Родительский надзор

Петербургские родители, которые прошли через все круги ада, пытаясь через суд решить вопрос, с кем после развода должны остаться дети, готовят обращение в Государственную Думу.

«Новая» писала об истории матери двоих детей Екатерины Чечуриной. Несмотря на то что на ее сторону встали органы опеки, Всеволожский районный суд постановил оставить двух сыновей Екатерины с отцом, опираясь на заключение эксперта-психолога. В мае маме удалось добиться отмены решения. Сейчас по ее стопам идут другие петербургские семьи.

Обладатель специального знания

За конкретным случаем обнаружилась закономерность. Выяснилось, что очень часто в таких процессах суд ориентируется на заключение эксперта-психолога. По сути, он выступает в роли защитника интересов детей, которые не могут самостоятельно решить, с кем из родителей им лучше. Задача эксперта – разобраться в том, что происходит в бывшей семье. Логично предположить, что и квалификация у экспертов, которые отвечают на эти вопросы, должна быть соответствующая. Не тут-то было.

Сегодня проводить психологическую экспертизу могут частные компании, причем лицензированию деятельность таких центров не подлежит. Но интереснее всего дело обстоит с квалификацией – по закону «О судебно-экспертной деятельности в РФ» готовить заключения должны «лица, обладающие специальными знаниями в области науки, техники, искусства или ремесла».

«Обладающие специальными знаниями лица» – не правда ли, потрясающее требование к квалификации тех, кто решает судьбы семей? Добавим к картине еще два штриха – минимальная ответственность за результат и высокая стоимость экспертизы. Стоит заключение от 30 до 50 тысяч рублей, причем рискует эксперт одной лишь деловой репутацией. Да, перед подготовкой заключения специалист указывает, что несет ответственность за дачу заведомо ложного заключения по статье 307 УК РФ, но прецедентов с привлечением по этой статье нет.

Битва экспертов

Екатерине Чечуриной повезло – решение по делу об определении местожительства двух сыновей рассмотрели всего за полтора года. Довольно короткий срок, учитывая, что в процессе фигурировало три (!) противоречащих друг другу экспертных заключения.

Все это время дети жили с матерью, но на птичьих правах. Более того, если бы рассмотрение дела закончилось в пользу другого родителя, решение суда насильно переселять детей к отцу исполняли бы судебные приставы.

Психологи открыто говорят о том, что затягивание таких процессов для детей огромный стресс. Но какое кому до этого дело – идет битва экспертов.

О первой экспертизе, выполненной Василием Беловым из ООО «Санкт-Петербургский институт независимой экспертизы и оценки», «Новая» подробно рассказывала ранее. Тогда эксперт-психолог Ленинградского областного психоневрологического диспансера Наталья Туркова, которую мы попросили оценить труд коллеги, резюмировала: «Заключение не соответствует ни нормам закона «О судебно-экспертной деятельности», ни методическим рекомендациям Минздрава РФ».

Позже выяснилось, что труды профессора Белова на удивление часто пытались оспорить родители. Обзвонив городские центры, специализирующиеся на судебных экспертизах, «Новая» обнаружила, что за последний год на заключения Белова было написано не меньше десяти негативных рецензий.

На основании заключения Василия Белова в сентябре 2014 г. судья Всеволожского районного суда Лариса Валькевич и приняла решение оставить детей с отцом. Екатерина Чечурина с заключением не согласилась.

Экспертная рулетка

Ленинградский областной апелляционный суд, куда была подана кассация, назначил повторную экспертизу в другом частном центре – ООО «Петроэксперт». Эксперт пришла к выводам, что детей надо оставить с матерью. Но тут не выдержала отцовская сторона, предоставившая в суде заключение, в котором уже третий эксперт в пух и прах раскритиковал предыдущего коллегу.

Ситуация стала напоминать фарс. Перед родителями маячила перспектива обойти все экспертные центры города в поисках того самого эксперта, к чьим выводам не смог бы придраться ни один коллега. Дело чуть было не дошло до еще одной экспертизы, но 21 мая суд вынес решение, определив местожительства детей с матерью.

Если бы экспертиза пошла еще по одному кругу, платить за нее банально было бы нечем – на «труды экспертов» и так ушло больше 70 тысяч рублей, признается Катерина. «Нужны учреждения, где родители могут получить независимое заключение, – уверена она. – Сейчас процесс напоминает русскую рулетку – никогда не знаешь, насколько профессиональный эксперт попадется. Коммерческие учреждения дают суду рекомендации, с кем из родителей оставить ребенка, но не несут за это никакой ответственности».

После того как «Новая» опубликовала историю Екатерины, в редакцию потянулись родители, оказавшиеся в похожей ситуации. Они точно так же, как и Катя, приносили кипы бумаг, рассказывали о судебной волоките и странных заключениях экспертов.

Право на встречу наедине

Неправильно думать, что проблема касается исключительно матерей, сегодня с ничуть не меньшей энергией заключения экспертов в суде оспаривают отцы.

