На волосок от смерти
Ожидание от спектакля-фламенко – это должен быть яркий, страстный мюзикл. Ничто не предвещает, что после спектакля Театра Эстрады «Фрида» придется проводить параллели с Ницше и «Мифом о Сизифе» Камю, а лейтмотивом послевкусия станут строки Гарсиа Лорки «Смерть и я – на виду у смерти. Человек одинокий».
Для обывателя, еще недавно слыхом не слышавшего о Фриде Кало и узнавшего о ней только благодаря нашумевшему фильму и недавней выставке, художница – страдалица, на долю которой выпали бесконечные несчастья: авария, болезнь, измены мужа, невозможность иметь детей, но которая не сдавалась. А творчество – где-то совсем на периферии, довеском к «бедной женщине». Потому и непонятно, что танцевать в спектакле-фламенко «Фрида»: преодоление трудностей человеком с ограниченными возможностями? Программка не приближает к разгадке – в ней лишь биография Фриды и перечень: Taranta Cartagenera, Tientos, Siguiriya (жанры фламенко).
На сцене – два гитариста, пианист, вокалистка, перкуссионист. Под тихие, но отчетливые возгласы «Оле» появляется героиня. И хотя по залу проносится «Ох, как на Фриду похожа!» (опять-таки спасибо кино), поначалу кажется, что эта маленькая группа вряд ли сможет полтора часа удерживать зал.
Нужно не так много времени и танца, чтобы понять: спектакль не о фламенко и даже не для любителей фламенко.
Фламенко – лишь средство, и здесь метафору «язык танца» надо понимать буквально. Основа фламенко ритм, язык ритма понятен каждому, и, погружаясь в мир спектакля, с каждым аккордом теряешь ощущение чистого танца, открывая смыслы, заложенные в театральном тексте. Танец сопровождается вокалом, и хрипловатый, громадного диапазона и выразительности голос Татьяны Шишковой делает содержание испанских напевов ясным даже тем, кто не знает языка. Еще один ключ к пониманию – живописный: световые панно картин Фриды Кало идут комментарием к действию.
Отдельные фламенко-номера складываются в драматический сюжет. Если после двух первых танцев в зале аплодируют и кричат «браво», то потом все стихает: немудреный рассказ на самую главную для человека тему – тему судьбы – захватывает аудиторию.
Вот он – фатум: грохот, всполохи фар, катастрофа, всегда незапланированная. На сцене человек в черном: рок, судьба, вестник трагедии. Неслучившаяся смерть и воскрешение в творчестве. «Либертанго» Пьяццоллы и счастье на фоне картины «Фрида и Диего». Одиночество, ревность, о которых рассказывают музыка, танец и живопись. Поиски себя и творческая зрелость, разрастающиеся в бессмертное VIVA LA VIDA (Да здравствует жизнь!). В кульминации Диего-Рок (Константин Фролов) облачается в женское платье и стремительно поворачивается к зрителю – это уже маска смерти с картины Фриды. Разухабистый и оттого особо пугающий танец героини в обнимку со Смертью напоминает о средневековых плясках смерти. За ним – уход и воскрешение в искусстве.
Когда происходящее на сцене передаешь словами, оно невольно напоминает буффонаду. Но ее нет ни капли, когда Фрида (Наталья Зайкова) в белом платье невесты танцует с ухмыляющейся Смертью. Этот момент настолько реален, что по залу растекается болезненно-сладкий ужас.
Как танцевальный спектакль может стать высокой трагедией? Точнее всего это объяснил Федерико Гарсиа Лорка, назвавший Дуэнде – дух танца – силой, которую все чувствуют и ни один философ не объяснит. Дуэнде незримо присутствует во «Фриде», где голос льется струей крови, а танец идет от самых подошв.
«Стоит ли жизнь труда быть прожитой?» – этот вопрос, заданный Камю в «Мифе о Сизифе», безуспешно пыталась разрешить европейская философия XX века. Авторы «Фриды», не претендуя на лавры великих мыслителей, попытались посмотреть на проблему с точки зрения культурных традиций Испании и Мексики. «Дуэнде бессменно правит Испанией – страной, где веками поют и пляшут. Страной, распахнутой для смерти. В других странах смерть – это всё. Она приходит, и занавес падает. В Испании он поднимается», – писал Лорка.
Не случайно в Испании и Мексике существует мрачный праздник – День живых мертвецов, в котором принимают участие и те, кто был на волосок от смерти, и желающие отрепетировать свое знакомство с ней. Люди проходят по городу от церкви до кладбища и возвращаются к церкви, чтобы те, кто счастливо избежал входа в темный дом, могли получить благословение. Чтобы, как и Фрида, которая стойко выпила горькую чашу бытия, сказать: «Да здравствует жизнь!»
Марина АЛЯКРИНСКАЯ