Петербургский апокалипсис
Строительство небоскреба в Петербурге может вызвать крупную геологическую катастрофу. Глубокое вторжение в грунт, которого потребует возведение высотного здания, способно повлечь за собой оседание кембрийских глин, на которых покоится город. А это означает, что северная столица — по крайней мере, исторический центр — просто провалится под землю — благодаря усилиям строителей 400-метровой башни на Охте. Таким образом, сбудется реченное через Авдотью Лопухину: «Петербургу быть пусту».
Северная широта для широкой души
Разъезжая по белу свету и обмирая от восхищения при виде небоскребов, наши чиновники не понимают, что все небоскребы, все до единого, построены в зоне положительных среднемесячных температур наружного воздуха. Это означает, что наружное ограждение этих зданий может представлять собой одинарное остекление, защищающее от ветра и дождя. Незначительные колебания температур внутри здания легко выравниваются вентиляцией и системой кондиционирования.
Наши же высокопоставленные новаторы взялись за дело, которое еще в мире никто реализовать не решался: построить небоскреб на 60° с. ш.
Если бы наши начальники сколько-нибудь сносно учились в школе и хоть раз в жизни держали в руках школьный глобус, то они бы знали, что на 60° с. ш., кроме Петербурга, стоит только Магадан. Далее 60-я параллель проходит между Чукотским полуостровом и Камчаткой, пересекает юг Аляски, север Канады и юг Гренландии. В этих краях не то что городов, а никаких поселений вообще нет.
Предвижу возражения: а Хельсинки, Стокгольм, Рейкьявик, Архангельск, Мурманск, Норильск? Все эти города расположены на берегу незамерзающих морей, а в Норильске и Магадане люди никогда добровольно не селились.
Петербург также расположен на берегу моря — до незамерзающей акватории Балтийского моря всего 100 км. 80% городского воздухообмена — морской воздух, всегда чуть выше 0°С и всегда 100% влажность. Но уникальность нашего города состоит в том, что одновременно он стоит на границе континентальной климатической зоны. Петербуржцам это хорошо известно: на улицах -5°С, а в тридцати километрах от города, на Карельском перешейке -25°С.
Все это приводит к явлению, существующему только в Петербурге: постоянному, до 20 циклов за зиму, колебанию температуры наружного воздуха вокруг точки замерзания. Подходя к точке замерзания, влага в воздухе конденсируется, затем впитывается строительным материалом и при замерзании разрывает этот материал. За 300 лет существования города только гранит, бронза и кирпичная кладка на известковых растворах выдерживали этот режим, а за 50 лет интенсивного современного строительства у нас в активе — только кирпичная стена 64 см (2,5 кирпича) и навесные газо- и керамзитобетонные панели толщиной 20 см. Все другие решения не вышли за стадию эксперимента.
Так из чего же строители петербургских небоскребов собираются делать наружные стены? Кроме того, будущее здание на Охте придется отапливать. Подавать теплоноситель на высоту 400 метров? Абсурд. Видимо, через каждые 9 этажей будет находиться технический этаж с полностью автономной системой жизнеобеспечения. Имея мощное наружное ограждение, изрезанный по вертикали техническими этажами фасад небоскреба будет выглядеть совсем не так, как его представляли нашим простодушным начальникам бродячие артисты от архитектуры. Вместо сверкающей вертикали жители города будут видеть уходящий в облака мрачный бетонный столб.
Оторвемся по-питерски
Мощный каркас, несущий теплоизолирующие стены, лифтовые стволы, вертикали инженерного жизнеобеспечения будут занимать не менее 30% площади каждого этажа. Так где же будут размещаться все эти дилеры, брокеры, менеджеры, маклеры, экономисты, юристы? Каждое рабочее место в этом сооружении будет воистину золотым.
Но то, что будет над землей — это цветочки, ягодки будут находиться в земле. Объем здания можно оценить примерно в 1 млн куб. м. Это означает, что его вес составит 200–300 тысяч тонн. Площадь застройки, исходя из заявленных пропорций здания, видимо, 2–3 тысячи кв. м. Следовательно, давление здания на грунт составит 100 тонн на 1 кв. м, или 10 кг на 1 кв. см. Каждый строитель, работающий в нашем городе, знает, что разрешенное давление на грунт составляет 2,5 кг на 1 кв. см.
Обычное здание повышенной этажности, то есть высотой около 100 м, стоит на свайном поле глубиной 32 м. Следовательно, здание высотой в 4 раза большей будет иметь фундамент в 4 раза более глубокий. Причем это уже будут не сваи, а какие-то более тяжелые конструкции.
Петербург стоит на тонком (сравнительно с его площадью) слое кембрийских глин. В северных районах города толщина этого слоя 175 м, в южных — 250 м. Глубже залегает гнейс мантии Земли, а вот между слоем глины и гнейсом находится знаменитый Гдовский водоносный горизонт. Его толщина местами оценивается в 11–15 м, а давление воды под городом — в 9 атмосфер (90 тонн на 1 кв. м). Давление, сопоставимое с давлением газов в стволе артиллерийского орудия в момент выстрела.
