Две минуты до свободы

Слова "Самолетное дело" сегодня мало кому о чем-то говорят. Но именно оно стало переломным в судьбе тысяч "инвалидов пятой группы" (как в СССР называли евреев). Безумная, окончившаяся неудачей затея пробила первую брешь в "железном занавесе".

Угон самолета всегда и везде считался преступлением тягчайшим. Но в дело вмешалась политика, и Иосифа Менделевича, ставшего зэком в СССР, когда он смог добраться до Израиля, встретили там как героя. Вот такой преступник-герой, бросивший вызов "неколебимой" советской системе, за любовь к свободе заплативший одиннадцатью годами лагерей. Историк, раввин, отец семерых детей.

– Вы выросли в какой-то особой, антисоветской среде?

– Да нет, что вы! Я был абсолютно обычным советским гражданином. Жил с родителями в Риге, они были коммунистами. Учился в школе, был комсомольцем…

 Когда мне было десять лет, отец был арестован по обвинению "в злоупотреблении служебным положением". Он работал в палатке утильсырья, и его обвинили в том, что он за пять рублей продал браконьерам олово "на пули". За каждый рубль получил по году лагерей.

– Какой это год-то был?

– 1956-й.

– Вроде бы начало оттепели…

– Да-да, как раз началась борьба с расхитителями социалистической собственности. Через год отца освободили – оказалось, что все это липа. Тут-то он немножко стал задумываться. Ну и я, хоть поначалу и был далек от "еврейской темы", кое-что начал понимать. А уже потом, когда учился в Политехническом институте, стал активным участником нелегального еврейского движения.

– Ого! Было и такое?

– В 1966 году я создал студенческую еврейскую группу, задачей которой было самообразование, борьба за свободу выезда. В 1969-м создали общесоюзный координационный комитет еврейских самодеятельных групп.

– Вы понимали, что сильно рискуете?

– Нам это очень нравилось. Было ради чего жить. В это дело было вовлечено очень много людей. КГБ, конечно, об этом знал, но всех ведь не посадишь. Не те времена! Это был первый звонок Андропову, что начался процесс, который он уже контролировать не может.

– А чего ему было бояться! Ну собирались, изучали историю, язык... Кстати, кто языку вас учил?

– На идиш я говорил, потому что мои родители свободно им владели. А иврит изучил самостоятельно. Мне принесли самоучитель из израильского посольства. А потом я стал сам преподавать. К тому же в Риге оказались и несколько человек, которые до войны жили в Палестине, приехали проведать своих родителей, а когда Латвия стала советской, их уже не выпустили. Они говорили на настоящем иврите!

– Какая-то антисоветская направленность у вас была?

– Не было. Хотя было критическое отношение к советской власти.

– А что она вам сделала плохого?

– Да ничего. Все работали, учились. Большого антисемитизма не было. Я окончил институт, работал в конструкторском бюро завода ВЭФ. Мне никто не мешал, я вполне мог сделать карьеру. Но голова уже была занята другим. Я хотел жить как настоящий еврей. Хотел получать систематическое еврейское знание. Но литературы никакой об этом в магазинах не было. Хотел быть не частью советского народа, а жить в еврейской среде. Борьба за свободу выезда началась еще до меня, я в это движение только влился.

– А оттуда, с той стороны, вас кто-то звал?

– Может, и звали, но призывы не доходили. Мы жили в условиях жесткого ограничения информации. Наоборот, у кого-то из нас там были далекие родственники, и они отговаривали: "Живите где живете. Хорошо там, где нас нет!" И мы знали, что там не рай, но это нас не останавливало. Подстегнул нашу решимость 1968 год, вторжение в Чехословакию. Ах, вы давите свободу танками?! Тогда мы будем бороться против вас! Нас учил и Мартин Лютер Кинг. Борьба за свободу негров – какой пример! Это была такая эпоха – Кинг, битники, Вьетнам… Правда, большинство советских людей воспринимали это совсем иначе, чем мы. Но мы готовы были за свои убеждения даже страдать.

– Короче, начали пытаться уехать...

– На все заявления, разумеется, отказ. Вдруг в 1969-м 18 грузинских евреев пишут письмо в ООН с требованием дать им свободу выезда. И у нас открылись глаза. Мы перестали бояться. Пошел поток таких же писем во все международные инстанции. И эти письма стали зачитывать иностранные "голоса". Представляете, сижу кручу ручку своей старенькой радиолы и слышу свою фамилию! Это было уже открытое противостояние советской власти. Следующая стадия – надо отсюда бежать. Опасно? Плевать! Мы должны бороться за свою свободу!

