Мы можем побеждать

Это, конечно, та еще победа. Спросите у любой матери, что она выберет: здорового ребенка или 5 миллионов рублей. В ответе можно не сомневаться. Но если жизнь малыша началась с того, что ему нанесли увечье в роддоме, а российские суды до недавнего времени пределом моральной компенсации считали 50 тысяч рублей — то это победа. Если весь дом завален счетами за лечение, а впереди их еще больше — то это победа. Если общество: судьи, врачи, пациенты благодаря этому поймут, что моральный вред — это не эфемерное, а реальное понятие — то это победа. 

Роддом

Анне было 22 года, когда она узнала, что станет матерью. 

— Мы хотели сначала квартиру, машину. Ну как обычно — рассказывает Анна. — Потом поженились, и через месяц я узнала, что беременна. Наступило счастье. УЗИ показало, что у нас будет сын. 

Роддом им. Снегирева Сафроновы выбрали по двум причинам: рядом с домом, и там родился муж Анны — Роман. Поэтому, когда начались схватки, муж без колебаний отвел Анну в роддом на улице Маяковского. 

«Эй ты, в синем халате, пошли за нами» — таким приветствием, по словам Анны, встретил ее медперсонал. Роды шли долго и тяжело. Все это время Анну наблюдал врач, недавно работающий в роддоме. Во время родов, как рассказывает Анна, акушер-гинеколог Светлана Нисковская из группы медиков стала давить на живот.
«Боль дикая, я кричу, а она говорит: не ори», — рассказывает Анна. 

О том, что ребенок получил травму, Анна узнала много позже и от других врачей. «Подвисает ручка, но это можно вылечить», — сказали Анне в роддоме. На четвертый день Дениса перевели в больницу Святой Ольги в состоянии средней тяжести. 

«Трудно было приехать из роддома, тут коляска, кроватка, ремонт сделан. Все есть, а ребенка нет», — говорит Анна. Первый месяц своей жизни Денис провел в больнице. Анна приезжала каждый день, вставала в шесть утра и ехала к сыну. Малыша родители могли навещать лишь в отведенные часы. 

«Мамам разрешалось приезжать, кормить, пеленать ребенка. В остальное время мы должны были находиться в коридоре. Там всегда сидело человек двадцать», — вспоминает Анна. В больнице Денису поставили диагноз «парез Эрба». Был зафиксирован разрыв нерва, правая рука не реагировала на рефлексы — просто висела. 

Дальше началась череда больниц. Рефлексотерапия, физиотерапия, массаж, уколы, таблетки — жизнь ребенка состоит из постоянных посещений врачей. Каждые два месяца ему нужно проходить курс реабилитации. Денису Сафронову определена инвалидность. 

Через форум в интернете Анна познакомилась с мамами детей, имеющих тот же диагноз. «Собирать деньги на операцию будешь сама. Делается это так: листовки, группа «ВКонтакте», газеты, телевидение», — рассказала ей одна из товарок по несчастью. Необходимую сумму — девять тысяч евро — собрали через социальную сеть, откликнулись друзья и коллеги. Результатом операции в Германии стало то, что Денис начал шевелить рукой. 

Суд 

Анна написала заявление в полицию. Год ждали, пока начнется следствие. «Мы постоянно ходили и добивались того, чтобы было возбуждено дело», — говорит молодая мама. 

Вскоре Анна получила письмо из роддома. В нем говорилось, что была созвана комиссия, проведена проверка — акушерка лишена премии. По словам Анны, сама акушерка об этом узнала позже. 

Затем начались суды: гражданский и уголовный. На одно из первых заседаний Анне пришлось вызывать скорую. 

12 июля 2012 года акушеру Елене Воробьевой и акушеру-гинекологу Светлане Нисковской присудили два года лишения свободы условно по статье 238 УК РФ. Они были признаны виновными в «оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, которые повлекли по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека». 

14 ноября 2012 года суд удовлетворил гражданский иск семьи Сафроновых и назначил компенсацию в 5 миллионов рублей. Иски со стороны матери, отца и самого Дениса были объединены в одно производство — по 2 миллиона присуждено Анне и Денису, 1 миллион рублей — отцу ребенка Роману. Изначально суммарный размер искового требования составлял девять миллионов рублей. Прокуратура просила для Сафроновых шесть. 

