Введение во храм торопецкой богородицы
В конце сентября икона Торопецкой Божией Матери, переданная на время из Русского музея в церковь, построенную в частном коттеджном поселке Княжье Озеро под Москвой, должна была вернуться в музей. Как писал в своем письме на имя директора Русского музея Владимира Гусева патриарх Кирилл, церковь обязуется выполнить все условия и вернуть икону в оговоренные сроки. Но оказалось, что слово патриарха — не закон ни для бизнесмена, построившего здание церкви, ни для государства, гарантировавшего выполнение первоначального договора.
Саркофаг для образа
Еще в конце прошлого лета вопрос о передаче ценнейшего памятника древнерусской живописи из государственного музея в церковь, построенную в коттеджном подмосковном поселке, был решен на уровне Министерства культуры при поддержке Росохранкультуры. Инициатива исходила от бизнесмена Сергея Шмакова, президента группы компаний «Сапсан» — он основной застройщик поселка Княжье Озеро и главный спонсор строительства в поселке храма во имя Александра Невского.
Русский музей хранил публичное молчание до того дня, когда икона уже переехала на новое место. На следующий день после того, как икона в специальном ящике и в специальном автомобиле (под прикрытием ночи) покинула музей и Петербург, Владимир Гусев устроил пресс-конференцию, на которой рассказал об условиях договора. По его словам, икона переехала всего на полгода в только что построенную церковь, но специалисты-реставраторы будут наблюдать за ней постоянно через видеотрансляцию, периодически будут ездить в Подмосковье на консультации. Рассказал директор и о том, что бизнесмен Шмаков потратил на покупку специального оборудования огромные деньги, что условия в церкви отличные.
Но в своем заявлении господин Гусев, по всей видимости, скрыл больше, чем сказал. Во-первых, по условиям договора икона уезжала не на полгода, а на десять месяцев. Во-вторых, храм не достроен и на сегодняшний день, так что вокруг кипит стройка. Но самое главное, о чем умолчал директор Русского музея, — это то, что он, похоже, не готов добиваться возвращения иконы в музей. Хотя и поклялся, что никакого давления на него со стороны чиновников министерства и надзирающего органа не было. И когда в конце сентября этого года почти одновременно пришли два письма — из Министерства культуры и из Росохранкультуры — с настоятельными требованиями оставить икону еще на полгода в коттеджном поселке, Владимир Гусев не стал настаивать на выполнении первоначальных договоренностей.
Богородица оптом и в розницу
Храм во имя Александра Невского находится на окраине коттеджного поселка Княжье Озеро, сразу за ним начинается лес. Вход в храм свободный, но милиции вокруг и внутри столько, что возникает неловкое ощущение — как будто попадаешь в особо охраняемую зону. В обычные дни посетителей практически нет, небольшая нижняя церковь (сам храм огромный, но открыто пока только нижнее помещение) пустует. Полы покрыты керамической плиткой, как в сельском магазине. Вместо свечей в главном приделе лампочки в виде свечек, у креста за упокой можно поставить обычную свечу. Большая часть иконостаса отпечатана типографским способом на бумаге — служители говорят, что потом все изображения будут написаны как положено. А пока редкие посетители прикладываются к бумажным постерам, развешанным по стенам — некоторые из них находятся даже не в окладах, а в пластиковых рамках.
На аналое в центре лежит икона с изображением Торопецкой Богородицы — отпечатанная типографским способом, оправленная в оклад небольшая копия. На прилавке церковного магазина тут же идет торговля открытками, копиями иконы всех видов и размеров — от 20 рублей за бумажную открытку до почти 500 в окладе. На обратной стороне всех изображений — рассказ про икону, но нигде не указано, что она из Русского музея. Вообще нигде в храме нет упоминаний о Русском музее и о том, что икона находится здесь, в церкви, временно. Зато при входе в храм висят рекламные плакаты, рассказывающие о строительстве коттеджей.
Икона, заключенная в саркофаг из бронированного стекла, находится в правом приделе. В прошлый четверг храм готовился к празднику и в боковом приделе шла подготовка — на саркофаг, по периметру, отец Виталий с помощниками укладывали слой полиэтилена, а поверх — губки с водой, в которые втыкали цветы и зелень для украшения.
— Приезжали тут какие-то специалисты, говорили, что икона принадлежит всему миру, — рассуждает отец Виталий, продолжая втыкать цветы во влажную губку. — Как это всему миру? И мусульманам? Они вот ничего своего не отдают!
