Игорные зоны

Закон о «Гайд-парках» в столице незаметно вступил в силу под звон бокалов во время новогодне-рождественской «декады ужасов». В Петербурге же поправки к закону о митингах должны принять сегодня. Это может привести к тому, что 31-я статья Конституции (и так-то действующая с грехом пополам) сохранится только на бумаге. Менять городские правила проведения публичных акций властям приходится из-за изменений федерального закона о митингах, принятых летом 2012 года. Тогда Госдума, ужесточив ответственность за «несогласованные» акции, предписала ввести в регионах «Гайд-парки», где можно собираться свободно. Региональным законом должно быть установлено предельное число митингующих, которые могут собираться там, не подавая властям уведомления. Одновременно регионам дали право определить у себя перечень территорий, где проведение публичных акций вообще запрещено.

В Петербурге максимально закрутили гайки в пределах того, что позволил федеральный закон. Для начала в качестве «Гайд-парка» — заметим, лишь одного на 5-миллионный город — администрация определила небольшую площадку на Марсовом поле. Том самом, где только что разогнали невинную акцию граждан, задумавших — о ужас! — поиграть в снежки, не получив на это согласования в Смольном. Теперь прийти на Марсово поле можно будет свободно — но лишь числом не более 100 человек. Если собраться захочет 101 человек — придется подавать уведомление и ждать согласования. Заметим: федеральный закон предписывает установить лимит не менее чем в 100 человек. Питерские власти могли выбрать лимит в тысячу человек, пять тысяч, десять тысяч — но выбрали вариант, максимально ограничивающий свободу собраний.

Далее чиновники предлагают не распространять действие закона на религиозные обряды и церемонии и на культурно-массовые и спортивные мероприятия, проводимые в праздничные дни. С какой стати? Какова принципиальная разница между митингом протеста, шествием болельщиков «Зенита», крестным ходом и маршем поклонников рок-музыки, возвращающихся после концерта? Во всех случаях создаются «помехи движению пешеходов или транспортных средств». Как бы отреагировали православные жители Петербурга, если им было бы разрешено собираться только в «специально отведенных местах» и числом не более 100 человек?

Определяя территории, где проведение собраний, митингов, шествий и демонстраций запрещено, Смольный ни в чем себе не отказал. В число запретных попали весь Невский проспект, Дворцовая и Исаакиевская площади — наиболее известные городские территории, где многократно проводились публичные акции и праздничные мероприятия.

Наконец, смольнинский законопроект запрещает проведение публичных акций в пределах 200 метров от зданий, занимаемых органами госвласти, образовательными учреждениями и учреждениями здравоохранения, и в пределах 100 метров от станций метро. Это уже чистой воды кафкианство (не говоря о том, что ничего подобного нет в федеральном законе). Ведь понятная цель большинства публичных акций — выразить мнение граждан о решениях власти или чего-то от нее потребовать именно там, где располагаются эти органы власти, а не в глухом лесу или на пустыре у окраины города. С какой стати — вопреки Конституции и решениям Конституционного суда — это право ограничивается?

Кроме того, все органы власти Петербурга находятся в зданиях на главных магистралях. На большинстве городских улиц расположены школы, поликлиники, вузы, станции метро. Гражданские активисты составили карту, обозначив на ней все потенциально запретные места, — и она чрезвычайно показательна: от свободы собраний в Петербурге почти ничего не остается. В этом, видимо, и заключается одна из главных целей смольнинского законопроекта.