– Но как вы додумались улететь?

– Марк Дымшиц был майором авиации, служил заместителем командира эскадрильи на китайской границе. Ему дали отставку в возрасте 36 лет. "Пятый пункт" – другого объяснения нет. У него семья, дети. Он вернулся в Ленинград, устроился на работу. Как-то пошел в Публичную библиотеку, стал искать литературу про евреев. Нашел учебник иврита издания 1913 года. Сидит, смотрит тупо на эти буквы. Рядом с ним сел какой-то человек, улыбнулся. Дымшиц обиделся: "Что ты смеешься? Это вы, русские, отобрали у меня мою культуру". Тот: "Говорите тише. Я сам еврей. Могу помочь вам выучить иврит". Это был человек из подпольной группы. Дымшиц пришел туда, попытался учить язык, но сразу не пошло. Тогда он и говорит: "Здесь ничему не научишься. Надо бежать в Израиль". Над ним сначала посмеялись, потом загорелись…

– Советский офицер, давал присягу…

– Да, вот так получилось. Сначала была идея сделать большой воздушный шар и пересечь на нем границу. Потом – угнать какой-то легкий самолет. Все это оказалось нереально. Тогда Дымшиц решил купить все билеты на рейс и потребовать у летчиков изменить маршрут. Чтобы не было подозрений, Дымшиц даже придумал легенду – дескать, мы все летим на свадьбу. И там, в Архангельске или Мурманске, я сейчас уже не помню, даже сняли помещение, нашли жениха и невесту…

– Вы-то как в эту историю попали?

– Я к тому времени уже был редактором нелегального общесоюзного журнала о жизни евреев в Советском Союзе. Печатали на пишущей машинке, потом снимали на пленку и копировали контактным способом. Рассылали на места, там снова перепечатывали и снова копировали.

Люди были готовы зависнуть на шасси самолета, чтобы только улететь. Но центральный комитет Ленинградской еврейской организации об этом не знал. Когда узнал, там возмутились: "Из-за вас, идиотов, мы все пострадаем. Нас арестуют вместе с вами!" И наложили вето. Тогда Дымшиц с его помощником Эдиком Кузнецовым вышли на меня. Эдик был наполовину еврей, московский диссидент, уже отсидел шесть лет, и у него не было другого выхода, кроме побега в Израиль.

– И что Дымшиц вам предложил?

– Он говорит: "Как будто специально для нас придумали: вводится новый рейс – самолет АН-2 летит из аэропорта Смольное в Сортавалу с посадкой в Приозерске. Мы купим все билеты, а в Приозерске попросим пилота чуть-чуть изменить маршрут". Идея показалась просто гениальной. Там всего 50 километров до границы. Несколько минут лета – и мы свободны!

– Интересно, где все это время был всемогущий КГБ?

– Думаю, что этот маршрут и был разработкой чекистов. Нас надо было взять с поличным и изобличить международный сионизм в поощрении террористов. Короче, мы скупили все 12 билетов на этот самолет. В основном рижане, и Эдик взял двоих своих подельников – один украинец, другой русский. Я был против – акция переставала быть чисто еврейской. Но Эдик как главный идеолог меня пережал. Тогда, кстати, при покупке билетов паспорт не спрашивали, и мы все назвались вымышленными именами.

– И весь-то десант – 12 человек?!

– На самом деле желающих улететь было гораздо больше, и мы решили при посадке в Приозерске взять на борт еще несколько семейных пар. Рейс был назначен на 15 июня 1970 года. Мы приехали 14-го, разделились на две группы. Одна осталась в Ленинграде, другая отправилась в Приозерск под видом туристов и заночевала в лесу неподалеку от аэродрома. Их арестовали первыми. Но мы об этом не знали. Мы тоже как туристы расположились в лесочке у аэродрома Смольное. Развели костер, поджарили сосиски. Вдруг смотрим – подъезжают две черные "Волги" с "нулевыми" номерами. Остановились в пятнадцати метрах от нас. Вышли несколько человек, походили по лесу, сели и уехали.

– Чекисты буквально засветили себя! Зачем они это сделали?