Строители, работающие в земле: сетевики, метростроевцы, бурильщики, знают, что им категорически запрещается даже близко подходить к гдовскому водоносному горизонту. Глина — весьма коварный материал: изолированная от воды и воздуха, она ведет себя как твердое тело; но при малейшем увлажнении, как подтвердит любой специалист по механике грунтов, резко меняет свои свойства, т. е. превращается из твердого тела в пластичное, а затем — в жидкое. Как это бывает, мы видели на размыве в Выборгском районе. Приблизившись своими конструкциями к водному горизонту и допустив размягчение слоя глины, отделяющей котлован от воды, строители небоскреба спровоцируют выброс воды с одновременным падением давления в подстилающем глину водном горизонте. В результате произойдет оседание тонкого слоя кембрийских глин, на котором стоит наш город. А это будет не экологическая, а геологическая катастрофа. Можно лишь гадать, что раньше провалится: Исаакиевский собор или атомная электростанция, но что можно утверждать с полной уверенностью — в случае прокола в зоне Петрозавода от Смольного с его неразумными обитателями и следа не останется.
Деятели, затеявшие строительство небоскреба в Петербурге, напоминают мальчишку, ковыряющего гвоздиком камеру от колеса КамАЗа, правда давление в этой камере всего 7,5 атмосфер, а не 9. Кончится это тем, что и камеру разнесет в клочья, и мальчишке башку оторвет.
Вопрос о строительстве небоскреба в Петербурге нужно не на собраниях обсуждать, а немедленно передать в прокуратуру России, чтобы компетентные органы разобрались, что это — глупая затея недалеких и невежественный людей или же ими втемную управляют силы, стремящиеся вызвать в России катастрофу, по сравнению с которой Чернобыль — это ЧП районного масштаба, не более того.
Эрнст КОНДРАТОВИЧ, архитектор, лауреат премии Совета Министров СССР
Карикатура Виктора БОГОРАДА
Справка «Новой»:
Однажды в Америке
Небоскреб — самая неудобная и опасная форма современного здания. В настоящее время небоскребы строятся только из соображений политической фанаберии.
В середине 60-х годов XX века впервые за послевоенное время пошатнулся международный престиж США. Разгоралась Вьетнамская война, обострилась сегрегация негритянского населения, и убийства политических лидеров превратились в систему. В этих условиях светлые головы в вашингтонской администрации решили, как говорят сами американцы, попытаться «выиграть еще раз в одной и той же лотерее». Помня, какой оглушительной всемирной сенсацией явилось строительство на излете Великой депрессии «Рокфеллер-центра» в Нью-Йорке и особенно Empire States Building, высотой в 432 м, политики решили повторить этот триумф, построив на Манхэттене пару небоскребов высотой в полкилометра.
Инициаторов этой затеи не насторожило то, что ведущие архитекторы и проектно-строительные организации не стремились принять участие в этом строительстве, в отличие от строительства комплекса зданий ООН в конце 40-х гг. XX века, когда архитекторы и строители Старого и Нового Света буквально дрались за право участвовать в этих работах. Вышли из этого положения просто: нашли какого-то японца, распиарили его (как это делается, мы все недавно видели, когда французского парня, не имеющего элементарной проектной подготовки, представили нам как мировое светило) и построили две башни, назвав этот комплекс почему-то Всемирным торговым центром.
И началось!.. Поначалу многочисленные фирмы бросились арендовать помещения в башнях-близнецах: ведь это так престижно. Но сразу выяснилось, что каждый клерк тратит 45 минут, чтобы добраться от входных дверей до своего рабочего места, причем эти 45 минут проходят в толчее, давке и ругани. Обратно — та же картина. Выходило, что либо служащие должны были добровольно увеличить свой рабочий день на два часа, либо фирмы — сократить рабочий день на такое же время. Ни то ни другое решение никого не устраивало. А между тем время шло: американцы высадились на Луне, в администрации появились новые люди, а башни превратились в привычный элемент городского пейзажа. Эксплуатационные расходы были колоссальные, в то время как спрос на аренду помещений был невысокий: в момент сноса, в начале рабочего дня, в двух башнях вместимостью 20 тысяч человек находилось всего 2 тысячи.
Представим себе город с населением 20 тысяч человек, где всего две улицы размером с лифтовой ствол, причем передвигаться по этим улицам можно только на тихоходном электрическом трамвайчике, который останавливается каждые 3 м. Можно жить в таком городе? Однозначно нет. Причем если из города можно в случае опасности убежать, то человек, находящийся в небоскребе, обречен. Средств обеспечения безопасности для современных небоскребов не существует.