"Если необходимость заставит сдать Ленинград"
Как следует из документов, для сталинского руководства существовал один приоритет: спасение войск, а не удержание города Ленина любой ценой
Чтобы поставить точку в затянувшихся дискуссиях о блокаде, спровоцированных конфликтом вокруг телеканал "Дождь" и его опросом на тему "Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?" – нет нужды устраивать протестные флэшмобы и писать челобитные президенту. Достаточно просто обратиться к фактам. И сразу станет ясно, что весь этот конфликт с исторической точки зрения не стоит выеденного яйца.
По сути, и "кощунствующие" телевизионщики, и патриоты-инквизиторы исходят из одного исторического мифа: немцы "рвались захватить Ленинград", а город "героически отражал атаки, умирал, но не сдавался".
Город в самом деле не сдался злой судьбе, на которую его обрекли тоталитарные вожди – чужие и свои. И все же картина была не такой, какой она видится "людям Дождя" и "анти-Дождя": "немцы рвались в город", а Красная армия "отражала их атаки".
В действительности всё было не совсем так. Немцы не "рвались захватить Ленинград" (об этом за последние недели было сказано много), поскольку почти сразу отказались от идеи брать город штурмом. Замкнув 8 сентября кольцо блокады, генералы вермахта – во избежание собственных лишних потерь и ради переброски части войск на московское направление – сознательно перешли к тактике осады. Однако советское командование, не разгадавшее этого маневра, продолжало ждать штурма и готовилось к возможной сдаче города.
В итоге вплоть до конца 1941 года Сталин и его штабисты размышляли не об организации снабжения Ленинграда и эвакуации жителей, а о том, как вывезти из города максимум солдат и вооружения, а также полезных для дела обороны станков и рабочих.
Главной задачей, которую ставил перед собой Сталин, было пробить коридор на восток и спасти от неизбежного плена (в том случае, если город будет сдан немцам) более чем 500 тысяч солдат Ленинградского фронта и матросов Балтийского флота. Сохранение боеспособных частей в тот момент было ключевой задачей, так как потери были гигантскими: только в плену к концу 1941 года оказалось почти четыре миллиона советских солдат.
23 октября
"Судя по вашим медлительным действиям, можно прийти к выводу, что вы все еще не осознали критического положения, в котором находятся войска Ленфронта.
Если вы в течение нескольких ближайших дней не прорвете фронта и не восстановите прочно связи с 54-й армией, которая вас связывает с тылом страны, все ваши войска будут взяты в плен.
Восстановление этой связи необходимо не только для того, чтобы снабжать войска Ленфронта, но и особенно для того, чтобы дать выход войскам Ленфронта для отхода на восток для избежания плена, если необходимость заставит сдать Ленинград.
Имейте в виду, что Москва находится в критическом положении, и она не в состоянии помочь вам новыми силами.
Либо вы в эти три дня прорвете фронт и дадите возможность вашим войскам отойти на восток в случае невозможности удержать Ленинград, либо вы все попадете в плен.
Мы требуем от вас решительных и быстрых действий.
Сосредоточьте дивизий восемь или десять и прорвитесь на восток.
Это необходимо и на тот случай, если Ленинград будет удержан, и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важней. Требуем от вас решительных действий"*.
(Сталин И. В. Cочинения. – Т. 18. – Тверь: Информационно-издательский центр "Союз", 2006. С. 273*).
Как следует из этого документа, для сталинского руководства существовал один приоритет: спасение войск, а не "удержание города Ленина любой ценой".
Ничего удивительного, впрочем, в этом не было. "Ленинградский котел" был не первым. На протяжении первого военного полугодия таких стратегических катастроф случилось уже несколько (белорусский, киевский, таллинский, вяземский, лужский, одесский, уманский, смоленский, азовский котлы), и все они заканчивались пленением советских группировок, попавших в кольцо. Так что вполне объяснимой выглядит паническая реакция Сталина и Василевского на еще одну схожую ситуацию.
Трудно сказать, как повели бы себя советские военачальники в случае, если бы Ленинградский фронт сумел прорваться в направлении Волхова, где в тот момент находилась 54-я армия. Судя по письму Василевского, не исключен был вывод войск Ленинградского фронта через образовавшийся коридор. Что означало бы автоматическую сдачу города.