На вопрос — знает ли он, что в Эрмитаже, например, находятся старинные издания Корана — священник ответил отрицательно и сильно удивился: «Кто это у них забрал?» Выяснилось, что отец Виталий никогда не был ни в Русском музее, ни в Эрмитаже, он окончил семинарию на Украине и несколько лет назад переехал в Подмосковье.
Верю — не верю
Как считают специалисты по древнерусскому искусству, стремление церкви вернуть в храм непременно подлинные, древние, происходящие из него иконы, не отвечает каноническим установлениям православия. Согласно постановлениям Седьмого Вселенского собора 786 года, посвященного разоблачению иконоборческой ереси и восстановлению иконопочитания, «…всякое изображение, сделанное во имя Господа, или ангелов, или пророков, или апостолов, или мучеников, или праведников — свято; потому что поклонение воздается не дереву, но тому, что созерцается на дереве и что вспоминается. Мы, по любви и приверженности к Господу и святым Его, изображая досточтимые их образы на иконах, воздаем честь не доскам и краскам, но тем, в честь кого они сделаны» («Деяния Вселенских соборов», том IV. СПб, репринт издания 1908 года). Соответственно, для икон в храме, предназначенных для молитвы, важны не древние доски, а изображение, которое может являться хорошей копией древней иконы, замещать древний образ. Место же древних икон — в музее.
— Все средневековое искусство религиозно, и не только русское — все мадонны Леонардо да Винчи или Рафаэля — это все молельные образы, — говорит Ирина Соловьева, заведующая отделом древнерусской живописи Русского музея. — Но их художественная ценность со временем перерастает свое религиозное служение. К тому же существовали церковные предписания, что в храме все должно быть благолепно, все должно быть в порядке и красоте.
Именно поэтому церковь должна была менять ризы, утварь, обновлять иконы. Если они теряли свое благолепие, темнели, осыпались, их заменяли — то есть переписывали, делали копии. А старые не уничтожали — их складывали в лари, в ризницы. Иногда сплавляли по реке — есть такой традиционный способ избавления от старых икон. И если бы бизнесмен Шмаков действительно был грамотным православным человеком, он бы заказал церковным мастерам иконописи список.
Наталья ШКУРЕНОК
Карикатура Виктора БОГОРАДА
Прямая речь
Юрий БОБРОВ, проректор по науке Института им. Репина, доктор искусствоведения, руководитель мастерской реставрации живописи и иконописи:
— Для истинно верующего что репродукция, что оригинал — все едино, верующий может целовать и икону, и перепечатанную бумажную картинку. Потому что верующий поклоняется первообразу Богородицы, а что выступает в качестве посредника — не важно, святостью обладает первообраз, а не материал, на котором он запечатлен. В практике самой церкви существуют ризницы, где хранятся предметы культа и предметы, которые уже выведены из церковного обращения, древние памятники церковь время от времени выводит из церковного обращения — их помещают в ризницы, в церковные музеи. И это не сегодня придумано — это старинная церковная практика. Например, на Афоне каждый монастырь имеет свой музей, где выставлены старинные предметы, выведенные из обихода. И увидеть их можно в любой момент, а не только в церкви во время службы. У нас сейчас идет обратный процесс. Церковь, исходя из меркантильных или коммерческих интересов — торговля репродукциями как раз показывает, что интерес в первую очередь коммерческий, престижный, мирской, а не религиозный, — требует возвращения древних предметов. А вот в том, что икона была прежде малодоступна, отчасти виноваты музейные сотрудники — Русский музей увлекся представлением своей коллекции авангарда, передвижников, а про древнерусское искусство он вспоминает редко.
Отец Владимир (ВИГИЛЯНСКИЙ), руководитель пресс-службы Московской патриархии:
— Современные искусствоведы не учитывают сакральную функцию некоторых икон, а она является главной. И такие иконы воспринимаются в пространстве богослужения, им место в храме. Второе — вопрос сохранения иконы нужно решать совместно с музеем, потому что икона — общее достояние, церковь не отторгает иконы, она их хранит. И третье — в храме икона будет открыта всем, а в музее она была недоступной для рядовых граждан, ее видели только научные сотрудники. Через полгода, когда икона вернется в Русский музей, он должен будет решать вопрос возвращения иконы в тот храм, для которого она была написана.