Экономика была обречена с 2013 года

Критический момент для российской экономики наступил в самом конце 2013 года. Пока страна спокойно готовилась к Новому году, закупая водку с мандаринами, статистики подводили итоги и констатировали весьма печальную ситуацию.

В целом, конечно, многим было ясно и раньше, что экономика висит "на нефтяных соплях". Если цены на нефть идут вверх – мы процветаем, если рушатся – ВВП начинает падать. Однако до конца 2013 года оптимисты (а их у нас было немало) полагали, будто при сохранении сравнительно высоких цен на энергоносители возможно все же относительно нормальное развитие. Посткризисный период (2010–2012 гг.), казалось бы, это подтверждал. Три-четыре процента роста в год мы имели, и хотя в сравнении с докризисным семипроцентным ростом это был весьма невеселый результат, народ худо-бедно жил, питался, обновлял иномарки и даже приобретал квартиры с помощью ипотеки.

Итоги 2013 года разрушили подобные оптимистичные представления. При высоких ценах на нефть, колебавшихся в интервале от 100 до 110 долларов за баррель, рост ВВП практически прекратился. Точнее, вырос чуть больше чем на процент, что было просто ужасно для развивающейся страны, желающей догонять Европу. Руководителям России стало ясно, что нефть перестала быть локомотивом развития, и теперь без реформ мы из стагнации не выберемся.

Какие реформы тогда напрашивались? Теоретически возможны были три варианта. Условно назовем их вариант Дмитрия Медведева, вариант Сергея Глазьева и вариант Алексея Кудрина.

Вариант Медведева стал реализовываться на практике. Экономику попробовали подстегнуть с помощью девальвации в надежде добиться импортозамещения и связанного с ним роста по образцу кризиса 1998 года. Тогда рубль рухнул примерно в пять раз, это сделало импорт практически недоступным для населения, и освободившуюся нишу на рынке заняли отечественные производители.

Увы, как видим мы сегодня, вариант Медведева в новых условиях не сработал. Масштабы девальвации сейчас заметно меньше, чем в 1998-м, ввоз товаров из-за рубежа сохраняется, и даже административные ограничения на импорт (введенные в августе 2014 г.) отечественному производителю не помогли.

Главное отличие от ситуации конца 1990-х годов состоит в том, что тогда капитал начал активно возвращаться в Россию, тогда как сейчас деньги от нас бегут, и делать серьезные вложения в экономику бизнес не хочет.

Вариант Глазьева предполагает, что государство различными способами активно содействует инвестициям, коли уж частный сектор вкладывать деньги не хочет. Можно направлять бюджетные ресурсы в ВПК. Можно использовать средства Фонда национального благосостояния на развитие инфраструктуры. Можно осуществлять эмиссию силами Центробанка. Сторонники такого подхода предполагают, что госинвестиции создадут "эффект локомотива", то есть потянут за собой развитие все большего числа предприятий.

В стабильной экономике такого рода эффект иногда действительно может быть достигнут. Однако у нас данный вариант вряд ли сработает.

Если говорить о бюджетных вложениях, то для них, увы, по крупному счету уже нет средств. Чтобы что-то вложить, надо у кого-то деньги отнять.

Если же говорить о ЦБ, то он, конечно, может напечатать сколько угодно рублей. Но маловероятно, что эти деньги пойдут в инвестиции. Скорее всего, эмиссия станет источником роста цен, породит крупные спекуляции и в конечном счете усугубит проблему бегства капиталов за рубеж.

Вариант Кудрина – единственный шанс реально помочь российской экономике. Он предполагает формирование благоприятного инвестиционного климата, с тем чтобы бегство капиталов прекратилось само собой. Инвестиции могли бы поднять производительность труда, сделать наши предприятия более эффективными и снять наконец экономику с нефтяной иглы.

Данный вариант развития реалистичен в иной политической ситуации, однако нынешний Кремль на него не пойдет. Нормальный инвестиционный климат предполагает антикоррупционную политику, реформу правоохранительных органов и налаживание хороших отношений с Западом. На словах, конечно, Путин всегда с таким подходом соглашался, однако на деле он требует демократизации всей политической системы. А это для Кремля неприемлемо. Несколько лет назад казалось, будто демократизация возможна, но сейчас видно, как власть сопротивляется даже слабым попыткам трансформации режима.

В общем, получается тупик. Вариант Медведева не работает. Вариант Глазьева опасен для экономики. Вариант Кудрина опасен для выживания режима.

В этой ситуации мы обречены на кризис, а для Путина единственным способом сохранения власти является манипулирование сознанием. О том, что для этого делается, поговорим в следующей статье.