Секретная операция на лице Петербурга

Только один из участников конкурса решился на понижение заданного заказчиком высотного максимума, ограничив застройку набережной 13-ю метрами ради сохранения вида на Стрелку и Князь-Владимирский собор. Рулевые творческого состязания пока больше озабочены созданием видимости его общественного обсуждения.

Открытый формат закрытых дверей

Конкурс на архитектурную концепцию судейского квартала на берегу Малой Невы прошел в режиме строгой секретности. О его проведении стало известно в конце августа, а шорт-лист оказался сформирован спустя всего пару недель. При этом условия конкурса и составленное для него задание держались в тайне, равно как и принцип отбора участников. Как говорят они сами, приглашения от Управделами президента РФ Владимира Кожина направлялись каждому персонально. Заседание отборочной комиссии также прошло в закрытом режиме, причем рядовые ее члены были лишены возможности изучить и проанализировать конкурирующие работы заблаговременно, а впервые увидели их в день голосования. О выбранных по его итогам четырех проектах советник Управделами Виктор Хреков сообщил через Facebook. Попутно известив читающих страничку его «мордокниги» о том, что в конкурсную комиссию входят такие выдающиеся жители Петербурга, как Даниил Гранин, Олег Басилашвили и Алиса Фрейндлих.

Правда, как стало известно «Новой», оба уважаемых артиста в работе комиссии участия не принимали. Не было и губернатора Петербурга (Георгий Полтавченко в отпуске). Помимо председательствующего Владимира Кожина, были министр культуры Владимир Мединский, «строительный» вице-губернатор Марат Оганесян, главы КГА и КГИОП, первые замы председателей Верховного и Высшего арбитражного судов, президент Российской академии архитектуры и строительных наук Александр Кудрявцев, директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский, глава петербургского Союза архитекторов Олег Романов, почетный гражданин Санкт-Петербурга Даниил Гранин и потенциальный пользователь одного из будущих объектов Борис Эйфман — всего 15 из 21 числящегося в составе комиссии.

Принцип формирования жюри уже вызвал критику и поставил под сомнение профессиональную обоснованность выносимого им вердикта. Перевес явно на стороне чиновников, представителей заказчика и заинтересованных «потребителей».

— В жюри, призванном определить судьбу ответственнейшего для Петербурга места, должны быть более ощутимо представлены такие организации, как Союз архитекторов и ВООПИиК. При всем уважении к таланту и творческим заслугам представителей литературного и писательского цеха, трудно представить, что им под силу профессиональный анализ и оценка столь важного и сложного градостроительного решения, — полагает игумен Александр (Федоров), профессор Академии художеств им. Репина.

Формально, конечно, Союз архитекторов представлен Олегом Романовым. Но, во-первых, его голос на фоне чиновничьего хора будет едва ли отчетливо слышен. Во-вторых, помимо главы Союза и непосредственных участников конкурса, ни малейшего представления о нем не имеют прочие члены этого профессионального объединения.

Возглавлявший его два десятка лет, а ныне почетный президент регионального СА Владимир Попов также получал приглашение войти в состав комиссии, но не смог принять его из-за ранее запланированной поездки. Владимир Васильевич сожалеет, что утратили силу ранее действовавшие положения закона, обязывавшие согласовывать с СА конкурсные задания.

— Мы всегда говорили и настаивали на том, что начинать обсуждение надо на стадии формирования конкурсного задания. Ведь именно им определяются те рамки, выйти за которые проектировщики не могут. На такой очередности мы настаивали и во времена продвижения газпромовского небоскреба на Охте, и когда ВТБ проводил свой конкурс по «Набережной Европы», — напоминает господин Попов.

Как известно, эти настоятельные рекомендации были проигнорированы и Газпромом, и ВТБ, приверженность тем же граблям демонстрирует теперь и кремлевский завхоз.

Строго говоря, профессиональное общественное обсуждение следовало начинать еще прежде, вырабатывая ответ на первый главный вопрос: что нужно городу, как он хочет распорядиться этой территорией, какое ее развитие диктуют петербургская градостроительная логика и следование нашим традициям? Решили без нас. И конкурс затеяли, срабатывая на опережение — не дожидаясь юридического оформления решения о слиянии судов и механизма их перебазирования.

Открывшийся после сноса вид на Князь-Владимирский собор. Ничего лишнего. Только гениальное. Фото Виктора Туралина.

Старые ошибки

К изъянам нынешнего конкурса Владимир Попов относит и неполноту поставленной заказчиком задачи — рассматривается только архитектурный аспект, без связи с инженерией, транспортной и прочими важными составляющими.

Почетный архитектор РФ Рафаэль Даянов убежден, что предлагаемые для такой территории концепции обязательно должны рассматриваться Градостроительным комитетом и Советом по сохранению культурного наследия и обсуждаться всенародно.

— Прежний проект, отобранный для этого места ВТБ (тандема Герасимов-Чобан. — Прим. ред.) мне очень не нравился. Недопустима здесь такая плотная семиэтажная застройка. И заявления авторов о сохранении свободного от застройки визуального коридора на Князь-Владимирский собор — все это от лукавого: не замрете же вы посреди улицы, ловя этот «прострел» на храм. Тому проекту больше подошло бы название «Набережная Берлина» — какая-то немецкая архитектура, один в один, никакого отношения к Петербургу не имеющая, — обращается к опыту прежних ошибок Рафаэль Маратович.

Кстати, в лукавстве (говоря мягко) упрекали тогда Герасимова-Чобана и эксперты ВООПИиК: на сайте последнего можно ознакомиться с убедительным разоблачением недостоверности представленной этим тандемом визуальной оценки и зримыми доказательствами того, как при реализации их проекта волшебный силуэт Биржи и Ростральных колонн оказывался «вмурованным» в глухую стену предложенной плотной застройки.