Пример – история Давида (имя изменено по просьбе отца), который пытался добиться от бывшей спутницы жизни в Кировском районном суде всего-навсего нормального графика встреч с трехлетней дочкой. С сентября 2012 г. отец платит матери ребенка алименты по решению суда, но при этом лишен возможности видеться с дочерью.

В иске Давид описывает ситуацию: в мае 2012-го, когда ребенку было семь месяцев, мать увезла дочь в Черногорию – отец не видел ее десять месяцев. Две встречи по возвращении, и летом 2013-го мать на полгода увозит дочь в Европу. После очередного возвращения отец общался с дочерью еще раз пять, а в апреле 2014 г. встречи прекратились вовсе.

В иске Давид просил суд позволить встречаться с дочерью наедине, без матери, два раза в неделю: на выходных и в будние дни, дать возможность видеться по праздникам и выделить для общения один летний месяц. 18 мая суд Давиду в иске отказал. В решении время свиданий с дочерью сократилось фактически вдвое, но что самое главное – встречи будут проходить исключительно в присутствии матери. Такой порядок встреч устанавливается до тех пор, пока ребенку не исполнится семь лет, заключил суд.

Автором заключения, на которое опиралась судья, выступил эксперт Василий Белов. Получив на руки заключение, Давид обратился за рецензией в городской информационно-методический центр «Семья». В документе эксперт центра Юлия Кознева указывает, что в заключении Белова отсутствует анализ материалов гражданского дела, а выбранные методики мало того, что подобраны неверно, так еще и при обработке их результатов допущены ошибки.

Давид подчеркивает: вынесенное судебное решение точь-в-точь повторяет условия, которые предлагала мать ребенка, когда в суде рассматривалась вероятность мирового соглашения. По сути дела из соглашения порядок встреч перекочевал в экспертное заключение, а оттуда – в судебное решение, сетует отец.

Мнение об институте экспертизы у отца однозначное: «Мы с матерью ребенка пошли в суд, потому что не могли сами разрешить конфликт, а в результате ситуация обострилась. Сейчас мне вообще не договориться о встречах с дочерью – мать ребенка и ее родственники не берут трубку».

Решение отец намерен оспаривать в суде.

Так сказал эксперт

Исход суда по определению места жительства двух сыновей Владиславы Мануйловой в Невском районном суде чуть было не решило заключение Татьяны Стравчинской из частного центра «Городское учреждение судебной экспертизы».

Бывший гражданский муж Владиславы Мануйловой подал иск, где просил определить место жительства двух сыновей с отцом. Родители несколько раз забирали детей друг у друга, отец увозил сыновей за границу и даже объявлял их в розыск. Стороны перешли к прямому противостоянию, когда мать пришла поздравить младшего сына с днем рождения, по итогу – снимала побои в травме. Сейчас в суде слушается два уголовных дела по фактам нанесения телесных повреждений.

В июне 2014 г. отец подал в суд заявление, чтобы определить место жительства детей с ним. Владислава забирает сыновей у бывшего мужа. Отец подает заявление в уголовный розыск о похищении детей. Но полиция бессильна – по закону жить с детьми до решения суда имеет право каждый из родителей, «украсть собственного ребенка – невозможно».

Спустя три недели отец делает ответный шаг: старшего сына Владиславы, четырехлетнего Филиппа, выкрали из дома четверо неизвестных. По словам Владиславы, дальше отец через Белоруссию вывез ребенка в Европу. Следующая встреча с сыном случилась только через полгода – 16 апреля мать забрала сына у отца.

Эту драматичную историю исследовала эксперт частного центра «Городское учреждение судебной экспертизы» Татьяна Стравчинская, которая встала на сторону отца.

В рецензии на ее труд (подготовлена государственным экспертом Юлией Козневой) говорится, что при подборе и использовании методик «были допущены множественные методические и практические ошибки», вольно интерпретированы слова родителей, перепутаны имена детей.

Также рецензент обращает внимание на квалификацию эксперта. В заключении указано, что экспертный стаж работы Стравчинской составляет всего один год. К документам она приложила диплом об окончании вуза по специальности «психология», а также четыре сертификата всевозможных курсов. Нет среди них только сертификата, из которого следовало бы, что эксперт прошла хоть какую-то подготовку по судебной психологии.

Но подчеркнем – все по закону: статья 41 закона «Об экспертной деятельности» требует от эксперта быть «лицом, обладающим специальными знаниями». Так что формальности соблюдены. Рецензент настойчиво рекомендовала провести повторную экспертизу. Но до нее дело не дошло: 6 мая судья вынесла решение: обоих детей оставить с матерью.

Пройдя судебное разбирательство, Владислава создала сообщество родителей, столкнувшихся с аналогичными проблемами. Суды, опираясь на решение экспертов, оставляют ребенка с тем из родителей, у кого больше финансовые ресурсы или есть инструменты давления – к примеру, административные рычаги, поясняет Владислава.

