Ради жизни
Мы можем спасти врача-педиатра, всю жизнь помогавшего детям.
Собирать средства на лечение маленьких детей еще удается, этим занимаются многие фонды и люди охотно жертвуют детям. А вот помощь взрослым, пожилым людям – дело непростое и зачастую неблагодарное, благотворительный фонд AdVita знает это слишком хорошо.
Третий год Татьяна Игоревна Листратова, врач-педиатр, борется с онкологическим заболеванием. Она научилась справляться с унынием, физической слабостью после бесконечных курсов химиотерапии. И даже старается находить радость в том, что появилось свободное время, которого раньше катастрофически не хватало: когда ее выписывают из больницы, она гуляет по городу, читает Чехова, Бунина, из современных писателей – Людмилу Улицкую. В ее семье ценят хорошую музыку.
– Татьяна Игоревна, как давно вы работаете врачом?
– После окончания мединститута шесть лет работала на скорой помощи, а потом пошла врачом в приемный покой в Педиатрической академии и почти четверть века там трудилась. Мой муж тоже врач-педиатр, детский хирург, он работает заведующим операционным блоком больницы Марии Магдалины на Васильевском острове.
– Скольким же детям вы жизнь спасли!
– Мы не считали, всю жизнь работаем, лечим. На пенсии продолжала работать, пока не заболела. А муж и сейчас оперирует.
– Обидно, наверное, врачам болеть?..
– Да, самим болеть совсем не интересно. Вот уж не думала, что когда-то настанет такой момент, и не я буду кого-то спасать от смерти, а меня будут спасать… Но без лекарства, на покупку которого пойдут собранные средства, мои коллеги бессильны мне помочь. И я искренне благодарна всем, кто откликнется.
– Ваши собственные дети не пошли по стопам родителей, не продолжили династию врачей?
– Старшая девочка у нас очень впечатлительная, эмоциональная, она тяжело переживает чужую боль, с таким характером сложно работать в медицине. У младшей с раннего детства проявились серьезные музыкальные способности, она окончила музыкальную школу, потом консерваторию по классу фортепиано. Сейчас, правда, не концертирует – сидит дома со своей второй дочкой, нашей младшей внучкой.
– Одни девочки!
– Да, у нас бабье царство!
– Вы с детства мечтали стать врачом? Вот я в детстве, еще до школы, мечтала.
– А я хотела пойти в журналистику! Мне эта профессия казалась очень заманчивой, я любила в школе литературу, русский язык, любила писать сочинения. Но в те годы на журналистику поступить было очень сложно, там большой конкурс и нужны печатные работы.
– Может, записывали какие-то случаи из врачебной практики? Пишете рассказы? Ведь среди врачей было немало замечательных писателей, публицистов!
– Желание писать отчасти сохранилось, но суета повседневной жизни, работа, свои дети… Хотя во время работы много интересных случаев встречалось. Ведь у нас иногда за суточное дежурство проходит до сотни маленьких пациентов, настоящий поток. Некоторые дети надолго запомнились. Особенно почему-то дети из детских домов. Помню, привезли однажды мальчика из детского дома, лет восьми, самостоятельный такой. Зашел к нам в перевязочную, его хирурги должны были осмотреть. Достает этот малыш пачку сигарет и спрашивает врачей: а вы не будете возражать, если я закурю? Надо было видеть лица наших хирургов!.. Иногда привозили уличных, беспризорных детей – их мы сначала отмывали, одевали, кормили, а потом уже лечили. Такие дети почему-то всегда запоминались, их очень жалко было. Но были и домашние дети, которых не забыть: однажды привезли мальчика лет двенадцати, он зимой на спор решил перейти Неву по льду в районе Литейного моста. И провалился под лед прямо перед Военно-медицинской академией! К счастью, там у берега неглубоко было и на набережной люди оказались. В общем, он не сильно пострадал, его быстро вытащили, и когда привезли к нам, он был вполне бодрый. Мы его не только лечили, но и чаем горячим поили. Повоспитывали, конечно. Но скоро приехали родители, забрали своего юного любителя приключений.
