Ни Чехова, ни блокады, а авторов распустить

— Татьяна Алексеевна, сейчас идет уже несколько судебных процессов по незаконным увольнениям. Я была на некоторых судебных заседаниях, и там, со стороны нынешнего руководства института, прозвучали упреки в ваш адрес — вы, мол, неправильно организовали режим работы… 

 

— Не понимаю этих претензий, потому что в нашем институте начиная с 1958 года работали так: два присутственных дня, на которые назначаются все мероприятия, иногда бывает больше, но два — минимум. В остальные дни сотрудники информировали руководство, где и по какой теме они работают: либо изучают историю в архивах, библиотеках, либо — современный процесс в музеях, театрах, на концертах. И это не развлечение, а работа. Самое противное в этой ситуации, что те сотрудники, которые проявили лояльность к новому руководству, как работали, так и работают. Уволены те, кто открыто выступал против новых порядков. 

 

Татьяна КЛЯВИНА: «Раньше в институте один человек исполнял обязанности секретаря дирекции, заведующего канцелярией и кадровика. Институт ведь и прежде был не ахти какой огромный. Сейчас у директора — штат канцелярии, личный помощник, отдельный кадровик, инженеры, три зама директора, охранное агентство».

 

— То, что сейчас происходит с Зубовским институтом, — нечто уникальное или типичное? 

 

— К сожалению, происходящее в институте — показательное явление: в нашей жизни сейчас все сводится к какому-то фарсовому поведению, имитации управленческой деятельности. На примере Зубовского института это особенно видно: и Минкульт, и новый директор Ольга Кох постоянно твердят об оптимизации, ротации, плановых зачистках, увольнениях — целый набор громких и пустых фраз. В реальности — сокращают и увольняют активных, востребованных ученых, среднее поколение, а на их место принимают секретарей, помощников, охранников. Раньше в институте один человек исполнял обязанности секретаря дирекции, заведующего канцелярией и кадровика. Институт ведь и прежде был не ахти какой огромный. Сейчас у директора — штат канцелярии, личный помощник, отдельный кадровик, инженеры, три зама директора, охранное агентство, по странному совпадению обслуживающее и Университет культуры и искусства, откуда пришла Ольга Кох. Бюрократическая вакханалия! О какой оптимизации и экономии средств можно говорить? Это игра чиновников, в которой ученые ничего не стоят.

 

— В институте прошло серьезное сокращение — может, так Минкульт сэкономит деньги? 

 

— Эти увольнения — показатель абсолютной бесхозяйственности и разбазаривания бюджета. Институт был работающим учреждением с финансированием, выделенным под определенные планы, утвержденные министерством, никаких претензий в этом вопросе к нам не было. Но если посчитать все увольнения и сокращения, как минимум треть выделенных бюджетных средств вылетела в трубу — работы не приняты, а деньги заплачены. Вот Андрей Кириллов заканчивает исследование про Михаила Чехова, ему остался год работы, а его увольняют — за якобы имевшие место прогулы. Значит, вложенные в данную работу деньги за эти 5 лет потрачены впустую. Готов большой сборник об Аркадии Райкине — но «выдавлен» Андрей Лопатин, и коллективный труд трех лет псу под хвост. Больше некому выпускать сетевой журнал «Горизонты культуры», утрачены исследование об институте в блокаду, монография о Товстоногове, огромная работа о Климе, культовом театральном режиссере, — Игорь Вдовенко уволен «вместе с исследованиями». «Потерян» большой проект «Энциклопедия РИИИ», весь институт работал над ней три года. Сейчас уволили замдиректора по науке Анну Федоровну Некрылову, руководившую проектом. Теперь научной редактурой в проекте некому заниматься, и все 40 авторских листов «Энциклопедии…» канули в Лету. Особенно впечатляет увольнение Александра Чепурова — ответственного редактора энциклопедии «Александринский театр». Этот многолетний труд финансировался многие годы, практически готов, и вот уже никому не нужен. Если Минкульт, как говорят руководители института, согласовывает каждую кандидатуру на увольнение, в чем я сильно сомневаюсь, то, может, надо краешком глаза глянуть, какие работы сотрудники обеспечивали? 

 

— В денежном выражении можно подсчитать потери? 

 

— Авторский лист, по расценкам марта, стоил порядка 76 тысяч рублей со всеми налогами. Умножайте на 200 — и это только тексты! Есть еще научные мероприятия, которые не проведены, — эта сумма пропала, этого интеллектуального продукта нет. А это федеральная собственность, потому что государство купило эту работу института. По моим прикидкам, если посчитать, кто уволен или находится в списках на сокращение, то, получается, около 18 миллионов рублей выброшено на ветер нынешним руководством при попустительстве чиновников Минкульта. Люди ушли, а с ними эта авторская работа, на нее распространяется закон об авторском праве. И. о. директора стоит посмотреть на ситуацию с этой позиции, а не просто пришпиливать ученых к стулу. 

 

— В каком состоянии сейчас наука в Зубовском? 

 

— До сих пор не функционирует ученый совет, планы на следующий год не обсуждаются, не утверждены. Почти полностью уничтожен сектор кино и телевидения, хотя в Петербурге совсем плохо с киноведами! Мы планировали принимать молодых, у нас были сильные аспиранты. Безжалостно увольняют среднее, активно работающее поколение ученых, молодых вообще не берут. Неделю назад восемь наших докторов наук написали госпоже Кох письмо, требуя возродить ученый совет и практику обсуждения научных тем. Сейчас такой поступок требует большого человеческого мужества, и я восхищаюсь коллегами! Говорят, что в кулуарах и. о. директора заявила, что, пока из института не будет вытравлена вся оппозиция, ученый совет работать не будет. 

 

— Такое разорение института очень уж напоминает личную месть — может, в отношении вас — за то, что не молчите, за то, что ваши бывшие сотрудники не смирились? 

 

— Не думаю, но от чиновников всего можно ждать: министр Мединский до сих пор не может успокоиться, что летом «Вашингтон пост» напечатала со мной интервью, — он уже несколько раз с возмущением говорил об этом, комментируя ситуацию в Зубовском. Кстати, сектор актуальных проблем современной художественной культуры в институте, который я возглавляла, фактически уничтожен — там осталось полторы ставки. При этом сам Владимир Мединский не раз упрекал наш институт в том, что он якобы слишком увлекается историей и слишком мало занимается актуальными исследованиями. 

 

— Как можно было бы сейчас разрулить эту ситуацию? 

 

— Отступить от своих планов и потерять лицо, боюсь, Минкульт уже не может. Хотя на самом деле сейчас удачный момент, чтобы все это прекратить: только начались суды по незаконным увольнениям, еще не все специалисты ушли. Именно сейчас в Петербург могли бы приехать чиновники Минкульта, обсудить ситуацию с комиссией по культуре, науке и образованию Законодательного собрании, с Союзом ученых города, вернуться к идее экспертного совета, которая так нравилась Григорию Ивлиеву, замминистра. Если нет планов закрывать институт, то зачем сейчас его громят, не считаясь ни с какими доводами разума, материальными и репутационными потерями? Ну правда, не из чувства же мести! 

Летом 2013 года в РИИИ в Петербурге по распоряжению Минкульта сменилось руководство. И за почти полгода деятельности нового директора в институте фактически парализована научная работа: уволено несколько десятков специалистов, не действует ученый совет. Монографии, энциклопедии, журналы, на выпуск которых министерство выделяло финансирование, не выходят, хотя средства на них перечислены и большей частью потрачены. Сотрудники РИИИ подали уже четыре иска о незаконных выговорах и увольнениях, которые позволяет себе новое руководство института.