Мы должны дышать вместе
В лифте гостиницы «Амбассадор», в которой проходил круглый стол фестиваля «Балтийский дом» на актуальную тему «Театр без санкций», со мной ехали режиссеры Роман Виктюк и Иосиф Райхельгауз. Оба оживленно разговаривали по-украински. «Я родом из Одессы, а Роман из Львова, – сообщил впоследствии участникам Райхельгауз, – мы договорились, что будем размовлять на мове». Однако оба выступили все-таки по-русски.
Театр – искусство, по самой своей природе актуальное, всегда творимое перед нами «здесь и сейчас», сильнее, может быть, чем какое-то другое, связано с контекстом настоящего. С текущим, как говорится, моментом. На какой момент нашего политического, общественного времени пришелся очередной, XXIV международный театральный фестиваль «Балтийский Дом», пояснять не надобно. И почему тема круглого стола, проведенного в рамках нынешнего фестиваля, была обозначена словами «Театр без санкций», вполне понятно тоже.
Открывая круглый стол, генеральный директор театра «Балтийский дом» Сергей Шуб признался, что впервые в жизни перспективы не только театральной, но общекультурной жизни он различает смутно: «Лев Додин отказался проводить фестиваль, намеченный на 2015 год. Может, он уже сейчас понимает, что ничего хорошего не будет? Но ведь это, по сути, введение санкций, самоограничение… И это ставит меня в тупик. Я считаю, что мы все-таки должны очертить границы государства, именуемого «культура», и все вместе защищать его до последнего».
Генеральный директор театра «Балтийский дом» Сергей Шуб и Александр Платунов
Театральный критик Марина Токарева
«Границы… защищать»... – милитарная терминология, хоть и применявшаяся в гуманитарном значении, окрасила многие выступления: говорили о «рубежах», призывали «оборонять территорию» культуры, прокладывать «коридоры» навстречу другу. Иосиф Райхельгауз даже назвал культуру «последним плацдармом, который мы обязаны удерживать».
Живущий в Германии фламандский режиссер Люк Персеваль рассказал, как, вернувшись из Москвы, включил немецкое радио и услышал сообщение, что в московском метро транслируют патриотические марши. Сообщение это его возмутило – ничего такого он в московском метро не слышал. И именно поэтому принял решение от работы в России не отказываться: «Я не хочу, чтобы мной манипулировали. Я не хочу жить в черно-белом кино. Мы ведь понимаем, что роль театра очень скромна. Что это маленькая капля в огромном океане».
Ему резко возразил польский писатель и драматург Януш Леон Вишневский: «Театр не изменяет мир? Я не согласен! В 1968-м, после постановки драматической поэмы Мицкевича «Дзяды», в Польше начались демонстрации! И про музыку – это тоже немножко правда: я приехал «Сапсаном», и там играют эту музыку!»
Все стали кричать, что эту музыку играют уже много лет, и это не марш, а «Москва – звонят колокола» Газманова, и вовсе это не метро, а вокзал.
«Да я и хочу сказать, что дурак этот журналист, – согласился пан Вишневский, – Для многих журналистов метро и вокзал – это одно и то же».
Иосиф Райхельгауз, художественный руководитель и главный режиссер театра "Школа современной пьесы"
Режиссёр Роман Виктюк
«Патриотические страсти чрезвычайно заразительны», – напомнил главный редактор журнала «Звезда» историк Яков Гордин. Усомнившись в возможности культуры реально влиять на ход экстремальных событий, он высказал веру в ее врачующую, так сказать, миссию – в ее способность смягчать последствия: «Воздействие культуры проявляется не столько во время самого конфликта, сколько после его окончания, когда нужно снимать взаимную озлобленность. Это безумие вечно продолжаться не может. И когда начнется новый этап, тогда роль деятелей культуры, которые вели себя адекватно: не обрывали связей, не проклинали друг друга, – тогда их роль будет необычайно высока».
Некое упование на лучшее присутствовало и в словах Романа Виктюка: «Мы видим безумную действительность. Но сияние свыше не уничтожит никакой шторм. Я верю в сияние – и поэтому заканчиваю на светлой ноте».
И о том же – о будущем, которое должно будет разрешить проблемы сегодняшние, говорила директор Федерального центра поддержки гастрольной деятельности Евгения Шерменева: «Мы должны сейчас думать о тех, кто придет после нас и будет восстанавливать наши культурные связи. Это будет другое поколение».