— В панораме, где уже доминирует Биржа, ничто другое доминировать не может, — убежден Рафаэль Даянов.

Архитектор также обращает внимание на другой чрезвычайно тревожный аспект: Петербург утрачивает черты морского города, его шаг за шагом отрезают от воды: где — намывные территории, где — проводимые вдоль набережных транспортные магистрали.

Принесет ли «судейский квартал» очередные потери, пока можно только гадать.

Один на всех

Первое сито Владимира Кожина выделило 8 работ. В шорт-лист, сформированный возглавляемой им комиссией, вошли четыре петербургские мастерские: Максима Атаянца, Евгения Герасимова, Юрия Земцова и Никиты Явейна.

Как рассказал «Новой» один из членов комиссии, изначально во второй тур выходила лишь тройка авторских коллективов, но, по настоянию одного из высоких чиновников, было предложено проголосовать и за работу Герасимова (против оказался лишь глава КГИОП Александр Макаров). По сведениям того же источника, наибольшее количество голосов получила архитектурная концепция Максима Атаянца, прозванного в профессиональной среде «архитектором поздней античности» и «апологетом итальянской классики». Сам господин Атаянц оказался в неведении относительно своего возможного лидерства:
— Нам никто официально не сообщал о количестве голосов, отданных за тот или иной проект, — пояснил Максим Борисович.

Откликаясь на просьбу «Новой», архитектор обрисовал предложенный им подход к решению поставленной задачи:
— Я твердолобо убежден в том, что в центре Петербурга ничего, кроме классической архитектуры, строить нельзя, иначе мы окончательно все испортим. Но без эпигонства. Разумеется, речь не о механическом воспроизведении, повторении чего-либо, а о продолжении петербургской традиции. Здесь мне представляется уместным уклон к 1910-м, к нео­классике. Такой вот у меня радикальный по нынешним временам подход.

«Радикализм» Атаянца проявился и в понижении высотности: до 13 м вдоль Малой Невы (в конкурсном задании закладывались предельно допустимые параметры 23–28-32 м — соответственно, по береговой линии, в глубине участка и на самых отдаленных от воды пятнах).
— Чрезвычайно важно сохранить вид на Князь-Владимирский собор, изначально именно это творение Ринальди было здесь той самой чистой высокой нотой, которая с самого начала участвовала в формировании силуэта Стрелки Васильевского острова, — убежден архитектор.

Демонстрируя редкую нынче профессиональную ответственность, Максим Атаянц сопроводил свою работу тщательным визуальным анализом (выполненным с помощью привлеченных им экспертов), фотографиями и прорисовками-наложениями проектируемых новых объемов.

Высказанных корреспондентом «Новой» опасений — мол, с таким минималистским подходом заказчик завернет вас вместе с проектом, — Максим Борисович не разделяет:
— У них нет нужды выжать все максимально из этого участка, они же не собираются торговать этими квадратными метрами. Тут, скорее, прагматизм иного свойства: лучше снизить издержки на протесты градозащитников.

Идея возвращения к разработкам Николая Баранова (главного архитектора Ленинграда 1938-1950 гг., предлагавшего создать единую зеленую зону от Троицкой площади до островов в дельте Невы) с разбивкой здесь городского парка Максиму Атаянцу не представляется реалистичной. Он полагает «слишком большой роскошью отдавать под это одну из главнейших набережных Петербурга», в то же время считая недопустимой застройку коммерческим жильем.
— Если не брать политический и экономический аспекты, а говорить исключительно о логике петербургской архитектуры, то с этой точки зрения я положительно оцениваю идею размещения здесь высших российских судов. Город на протяжении XVIII–XIX веков формировался именно как имперская столица, здесь ответственные территории отводились именно под крупные комплексы государственных учреждений, — убежден архитектор.

Нынешнее конкурсное задание он оценивает как вполне корректное — позволяющее, соблюдая заданные условия, сделать достойный проект. Дальше уже все будет зависеть от качества архитектуры. Среди прочего, обязательным условием было создание открытой для всех прогулочной зоны вдоль набережной (в проекте Юрия Земцова на нее отводится 60-метровая полоса; Максим Атаянц исходил из установленного водным кодексом запрета на застройку 20-метровой прибрежной зоны, где предложил устроить бульвар).

Еще одна поставленная заказчикам задача: придумать, как использовать бывшие Пеньковые склады на Тучковом буяне (проект военного инженера М. А. Деденева переработан А. Ринальди в 1764 г., реализован к 1772 г.), где в последние годы размещался Военно-космический кадетский корпус им. Петра Великого.

В большинстве своем участники конкурса сошлись на том, что здесь можно организовать медицинский центр для судей (под который, напомним, едва не отняли 31-ю больницу). Комплекс, состоящий из центрального двухэтажного здания важни (помещения для взвешивания пеньки) и двух симметричных корпусов по обе его стороны, в целом сохранился, но утратил некоторые весьма значимые элементы. Предполагается, что в соответствии с проектом Ринальди центральную часть боковых крыльев венчали аттики, оказалось утрачено и оригинальное завершение важни со статуей на украшенном гирляндами пьедестале. Без них кровля стала «скучная», «не естественная для барочного здания», считает Максим Атаянц, предлагая восстановить первоначальный облик.

Как объявил Владимир Кожин, вышедшие во второй тур проекты с понедельника будут представлены на сайте Президентской библиотеки, где желающие смогут оставить свои отзывы. Навысказывавшись вволю, горожане уже в октябре узнают об окончательном решении возглавляемого Кожиным жюри.