– Что кроме медицины душу греет?
– Уже перед самой пенсией я увлеклась французским языком, пошла на курсы во Французский институт, три с половиной года училась. Почему именно французский? Может, потому, что работа мужа моей младшей дочки связана с Францией. Они нас с мужем даже свозили в Париж, это еще когда я была здорова.
– Любите животных? Есть дома звери?
– Мы кошатники, в семье всегда были кошки, до недавнего времени сразу две жили – одна совсем старенькая, прожила 19 лет. Вторая попала к нам с улицы, мы спасли ее от бродячих собак, почти десять лет у нас прожила. Сейчас пока нет кошек в доме, ситуация сложная. Поправлюсь – снова заведем.
– Врачам, наверное, сложно лечить своих родных, близких. Вы своих дочек, а теперь и внучек сами лечите?
– Не тяжело, когда что-то незначительное. Но когда требуется серьезное вмешательство… Нашу старшую внучку надо было оперировать: осложнение после аппендицита. Мой муж, ее дедушка, мог бы это сделать, он очень опытный и довольно известный в городе хирург. Но за эту операцию не взялся, такое среди врачей не принято. Хотя в жизни медицина очень помогает: я маму свою поддерживала, другим помогала.
– О врачах, особенно о хирургах, часто говорят, что у них со временем притупляется чувство чужой боли…
– Врачи все разные, и у всех это по-разному происходит. Хирургом, реаниматологом, на мой взгляд, вообще может быть только человек с особым складом характера: нужно, сочувствуя больному, уметь абстрагироваться, иметь способность принимать решения, не поддаваясь эмоциям. И очень важно для любого врача уметь разговаривать с пациентами. Есть же такая поговорка: если тебе после беседы с врачом не стало легче, значит, это был не врач. Я иногда слышу, как врачи разговаривают с больными, – уши вянут... Конечно, профессионализм на первом месте, но врач – это та специальность, где общение – пятьдесят процентов успеха. Я сама уже прошла через это как больная, мне тоже за время болезни разные врачи попадались.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Елена ГРАЧЕВА, координатор программ фонда AdVita:
– У Татьяны Игоревны Листратовой лимфома Ходжкина. С помощью стандартной терапии справиться с опухолью не удалось, и консилиум НИИ ДОГиТ им. Р. М. Горбачевой ПСПбГМУ им. академика И. Павлова рекомендовал новое лекарство, которое пока не зарегистрировано в России. Препарат называется "Адцетрис", он стал настоящим мировым прорывом в лечении таких больных! Врачи клиники обратились в Минздрав РФ и получили специальное разрешение на применение адцетриса для лечения Татьяны Игоревны, несмотря на отсутствие его регистрации в России. Теперь лекарство для нее можно официально ввезти в страну. Но государство не оплачивает лечение незарегистрированными в России препаратами. К сожалению, адцетрис – невероятно дорогое лекарство: один флакон стоит 3500 евро. На курс лечения нужно три флакона, всего рекомендовано шесть курсов. Это 63 тысячи евро, или почти четыре с половиной миллиона рублей. Деньги немыслимые для семьи, состоящей из двух педиатров, всю жизнь проработавших в государственных больницах. Но если петербуржцы откликнутся на обращение Татьяны Игоревны, невозможное может стать возможным!
Сделать пожертвование можно на страничке Татьяны Игоревны Листратовой на сайте фонда AdVita http://advita.ru/TListr1.php.
Анонс
В ближайшую субботу, 17 октября, в Малом зале филармонии состоится благотворительный концерт, на котором в исполнении камерного ансамбля "Дивертисмент" под руководством Ильи Иоффа прозвучат "Времена года" Антонио Вивальди, "Лето" и "Зима" Астора Пьяццолы. Весь сбор от концерта пойдет в пользу пожилых людей с онкологическими диагнозами – подопечных фонда AdVita "Ради жизни". Татьяна Листратова – один из получателей этой помощи.