит по-английски и по-европейски улыбается гостям, объясняя, где чай и кофе на кухне. На крышке его компьютера светится надкушенное яблоко, на экране — фотографии и видео из Газы. Юсеф искренне уверен, что Израиль — агрессор, начавший войну без всякого повода.
— Это все не мое дело, — начинает он и тут же добавляет: — Нет, мне это все очень не нравится, конечно. Это все нечестно, абсолютно. Зачем Израиль выдумывает, что занимается самозащитой? Никто их не атаковал, не было никаких ракет. Они просто убили этого лидера ХАМАС.
На стене за спиной Юсефа висит карта: палестинские традиционные костюмы. Карта создана по исследованиям каких-то серьезных этнографов. Палестина обозначена на месте государства Израиль, по границам 1948 года. Единственное, о чем создатели карты забыли упомянуть, — что тогда Палестиной назывался просто-напросто весь регион, а вовсе не арабское государство.
Тель-Авив
Утро в тель-авивском молодежном хостеле начинается с сигнала воздушной тревоги.
— Штаны вам не понадобятся, ребята, все вниз, быстро! — кричит администратор хостела, забегая в комнаты.
Все бегут на лестницу и по ней на первый этаж. Воет сирена, но как-то тихо — проехавшая перед этим полицейская машина звучала громче. Кто-то спрыгивает с верхнего яруса кровати, на ходу хватая брюки. Кто-то выскочил из душа, завернувшись в полотенце.
Через минуту слышен негромкий «бум» — это взорвалась ракета. Все.
— Израиль — последний форпост цивилизации перед лицом этих убийц. Это нелюди, их так воспитывают с детства.
Женщина, которая это говорит, работает в книжном: продает русские и английские книги. Она уехала из Ленинграда в 90-м. Расспрашивает, как сейчас живут люди в Петербурге. Показывает путеводители, русскую классику и современную публицистику. Предлагает выпить воды: трогательная южная традиция.
Когда речь заходит о текущих событиях, бывшая ленинградка не становится агрессивной. Все тем же интеллигентским тоном она сообщает: израильской армии, к сожалению, не дают развернуться и выполнить полноценную зачистку сектора Газа. Армия работает ювелирно, жертвы среди населения минимальны.
Белобрысый Стас работает в хостеле, живет в Израиле уже 14 лет. В Петербурге учился на философском факультете, но не окончил.
— Здесь вечная весна и всегда война, — характеризует он все сразу: погоду, настроение и ситуацию в стране. Любит Егора Летова: говоря о вечной весне, неизменно добавляет: «В одиночной камере». Еще хвалит Эдуарда Лимонова и вспоминает, как состоял в «Русском национальном единстве». Пьет водку, но начальство, когда видит, это запрещает.
Стас считает, что арабы — как собака: «Ей надо показать, кто в доме хозяин». Арабы никогда не поймут евреев; им нужна сильная рука: они будут высовываться, «пока не придет такой дядя, как Путин».
Внешне Стас похож на Николая Бондарика. Странно в нем только то, что он еврей: все остальное вполне привычно.
Ори работает в вегетарианском кафе, а по образованию он художник. Живет в большом помещении с огромными окнами, которое служит и спальней, и мастерской. Сегодня воскресенье, первый рабочий день недели. Ори и его жена Рут только вчера вернулись в город после выходных и в шоке от того, что происходит.
Юсеф из Вифлеема говорил, что израильская ракета, убившая лидера ХАМАС Ахмеда аль-Джабари, прилетела «с ясного неба». Знакомые евреи утверждали, что убийство, наоборот, было ответом на несколько недель обстрелов со стороны сектора Газа. Ори и Рут озвучивают третью версию: истина посередине. Говорить о нескольких неделях обстрелов не совсем верно, потому что обстрелы южных израильских городов идут практически постоянно.
— Я слишком мало знаю, чтобы утверждать, что та или другая сторона определенно виновата в начале этих силовых действий, — честно говорит Рут. — Но такая ситуация каждый раз случается перед выборами, и популярность правящей партии увеличивается после этого. Может ли это быть случайно?
Ситуация что-то мучительно напоминает.
Ори и Рут — left wing, оппозиция. По их словам, так, как они, в Израиле думает меньшинство. Большинство не рассуждает, а принимает официальную версию событий.
Хайфа
Телефон издает резкий, тревожный звук. Габи берет в его руки, чтобы посмотреть, что случилось: это очередная воздушная тревога в Ашдоде.