«Простите, – вскричал господин в черном, сидевший в первом ряду. – Вы предполагаете, что в России в течение нескольких десятилетий ничего не изменится? Значит, нет надежды?» «Я думаю, что вообще одна из самых главных задач – уступать место другим людям, – отвечала Шерменева. – Чем раньше мы обратимся к молодым, тем быстрее все наладится».
Еще она объяснила, что театр так зависим от государственной политики потому, что он получает финансирование от государства.
Далее слово взял господин в черном. Им оказался директор Латвийского национального театра Оярс Рубенис: «Вчера вечером я зашел в магазин, чтобы купить шоколадку. На этой шоколадке была нарисована новая Россия – красным было заштриховано то, что будет Россией. Не только Прибалтика, но и вся Европа».
Зал зашумел: «Где вы видели такую шоколадку?» «Зайдите в магазин возле отеля – там есть такая шоколадка. Как вы думаете, какие ощущения у меня были в этот момент? – продолжал Рубенис. – Я вспомнил все, что мне рассказывали родители, – а половина моей семьи погибла в Сибири. Вот я сижу в Риге и смотрю ваши каналы. И я слышу от Киселева про российскую культуру – нам ничего не надо, нам хватает только России, мы великая страна, нам не надо ни Германии, ни Латвии… Америка? Ни боже мой! И тогда я думаю: а как жить дальше? Мы жили в пространстве, в котором, слава богу, после 25 лет, наконец-то начали вместе дышать, начали думать о вещах, которые нам всем важны. Мы же ездили друг к другу в советское время! Я ездил на Таганку, смотрел спектакли Виктюка… А теперь у нас это как будто отнимают и говорят: «Нет, друзья, мы – великие! А вы нам не нужны! И вообще – пошли вы все на хрен!»
Раздались голоса: «Где это такое говорят?» – «Да это все время раздается! Вот вы говорите, что не можете ничего сделать, что у вас государственное финансирование, и вы зависимы от государства! Мы же тоже зависим от государства. Финансирование национального театра в нашей стране – это 45 процентов! Но нам никто не говорит: не езжайте в Россию! У нас контракты с Балтийским домом, с Гоголь-центром, с Александринкой, и только я сам могу принять решение, ехать или не ехать. И когда запрещают въезд великому латвийскому режиссеру Херманису… Да, он высказался плохо. Даже мой друг Серебренников сказал, что он плохо высказался. Но это мнение художника. И это не Кобзон!»
Все согласились.
«И никто из российского общества его не защищает! И мне становится больно. Друзья, а почему вы, культурные работники, подписались под властью? Почему? Кто вас держал и заставлял нажимать на эту кнопку? Я смотрел на эти подписи и думал: «А как мне дальше быть?» И когда вы говорите: «У нас государственное финансирование, и мы ничего не сможем сделать…» Друзья, попытайтесь! Попытайтесь все вместе придумать, как не разрушать это последний коридор. Культура – это последний коридор, по которому мы можем пройти друг к другу».
Театральный критик из Финляндии Кирсикке Моринг отметила, что, несмотря на глобальное потепление, мы живем в эпоху холодной войны. И что, согласно данным Института Гэллапа, половина финского населения хочет, чтобы страна вступила в НАТО, потому что Россия втягивает Европу в войну, и у нас происходит конфликт менталитетов. И что мы должны поддерживать культурные связи, и что Роман Виктюк должен приехать в Финляндию со своими спектаклями.
«Я приеду, – пообещал Виктюк, – меня в Финляндии любят».
Последним выступал режиссер Клим: «Я родился во Львове, куда прислали моих родителей, чтобы они насаждали советскую власть, а они перешли на сторону бандеровцев. А моя бабушка ненавидела советскую власть так, что когда ее сын вернулся из Германии, перебежав границу, она чуть не зарубила его топором. Я написал несколько пьес на украинском. Если бы украинская власть прочла мои пьесы, то «Правый сектор» объявил бы на меня охоту. Как ленинец, я могу сказать – чтобы объединиться, надо разделиться».
«Размежеваться!» – подсказали в зале. «Да, – согласился Клим. – Это Ленин сказал. Или Маркс. А еще, когда я пришел в театр, то сказал – учиться, учиться и учиться. Коммунистом можно стать только тогда, когда… Ну и так далее. И вообще – все мы мечтаем о хорошем, а получается как всегда».
Великая черномырдинская фраза слегка разрядила обстановку.
После круглого стола режиссеры и критики выстроились в очередь, чтобы подписать обращение участников фестиваля к деятелям культуры и искусства. Там были правильные слова о том, что «красота искусства способна исцелять раны мира». Только, может, их лучше не наносить? Тогда не придется исцелять.