Но войска вермахта не дали Красной армии в первую военную осень прорвать блокадное кольцо. Оно оказалось пробито спустя год с лишним – 18 января 1943 года, когда уже было ясно, что штурма города не будет и когда снабжение войск Ленинградского фронта и уцелевших жителей было налажено относительно стабильно.
Все сказанное позволяет сделать несколько выводов, лишающих "спор о Дожде" и все проистекшие от него эмоциональные дискуссии какого бы то ни было исторического, а следовательно и морально-политического смысла.
Во-первых, становится ясным, что ничего "кощунственного" в вопросе о возможной сдаче Ленинграда немцам в период первой блокадной зимы – нет. Этот вариант рассматривался советским руководством как один из вероятных. Те же, кто яростно атакует сегодня журналистов "Дождя", просто плохо знакомы с историческими фактами.
Правда, плохо с ней знакомы и сами "дождевики". Поставленный ими вопрос предполагает, что иного способа спасти миллион ленинградцев от смерти, кроме как впустить в город немцев (а значит, отправить более полумиллиона боеспособных советских солдат и матросов прямым ходом в немецкие концлагеря), не существовало. Но это не так. И дело не только в том, что немецкое командование отнюдь не собиралось брать на иждивение два миллиона голодающих ленинградцев (известно, что войскам вермахта был дан приказ не выпускать из города мирных жителей, если они попробуют выйти, и загонять их обратно).
Гораздо важнее другое. Несмотря на катастрофический цейтнот и нехватку ресурсов, большую часть населения Ленинграда реально было эвакуировать, а оставшихся обеспечить продовольствием. Для этого требовалось только одно: политическая воля, своевременно проявленная руководителями страны и города.
Достаточно вспомнить операцию по эвакуации союзнических войск из Дюнкерка, когда в критической ситуации поражения союзных войск на континенте британское правительство за десять дней, с 26 мая по 4 июня 1940 года, сумело переправить через Ла-Манш около 340 тысяч солдат.
Еще один пример. Зимой-весной 1945 года Германия находилась в еще худшем положении, нежели СССР осенью-зимой 1941-го. Однако это не помешало германскому руководству обеспечить эвакуацию 2,5 миллионов жителей Восточной Пруссии (на морских транспортах, под угрозой нападения подводных лодок и авиационных атак) на основную территорию Германии.
Но почти всю осень 1941 года Ладожская флотилия серьезно не занималась ни эвакуацией жителей (за сентябрь – начало ноября было вывезено менее 15 тысяч человек, причем только квалифицированных рабочих), ни подвозом продовольствия в город. При этом реальная пропускная способность Ладожской флотилии была очень высокой – это подтвердилось в начале ноября 1941-го, когда, несмотря на начавшийся ледостав, получив соответствующий приказ командования, она буквально за несколько дней смогла вывезти из Ленинграда около 20 тысяч солдат.
Но приказа на эвакуацию мирных жителей и массовый подвоз продовольствия не было еще долго…
Дмитрий Павлов (уполномоченный по снабжению и эвакуации) в своих мемуарах пишет, что установившийся лед позволил начиная с 20 ноября 1941 года отправлять конные (санные) обозы, а с 22 ноября – автоколонны. Однако мирное население, не связанное с производственными нуждами, стали вывозить из Ленинграда лишь в конце января. В этом месяце вывезли всего 11 296 человек. Массовая эвакуация началась в феврале 1942-го – 117 434. В марте – 221 947, в апреле – 163 392. Таким образом, по зимней дороге за неполных четыре месяца эвакуировали более 500 000 человек.
Но это было фатально поздно – для тех, кто не дожил, а равно для многих из тех, кто в итоге умрет от последствий дистрофии уже в эвакуации – как Таня Савичева...
Поэтому вопрос "Надо ли было сдавать город во имя спасения жителей?" ставить легкомысленно и по сути неверно. Сдавать город, в котором находятся обеспеченные оружием и продовольствием войска, и лишаться в разгар войны полумиллионной боеспособной армии – разумеется, безумие.
Вопрос в другом: можно ли было спасти один миллион ленинградцев от голодной и холодной смерти в условиях блокады? Ответ очевиден: можно! И столь же очевиден ответ на вопрос о том, кто виноват в том, что "бесполезные" с точки зрения кремлевского руководства жители города оказались в первые блокадные осень и зиму брошенными на произвол судьбы и, по сути, обреченными на верную гибель.
Даниил Коцюбинский
* ссылка на приведенную цитату - http://biblioteka-mihaila.ru/stalin/t18/t18_124.htm