Средства есть, ума не хватает

После того как выяснилось, что в первом квартале 2013 года ВВП вырос менее чем на 2%, Владимир Путин срочно созвал экономическое совещание. Прошло оно в Сочи, что само по себе символично.

Впрочем, участники совещания, вместо того чтобы прогуляться по стройкам эпохи развитого путинизма, все же решили и впрямь посовещаться. Министр экономики Андрей Белоусов при обсуждении проблем привел данные о том, что у нас в стране загружено лишь 60 % мощностей предприятий. Вот, казалось бы, ответ на вопрос, что делать. Мощности есть, осталось их загрузить с помощью государственных заказов — и рост ВВП ускорится.

Подобный простой ответ на сложный вопрос о причинах экономических провалов всегда популярен. Но расширение государственного спроса отнюдь не всегда эффективно. Оно часто приводит не к развитию, а к развалу.

Зададимся вопросом: что представляют собой эти не используемые мощности?

Идет ли здесь речь об эффективных предприятиях, построенных в последние годы, хорошо работавших до кризиса-2008, но ныне снизивших темпы работы из-за отсутствия спроса? Или же речь идет о старых советских мощностях, толком не загруженных уже почти четверть века?

Есть подозрение, что незагруженные мощности — это в значительной степени мощности советских заводов, которые в принципе были рассчитаны на государственный спрос, прежде всего военный. Путин активно стремится загрузить ВПК заказами, однако бюджетных возможностей для расширения подобной политики уже нет. Можно, конечно, печатать деньги или пилить резервный фонд, но при таком подходе мы быстро столкнемся с двумя проблемами.

Во-первых, известная часть денег будет просто украдена и выведена за рубеж. В этом принципиальное отличие государственных инвестиций от частных, за целевым использованием которых присматривает хозяин.

Во-вторых, увеличение спроса, совершившееся за счет денежной эмиссии, увеличит темпы инфляции. Иными словами, даже если с помощью государственного вмешательства удастся несколько подстегнуть рост ВВП, мы заплатим за это обесцениванием наших зарплат и сбережений. Такой рост нам нужен?

Впрочем, допустим, что часть незагруженных мощностей — это не советское наследие, а то, что могло бы эффективно работать. Скажем, в жилищном строительстве. Если государство выделит деньги на поддержание ипотечного кредитования, то, может, ускорятся темпы ввода жилья?

Зависеть это будет, по всей видимости, от степени монополизации строительной отрасли и от масштабов коррупции чиновников. Может так оказаться, что приток государственных денег в строительство обернется не столько ускорением ввода жилья, сколько ростом издержек на стройматериалы и на взятки.

Настоящее развитие отрасли возможно не столько благодаря загрузке неиспользуемых мощностей, сколько благодаря тому, что в этот бизнес при благоприятных условиях устремятся новые предприниматели. При таком подходе никакой монополизм невозможен. Однако сегодняшние исследования показывают, что в России все меньше людей готово заниматься бизнесом. Люди понимают, что на них тут же наедут и обложат разного рода поборами, делающими перспективы получения прибыли весьма проблематичными.

Таким образом, даже в тех сферах, где расширение производства за счет государственной поддержки могло бы теоретически иметь место, на практике (в наших российских условиях) скорее произойдет лишь рост цен. Чем больше денег потратит государство, тем дороже станет жилье. Приобретать его будет узкий круг покупателей в чисто спекулятивных целях. То есть не для того, чтобы самим жить, а чтобы продать квартиры когда-нибудь в будущем на пике цен.

Проблема российской экономики не в отсутствии денег, а в отсутствии таких условий ведения бизнеса, при которых частные капиталы будут инвестироваться, а не уходить в спекуляции и не утекать за рубеж. Как говорил кот Матроскин, «средства у нас есть, у нас ума не хватает».