Хайфа расположена на севере Израиля, и сирены здесь не звучат: ракеты из Газы так далеко не долетают. Но Габи работает гидом по всей стране, и ему нужно быть в курсе происходящего. Из-за этого неприятный сигнал прерывает разговор каждые несколько минут. Габи читает названия: Ашдод, Ашкелон, Бершеба, снова Ашдод… В основном это города на юге, но один раз тревога объявлена в пригороде Тель-Авива. Мобильное приложение, оповещающее о летящих ракетах, было выпущено в Израиле в последнюю неделю и еще не переведено на английский. Среди сидящих вокруг оно установлено только у Габи.
— Хайфа — спокойный город, — рассказывает он. — Здесь арабы и евреи живут вместе.
Габи, то есть Габриэль — палестинец-христианин. Он родился в Иерусалиме и имеет статус резидента, дающий право жить в Израиле, но у многих живущих здесь арабов есть и израильское гражданство.
Хайфа расположена на холмах на берегу. Сверху, высоко над морем, еврейская часть города. Она напоминает российскую или украинскую провинцию — впечатление усиливает то, что многие здесь говорят по-русски. Внизу арабский район. Часть домов стоят пустыми, оставленные своими хозяевами. Посередине на склоне Сады Бахаи с гробницей основателя религии Бахаи, спускающиеся, как Большой каскад с Петергофе.
Впрочем, большинство жителей Хайфы не очень религиозны. По словам Габи, здесь сильны левые настроения. В случае израильтян и палестинцев это означает: те, кто готов искать компромисс друг с другом. Правые же — это религиозные фанатики с обеих сторон.
— Для них дважды два не равно четырем, — объясняет Габи. — Дважды два равно четырем, иншаллах — если Богу будет угодно.
Кафе в арабской части города окончательно ломает все стереотипы. За одним из столиков сидит женщина с короткой стрижкой и с сигаретой в руке. «Фатима!» — окликает ее знакомый. По словам Габи, все посетители этого кафе — арабы.
На углу улицы человек пятнадцать молодежи с израильскими флагами. Девушки очень пронзительно для такой малочисленной демонстрации выкрикивают: «Эрец Исраэль!» («Земля Израиля!») Для проведения такой акции не нужно разрешение властей. Полицейские дежурят неподалеку. Крики усиливаются, когда мимо проезжают палестинские машины, а водители в ответ моментально натягивают арафатки на шею. Их в городе вообще сейчас носят много, хотя погода не настолько холодная, чтобы нужен был шарф.
На другом конце улицы показываются молодые люди с палестинскими флагами. Ожидается драка, однако так и не происходит. Где-то через полчаса после окончания израильской демонстрации начинается палестинская: она оформлена как символические похороны погибших в Газе и движется по улице. Вероятно, из-за большей креативности в ней участвует больше людей — человек пятьдесят.
— Я могу их понять, — говорит Габи, рассказывая о том, что в Университете Хайфы арабы устроили минуту молчания в память о гибели Ахмеда аль-Джабари. — Сейчас даже в Хайфе люди начинают чувствовать национальную солидарность. Вот ты что почувствуешь, если Путина убьют американцы? Ничего? А если чеченцы?
У русских журналистов, как Габи ни старается, не выходит почувствовать обиду за гипотетически убитого Путина. После пяти минут оживленного обсуждения ситуация начинает тянуть на очередную «Анатомию протеста».
— Габи, признайся, ты работаешь на грузинские спецслужбы?
Пока более радикальная молодежь выходит на демонстрации, демократичные левые сидят в кафе и молча не одобряют то, что происходит.
— Я всегда читаю о событиях сразу на трех ресурсах: израильском, палестинском и европейском, — говорит Габи. — Ни один из них не могу назвать более-менее объективным.
В интернете появляются новости о том, что после визита лидера Египта достигнуто соглашение о прекращении огня. Правда, по одним данным, перемирие должно начаться в 9 вечера, по другим — в 12. Израильская сторона ждет прибытия Хиллари Клинтон, чтобы объявить о мире. Сейчас восемь часов. Оповещения о ракетных обстрелах на телефон Габи приходят каждые две минуты, а то и чаще. Говорят, усиление огня здесь всегда случается перед тем, как все закончится.
Мария СМИРНОВА, фото предоставлены пресс-службой Армии обороны Израиля http://www.facebook.com/matzdieim