Город витражей
Поздний вечер. За окном метель. Залепляет снегом фонари, завывает в дымоходах, царапается в стекла. А в комнате тепло, пахнет хвоей, желтый круг лампы над письменным столом.
Как-то в подъезде старого петербургского дома я догнал старушку, собиравшуюся войти в лифт.
– Простите, нет ли в вашем доме витражей?
– Сторожей? – испуганно переспросила бабушка и отошла в сторонку, раздумав ехать на лифте. А я почувствовал себя волком из "Красной Шапочки" и, как волк, понял, что сторожей в доме нет.
В другой раз, когда я стоял на лестничной площадке с блокнотом в руках и описывал сохранившийся в парадной витраж, выше открылась дверь одной из квартир, я оглянулся мельком, из-за двери показалась женщина в домашнем халате и в бигуди. С минуту она настороженно молчала мне в спину. Потом, наконец, строго спросила:
– Что это вы тут делаете?
– Витражи описываю, – скромно ответил я, повернувшись.
– А-а-а, метражи… – недоверчиво кивнула она и захлопнула дверь.
Приятель купил комнату в коммуналке на Семенцах. Его сосед затеял у себя ремонт и выставил на лестничную площадку старинную межкомнатную дверь с полуразбитым витражом, "на выброс".
Приятель позвонил мне, предложил забрать. Когда мы появились в квартире, с тем чтобы забрать витраж и передать его в местный краеведческий музей (о чем уже предварительно договорились с музейщиками), витраж приобрел ценность.
"Поставишь бутылочку – отдам, – сказал сосед приятеля, ухмыляясь. – Нет, две бутылочки".
Сфотографировали, укутали в одеяла и потихоньку благополучно перевезли в музей. Как раз перед Рождеством.
Напечатали листовки с обращением к жильцам. На половинках машинописных листов. Немного осталось лишних. Мои дети на них рисовали каляки-маляки. Гуашь проступала на лицевую сторону листовок. Получался идеальный дизайн листовки, призывающей к спасению разноцветных стекол.
Знал людей, которые ходили по парадным с мочалками, ведрами и удочками (чтобы дотянуться) и мыли витражи. Рассказывали, что смытую с витражей пыль хотелось сдавать в Музей истории города. Намытые остатки витражных стекол в старых заплеванных парадных сияли, как беспризорники после бани.
А некоторые витражи, точнее, пространства лестничных маршей с витражными гирляндами в окнах солнечным летним вечером пробуждали желание читать стихи.
Молюсь оконному лучу –
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце – пополам.
На рукомойнике моем
Позеленела медь.
Но так играет луч на нем,
Что весело глядеть.
Такой невинный и простой
В вечерней тишине,
Но в этой храмине пустой
Он словно праздник золотой
И утешенье мне
А. А. Ахматова
Константин Севастьянов, фотографии Ольги Севастьяновой