Александр Голованов, адвокат семьи Сафроновых, решение суда назвал беспрецедентным. Впервые в подобных делах судом были услышаны доводы истца и определена такая большая сумма в качестве компенсации морального вреда.
По словам адвоката, важным моментом в процессе по иску семьи Сафроновых стало наличие имеющегося приговора суда, по которому действия врачей попадают под статью Уголовного кодекса. Во время заключительного слушания судья делала отсылки к этому постановлению. 

«Дела, связанные с врачебными ошибками, самые непростые, — говорит Александр Голованов. — Доказать вину врачей при совершении тех или иных действий очень сложно. Как определить, например, почему давили на живот или не дали нужного лекарства? Потому что так было необходимо, или потому что лень было врачу другие мероприятия осуществлять? Такую оценку может дать только другой врач. Суд и следствие опираются на мнение экспертов, а эксперты сами из медицинской среды, многие из них учились вместе. Но шанс на объективность все же всегда есть». 

Между тем случаев, когда экспертиза вызывает сомнения, можно привести немало. Светлана Громова в 2007 году рожала ребенка в роддоме при университете им. Павлова. Ребенок скончался через несколько месяцев от травм, полученных во время родов. Женщина после медицинского вмешательства потеряла возможность иметь детей. Медицинская экспертиза, которую проводило Бюро судебно-медицинской экспертизы, Городским судом была признана проведенной с нарушениями. В частности, подпись Светланы Громовой на документе, позволяющем провести медицинское вмешательство, была подделана. Горсуд постановил провести повторную экспертизу с привлечением независимых экспертов, не находящихся в подчинении Комитета по здравоохранению, в ведении которого находится и роддом. 

Также Городской суд не поверил Бюро судебно-медицинской экспертизы в деле Александры Пономаренко, рожавшей в пушкинском роддоме. У ребенка Александры был диагностирован все тот же «парез Эрба». Новую экспертизу проводит Федеральное бюро судебно-медицинской экспертизы в Москве. 

В историях Анны, Елены и Александры прослеживается одна схожая деталь — о том, что ребенок получил травму, родители узнавали только при поступлении в больницу, но никак не от сотрудников роддомов. 

По словам Александра Голованова, дело Сафроновых будет иметь большое значение: «Создан реальный прецедент того, что за халатное отношение к самому святому для любого нормального человека событию — рождению ребенка — придется отвечать. Возможно, данное дело самим фактом свое существования спасет чью-то жизнь». 

Дениска

Впереди у Дениса долгая реабилитация. Анна хочет свозить его в центр на Украине, где детям с таким диагнозом проводят хороший курс терапии. Многие родители откладывают деньги, чтобы свозить туда детей.

Пока мы говорим с Анной, Денис резво носится по комнате. Он уже лепечет свои первые слова. Денис способен двигать правой рукой, но не может поднять ее выше уровня глаз. У него выступает правая лопатка, немного приподнято правое плечико, хотя этого не заметишь с первого взгляда. Анна рассказывает, что дедушка научил Дениса фехтовать.

Из протокола

На заседании Куйбышевского районного суда подробно разбиралось, как определить наличие нравственных страданий у родителей.
Судья: Понесли ли родители ребенка нравственные страдания в связи с травмой, возникшей из-за врачебной ошибки?

Ответчик: Кроме искового заявления, в материалах дела нет никаких доказательств того, что есть нравственные страдания.

Адвокат Сафроновых: Вы считаете, что за эти два года ребенок, лишенный возможности пользоваться своей рукой, не претерпевает физических страданий от того, что он руку не может поднять? Не может играть со своими родителями, родственниками?

Ответчик: В материалах дела нет данных о том, что ребенок при движении рукой испытывает боль.

Судья: А как же невозможность пользоваться органом тела?

Ответчик: Ребенок пока не осознает этого, он еще находится в стадии социализации.

Судья: С какого возраста ребенок начнет это осознавать?

Ответчик: С 5–7 лет.

Анна Сафронова, мама пострадавшего малыша, не выдержала всего услышанного и заплакала: «Нужно сойти с ума или чтобы у тебя остановилось сердце, чтобы люди поняли, что ты страдаешь?»