Домашнее насилие по-европейски и по-русски

В Госдуме РФ готовится к рассмотрению очередной знаковый законопроект. Редкий случай: он призван не ограничить права граждан, а защитить их. И готовят его не сами депутаты, а правозащитники. Речь идет о законе о предупреждении домашнего насилия.

Законопроект длиной в 10 лет

Закона, посвященного проблеме домашнего насилия, в России нет. В действующем законодательстве вообще нет такого понятия, как совершение насилия в семье.

А значит, и ответственность за психологическое, нравственное или экономическое давление — когда член семьи лишается жилья, еды, одежды, денег, на которые он имеет законное право, — не предусмотрена. Наказывается только совершенное физическое или сексуальное насилие.

«Сейчас невозможно защитить ребенка от отца, не лишив его родительских прав», — объясняет ситуацию член Совета по защите прав человека при президенте России Наталия Евдокимова. По замыслу авторов, новый закон должен не только карать за уже совершенное, но и обеспечивать профилактику — силами местного самоуправления, полиции, врачей и правозащитников. Нарушителя смогут поставить на учет, провести с ним профилактическую беседу или обязать пройти психологическую программу, не дожидаясь, пока он совершит преступление. Авторы закона надеются, что насильник убоится судебного предписания, которое запретит ему издеваться над домашними.

У законопроекта долгая история. По словам Евдокимовой, идее такого закона уже лет десять, но его нынешний вариант написан совсем недавно.

«Законопроект разрабатывался под эгидой центра по противодействию насилию «Анна», — рассказывает юрист центра Мари Давтян. — Мы старались учесть рекомендации комитета по ликвидации дискриминации по отношению к женщинам и «ООН — женщины». По словам Мари, сейчас законопроект проходит экспертизу, после которой должно быть выдано заключение. Вполне вероятно, что уже в марте он будет внесен в Госдуму. Кто будет его вносить — пока неясно.
Кстати, в законопроекте не определен пол насильника и жертвы, и называется он нейтрально: закон о социально-бытовом насилии. По словам создателей, сделано это сознательно. «Это может быть не только женщина, — говорит Мари Давтян. — Пусть даже там 10% мужчин, но этих мужчин мы тоже должны защитить». Наталия Евдокимова называет другую причину: «90% пострадавших, конечно, женщины, но в законе это не прописано, просто чтобы не дразнить общество, которое очень «мужское».

По словам Давтян, чаще всего домашнее насилие сейчас проходит по статьям УК 115 и 116: побои и легкий вред здоровью. Это дела частного обвинения — потерпевший сам обращается с заявлением, сам собирает доказательства, и ни дознаватель, ни следователь, ни прокурор ему не помогают. В результате по этим статьям часто выносятся оправдательные приговоры, так как потерпевшие не могут собрать нормальную доказательную базу. «Хотелось бы, чтобы эти дела перестали быть делами частного обвинения и стали публичными», — говорит Давтян.

Мягонький вариант

Впрочем, не всем, кто занимается борьбой за права женщин, нравится законопроект. «Мы участвовали в обсуждении закона, писали предложения. Но когда увидели результат, удивились», — говорит Наталья Ходырева, директор петербургского Кризисного центра для женщин. По ее мнению, документ устарел: «Это некая эклектика из старых и малоэффективных законов республик СНГ: Киргизии, Молдовы, Украины. Они их принимали 7–9 лет назад, страны Европы — 15 лет назад. Наш вариант не соответствует ни международным конвенциям, ни модельному закону ООН».

«У нас появился какой-то мягонький вариант, — замечает Ходырева. — Как нам сказали, он приспособлен под уровень депутатов Государственной думы. В нем нет механизмов борьбы с домашним насилием. Профилактика — это, конечно, плюс, но нужны меры экстренной защиты жертв насилия». По ее мнению, в проекте не прописано скоординированных действий между полицией, судами, здравоохранением и социальными службами, и поэтому он может даже дискредитировать борьбу с насилием.

«Я бы тоже хотела законодательство как в Швеции»

«Речь, вероятно, о принудительном выселении, — отвечает на критику Мари Давтян. — Возможно ли принудительно выселить дебошира? Во многих странах действует правило: независимо от того, кто собственник квартиры, если одна из сторон применяет насилие, она уходит. Но у нас человек не может пойти в дешевый отель в любом регионе. Вынесут такое решение — и куда пойдет человек в сибирской деревне в 50-градусный мороз?

При этом в законе предусмотрено, что суд может обязать насильника оплачивать потерпевшей стороне аренду жилья или услуги кризисного центра. «Я бы тоже хотела иметь законодательство как в Северной Европе, — говорит Давтян. — Но и у них не сразу были такие законы».

Почувствовать разницу

Каково же шведское законодательство в предупреждении домашнего насилия и почему многие считают, что оно не будет работать на российской почве?

Как рассказал доктор криминологии Петер Линдстрем, Швеция двигалась к нынешнему законодательству постепенно. В 1982 г. нападение, совершенное в частном доме, было признано предметом уголовного права. В 1988 г. начали выносить запретительные судебные приказы в отношении насильника. А в 1998 г. принят закон «О грубом нарушении неприкосновенности женщины». По словам Линдстрема, такой закон из всех Скандинавских стран есть только в Швеции. В 2000 г. было внесено важное дополнение: если жертва обращалась за помощью ранее, все случаи насилия в суде рассматривают вместе. В 2012 г. был впервые назначен национальный координатор по вопросам насилия в семье. «В 2011 г. речь премьер-министра на Рождество была посвящена домашнему насилию», — рассказывает Линдстрем.

Финансирование этой борьбы — от психологических программ до убежищ для жертв — власти считают своей задачей. Один из принципов работы шведского правосудия в этом вопросе в том, что домашнее насилие не частное, а публичное дело. Когда дело доходит до уголовного наказания, обычной мерой пресечения является 6-месячный срок тюремного заключения. В это время осужденный проходит специальные психологические программы.

В Африке не прижилось

Шведские специалисты пробовали применить свой опыт в Южной Африке. Этот пример показывает, какие препятствия могут возникнуть у шведских методов в России. Так, в Швеции выявлять насилие помогают гинекологи. Все врачи обучены деликатно задавать наводящие вопросы обычным пациенткам, пришедшим на прием.

«Когда мы стали показывать видеоролики с инструкциями, южноафриканские врачи нас остановили, — рассказывает Лина Плоуг, участвовавшая в проекте. — Оказалось, что в Южной Африке у врача за день может быть до 80 пациентов, и вести диалоги о насилии они не успевают».

Для сравнения: в Швеции норма составляет от 16 до 20 пациентов в день. В России обычно гинеколог принимает в день от 30 до 40 пациентов. На каждого пациента отводится по 12 минут.

Надо с чего-то начинать

«Сейчас главное — поставить вопрос, что нужен закон о насилии», — считает Мари Давтян, один из авторов российского законопроекта. По ее словам, сейчас в России многие не понимают, что действующего Уголовного кодекса недостаточно, чтобы защитить жертв домашнего насилия. Прокуратура призывает в качестве решения проблем ужесточать уголовное наказание. Но юристы предлагают искать и другие методы борьбы.

«Будет ли это работать на российской почве? Когда написан закон, есть от чего отталкиваться, есть к чему апеллировать. С чего-то надо начинать», — резюмирует Наталия Евдокимова.