"Наука будет работать не на Россию, а на дядю в Азии"

О том, к каким последствиям может привести нынешняя реформа РАН, академические ученые предупреждали уже давно. Член-корреспондент Академии наук Рафаил Ганелин, главный научный сотрудник СПб Института истории РАН, еще в 2011 году говорил о катастрофических последствиях затеянных реформ для российской науки. Но к голосам ученых власть не прислушалась. Сейчас на сайте СПб ИИ РАН опубликован доклад "РАН и государственная власть" историка Ганелина, который он сделал на заседании ученого совета. Рафаил Шоломович поделился с "Новой" своими соображениями по ситуации, сложившейся с российской наукой.

– Какие реальные опасности таятся во всех этих реформах Академии наук?

– Руководство страны, его государственные бюрократические органы лишаются возможности получить альтернативное мнение для принятия научно обоснованных решений по самым важным вопросам стратегического развития страны. В государствах, где парламент играет реальную роль, у правительства есть возможность получить информацию в полном объеме. Там министры и президенты не могут позволить себе делать то, что их левая нога захочет. У нас же парламент существует только для "одобрямса" и не играет роли противовеса, не сдерживает кабинет министров или верховную власть. А ведь даже при Сталине существовала система параллельного управления – например, был наркомат легкой промышленности, а в ЦК – отраслевой отдел легкой промышленности, и там сидели инженеры, компетенция которых позволяла решать серьезные управленческие вопросы. Потом был создан ряд академических институтов – чтобы власть имела как можно больше информации и различных точек зрения.

Путин пытается воссоздать некое подобие этой параллели в виде системы консультантов. Например, Андрей Фурсенко, ушедший с министерского поста, стал консультантом президента по науке. Татьяна Голикова теперь тоже консультант. Но это не одно и то же: один консультант, полностью зависимый от хозяина, или целый институт, сотрудники которого могут иметь разные точки зрения, – существенная разница.

– Разве эти институты ликвидируются?

– Нет, но они станут государственными! Это главная опасность: одно дело, когда сидят люди в научных учреждениях и занимаются исследованиями, не боясь, что какая-то власть будет довольна или недовольна результатами их работы. И совсем другое, когда наукой занимаются, в сущности, госслужащие, которые выполняют госзаказ. Понимаете, наука не может быть управляемой! Когда бухгалтер учит физика, что ему надо открыть к 2016 году, и решает, сколько отмерить ему денег, – это гибель науки. Старые президенты РАН – Вавилов, Карпинский – даже в те почти людоедские времена обладали определенной независимостью, с которой и Сталин, и Хрущев считались. А сейчас Владимир Фортов, президент РАН, фактически министерский чиновник. Но он хоть академик, а Михаил Котюков, назначенный руководителем ФАНО, даже не кандидат наук, он экономист по образованию, всю карьеру был, условно говоря, главным бухгалтером. Фактически наука оказалась в руках бухгалтеров, администраторов, завхозов.

– Российской науке не привыкать к конфликтам с властью. Хотя, как мне кажется, большевики, постоянно третируя гуманитарные науки, не сильно трогали технарей…

– Нет, лезли, всюду лезли – и в квантовую теорию физики, и в генетику. Бывший ректор ЛГУ Александр Александров даже сделал карьеру на "проработке" своих коллег. Но среди тогдашних академиков были стойкие борцы за права коллег по науке, они влияли и на общественное сознание. А сейчас разве что академик Виктор Васильев вышел к зданию суда, где выносили приговор по "болотному делу" – так его схватили, бросили в автозак, и за него вступалась мировая научная общественность. А Андрея Зубова вообще уволили из МГИМО – да еще руководство института заявило, что их профессор не имеет права думать иначе! Это бред: когда-то Евгений Примаков, бывший руководитель Центральной службы разведки, директор службы внешней разведки России, министр иностранных дел, устраивал семинары в Институте востоковедения с участием сотрудников КГБ, разведки, представителей всех ведомств. И они между собой обсуждали вопросы, нередко доходя до крика и ругани, но высказывали разные мнения. Все дебаты записывались, и по материалам этих бурных семинаров выпускались брошюры для служебного пользования, которые представляли собой весь спектр мнений по актуальным вопросам!

– Но даже при системе параллельного управления наши влезли в Афганистан…

– К сожалению, хотя был протест академика Олега Богомолова и возглавляемого им института, заявленный официальным образом. Его не услышали, и мы все знаем, что получилось из той афганской авантюры. А сейчас мы даже не знаем, спрашивали ли ученых, перед тем как влезть в Украину. Уверен, что нет. Кстати, в Москве в Институте этнографии есть отдел русского народа, там же наверняка есть и отдел украинского народа. В Институте славяноведения наверняка есть исследования особенностей украинского этноса. Этих ученых спросили? Наверняка нет, и вся эпопея с Украиной может обернуться проблемами, сравнимыми с Афганистаном. В национальных интересах управление такой сложной страной должно быть построено на академической основе, когда эксперты могут сразу, не заглядывая в словари и энциклопедии, сказать, что к чему, что стоит делать, а что категорически нельзя.

Член-корреспондент РАН Ганелин: "В Институте славяноведения есть исследования особенностей украинского этноса. Этих ученых спросили? Наверняка нет, и вся эпопея с Украиной может обернуться проблемами, сравнимыми с Афганистаном".

– Откуда такое не просто пренебрежение, а полное игнорирование научного знания? Как в чеховских "Трех сестрах" – нашей власти наука нужна, как третий иностранный язык или шестой палец на руке. Может, потому, что при жизни за железным занавесом приходилось опираться только на свои достижения и на то, что разведка украдет на Западе? А теперь все технологии, производства, институты можно купить…

– Вот тут-то и проявляются новые серьезные проблемы – американские, европейские разведки за эти годы, я уверен, хорошо пригляделись к нашим деятелям и прекрасно знают, на что они способны. Если Запад объявит еще более жесткие ограничения, то вряд ли нашим удастся что-то приобрести даже через страны-изгои – все ходы записаны.

– Как, на ваш взгляд, будут дальше развиваться события?

– Один очень осведомленный человек мне сказал, что лет через десять все равно придется многое восстанавливать. Но потери времени непоправимы и очень опасны: представьте себе, если завтра потребуется перевести всю компьютерную систему на отечественные платформы – это будет катастрофическая потеря времени и средств. Не говоря уже о фундаментальной науке. Но есть еще одна серьезная проблема: в регионах, особенно окраинных – на Дальнем Востоке, в Сибири, в Карелии, – отделения РАН, чтобы выжить, пойдут на более активные и плотные контакты с ближайшими к ним зарубежными соседями – Финляндией, Японией, Китаем, Кореей. Запретить такие контакты будет сложно, разве что объявить военное положение. Вот контакты с американцами запретить могут, а с остальным миром, особенно с Востоком, Азией, – вряд ли. И наша наука будет работать не на Россию, а на дядю за границей.