Группа «ВКонтакте» «Верните маме сына» была создана, когда у Владиславы силой забрали старшего сына, которого затем она не видела десять месяцев.
«Родитель, чье право на общение с ребенком нарушено, никак не защищен, – отмечает Владислава. – Более того, судебная процедура по определению местожительства детей не всегда может обеспечить всестороннее изучение проблемы. И, как правило, суд доверяет решение этого вопроса экспертам-психологам коммерческих центров, квалификация которых недостаточна, а ответственность абсолютно формальна».

Поддержка омбудсмена

Позицию петербургских родителей поддерживают в аппарате уполномоченного по правам ребенка в Санкт-Петербурге. По словам детского омбудсмена Светланы Агапитовой, сегодня эта проблема чрезвычайно актуальна.

«Такое ощущение, что ко мне на прием каждый третий приходит с жалобами на бывших супругов, – прокомментировала она ситуацию «Новой». – Сначала появляется один родитель, затем – второй. Мы пытаемся урегулировать конфликт на досудебном уровне с помощью процесса медиации – проводим встречу, где предлагаем сторонам договориться, с кем будут жить дети. Ведь какой бы щадящей ни была экспертиза, судебный процесс всегда стресс. Поэтому лучше определиться «на берегу», чтобы не мучить ребенка. Беда в том, что родителям очень редко удается в такой ситуации прийти к компромиссу. Если медиация не помогает, родители идут в суд».

По словам Светланы Агапитовой, в аппарат все чаще обращаются родители, чтобы получить рецензию на заключение эксперта. Количество недовольных выросло и из-за того, что городской информационно-методический центр «Семья» единственный в городе готовил экспертные заключения бесплатно, но в позапрошлом году был вынужден закрыть это направление, отметила омбудсмен. В «Семье» проводилиоколо 20 экспертиз в год – это немало, учитывая, что на подготовку заключения требуется месяц. За 17 лет работы специалисты написали более 400 экспертиз, теперь эту лакуну заполняют платные эксперты.

Спрос на подготовку заключений вырос – специалистов больше не стало. Как следствие, в одночасье выросли сроки выполнения экспертиз, подскочили расценки. А что делать семьям, у которых банально нет денег на эксперта? В 2012 г. аппарат уполномоченного по правам ребенка пытался решить эту проблему. Детский омбудсмен предложила возложить оплату заключений на суды, а проведение экспертиз доверять исключительно аккредитованным экспертам. Затея оказалась непосильной для бюджета, хотя от нее в аппарате окончательно не отказались – намерены отстаивать право проведения экспертизы за счет бюджета хотя бы для малообеспеченных категорий населения.

Проверить экспертов

Омбудсмен полагает, что проблему нужно решать комплексно: «Бывает, что человек получил диплом и наутро начинает штамповать заключения. Если бы суд учитывал опыт работы и квалификацию эксперта, было бы меньше шарлатанов. Сошла бы на нет и коррупционная составляющая: если лицензированный эксперт замечен в искажении данных, его можно было бы лишить практики».

Что интересно, в 2012 г. в Госдуме рассматривался законопроект о судебной экспертизе, разработанный Минюстом. Он предусматривал повышение требований к экспертам. В конце 2013 года документ был принят Госдумой в первом чтении. После чего благополучно завис. К законопроекту надо было представить поправки в десятидневный срок, но процесс затянулся на годы. Информацию «Новой» подтвердили в Минюсте – в ответе пресс-служба ведомства сообщила, что «ведется подготовка законопроекта ко второму чтению».

В Минюсте обещают, что если закон примут, сфера экспертной деятельности преобразится: будет выстроена «новая, отвечающая потребностям современного судопроизводства экспертная система». Выстраивать ее Минюст предлагает, введя механизм сертификации судебных экспертов. Обязательной она будет только для государственных центров – все сотрудники должны будут получать так называемые сертификаты компетентности. Сколько они будут действовать, в законопроекте не указано, но без документа, выдавать который будет Минюст, к экспертизе подпускать не будут. Частные организации при этом обяжут иметь в штате как минимум двух сотрудников с сертификатом компетентности. Кроме того, на пригодность будут тестироваться методические материалы – они будут унифицированы.

Вокруг закона

Законопроект вызывал споры среди экспертных организаций. Сторонники говорят, что сертификация лишит хлеба шарлатанов и нечистых на руку экспертов, которые не смогут подтвердить свою компетентность, противники обращают внимание на тонкие места. То, что от руководителей частных экспертных центров будет требоваться наличие образования в сфере судебной экспертизы, критики считают избыточной мерой. Как и то, что в штате коммерческой организации в обязательном порядке должны работать два сотрудника с сертификатом компетентности.

Но глобальных сомнений у противников всего два: дескать, у Минюста нет мощностей, чтобы проводить сертификацию экспертов, а история с лицензированием приведет к повсеместным взяткам, которые новоявленные эксперты будут платить чиновникам. Как бы оно ни было, теперь в сугубо профессиональный спор вмешалась третья сторона – родители, которые настаивают на том, чтобы закон был изменен. Сидеть сложа руки они не намерены – и, по информации «Новой», пишут обращение детскому омбудсмену, в котором просят вернуть в Госдуму зависший закон.