– Я тоже долго этого не понимал. Недавно только догадался. Они, видимо, испугались международной огласки, если придется нас задерживать на посадке в самолет. Дали шанс разбежаться по домам, и тогда бы уже задержали всех по-тихому за подготовку захвата воздушного судна. Но у нас уже обратной дороги не было. Я сказал: "Ребята, что бы ни случилось, но как только мы вышли из дома, чтобы улететь в Израиль, мы уже стали победителями! Если мы разбежимся, это будет позор!" Несколько человек заколебались, но потом все твердо решили стоять до конца.

– На самом деле шансов у вас уже не было…

– Мы об этом не думали. Переночевали в лесу, утром пошли на аэродром. Приехал Дымшиц с женой и двумя маленькими дочками – веселый, возбужденный: "Ребята, еще чуть-чуть – и мы на свободе!" Они сели на травку неподалеку, стали ждать объявления о посадке. Посадку объявили, мы пошли на поле – молодые парни все, с рюкзаками, больше похожи были не на туристов, а на десантников. Один из нас, кстати, был лейтенант ракетных войск, прямо в форме – убежал из части в самоволку. Идем, и вдруг я смотрю – Дымшица нет. Видно, не услышал объявления. Я бегу назад – смотрю, сидят, он играет на гитаре, веселые все. "Марк, ты что, с ума сошел? Мы уже в самолете быть должны!" Он посмотрел на часы, встревожился: "Сейчас только восемь тридцать, а посадка должна быть в девять. Мне это не нравится!" Я ему: "Да брось ты, ну сажают раньше, какая разница". Он: "Ладно, мы сейчас". Я бегу стремглав на аэродром – уже, кажется, лечу от счастья. Выбегаю на поле – и вдруг получаю удары с двух сторон. Падаю на землю, мне вяжут руки за спиной… Когда поднялся, наши ребята уже все стояли у самолета со связанными руками. За спиной выстрелы. Оборачиваюсь – идет Дымшиц, весь окровавленный. Жена его кричит диким голосом, девочки плачут. Видимо, его задерживали жестко, предполагая, что у него может быть оружие.

– Испугались?

– Да нет… В принципе, мы были к этому готовы. В аэропорту нас уже ждала группа следователей с ордерами на арест. Допрашивали сначала в Риге, потом в Ленинграде, потом привезли в Москву, в институт Сербского. Я не давал показаний, и мне сказали: "Если ты не будешь колоться, мы тебя будем колоть". Потом был суд. Обвинитель требовал для меня смертной казни, но, учитывая молодость, мне дали 15 лет. Дымшиц и Кузнецов получили "высшую меру". Но через неделю по этому поводу начался страшный шум во всем мире. И здесь поняли, что перегнули палку. Смертные приговоры заменили на 15-летние сроки, мне срок уменьшили до 12 лет.

– Где сидеть пришлось?

– Сначала в Мордовии, потом на Урале. Меня там еще судили за соблюдение еврейской традиции. Я ведь там тоже создал нелегальную еврейскую организацию, за это отсидел три года во Владимирской тюрьме. Потом вернули обратно на Урал.

– Много было в лагере евреев?

– После нашего процесса ведь был еще один – судили всю ленинградскую еврейскую верхушку. Часть ее оказалась со мной в одном лагере. После девяти лет отсидки, когда я вернулся из Владимира, всех наших уже освободили. Шли переговоры СССР и США о запрещении ядерного оружия, и Штаты в качестве одного из условий выдвинули освобождение участников эмигрантского процесса. Но меня не выпустили. Обещали это сделать после ратификации Штатами договора. Но тут произошло наше вторжение в Афганистан, Штаты от ратификации отказались, и я просидел еще два года. Меня перевели в "Лефортово" и объявили, что за действия, порочащие достоинство советского гражданина, я лишен советского гражданства и подлежу высылке в 24 часа. Меня переодели в приличную одежду, привезли на аэродром и отправили в Израиль. Наказали!

– Как вас там встретили?

– Как национального героя. Тысячи людей на аэродроме, цветы… Вскоре я завел семью, потом защитил диссертацию по истории, получил звание раввина. Написал книгу, в которой подробно изложил историю нашей борьбы. Преподаю в Институте еврейского просвещения Талмуд и еврейскую философию.

– Вы счастливы?

– А как вы думаете?

Беседовал Роман ТУМАНОВ